Сочинение: Без праведников нет России (по рассказу А. И. Солженицьгаа«Матрениндвор»)

Россия богата не только безграничными просторами, пло­дородными землями, фруктовыми садами, но и незаурядными людьми, праведниками, одаренными чистой, божественной энергией.

Праведники жертвуют многими жизненными благами ради чистоты души, с радостью помогают окружающим достойно преодолеть все невзгоды, выйти победителем из борьбы с са­мим собой, духовно очиститься.
[sms]
«На сто восемьдесят четвертом километре от Москвы по ветке, что идет к Мурому и Казани, еще с добрых полгода по­сле того все поезда замедляли свой ход».

Нет, пути уже давно починили, и, пройдя переезд, поезд опять набирал скорость. Только машинисты знали и помнили, отчего это все. Да Игнатич, повествующий о той горько-нелепой трагедии.

«Матренин двор» — это рассказ о беспощадности человечес­кой судьбы, злого рока, о глупости советских порядков, о жизни простых людей, о жизни в социалистическом государстве. Этот рассказ, как замечал сам автор, «полностью автобиографичен и достоверен», отчество рассказчика — Игнатич — созвучно с отчеством А. Солженицына — Исаевич.

Действие происходит в 1956 году, через три года после смер­ти Сталина. Люди еще не знают, как жить дальше: из «пыльной горячей пустыни» бесчисленных лагерей они попадают «просто в Россию», чтобы навсегда затеряться где-нибудь в средней по­лосе — «без жары, с лиственным рокотом леса».

Еще год назад, вернувшись из неволи, человек мог устроить­ся разве что носилки таскать. Даже электриком на порядочное строительство его бы не взяли. А теперь извольте — можете учительствовать.

В отделе кадров, куда следовало обратиться по вопросу тру­доустройства, «кадры уже не сидели за черной кожаной две­рью, а за остекленной перегородкой, как в аптеке».

Воздух был просто наэлектризован свободой.

В тот год быстрых перемен рассказчик возвращается в но­вый мир из тех краев, откуда еще недавно живым мало кто мог вернуться. Устроился он учителем в местечке, «где не обидно бы и жить и умереть», в Высоком Поле. Ночью лишь тихий ше­лест ветвей по крышам, днем ниоткуда не слышно радио и все в мире молчит.

Но человек нуждается каждый день в завтраке и обеде, а хлеба в Высоком Поле не пекли, да и ничем съестным не тор­говали. Что ж, благородные работники отдела кадров смилости­вились над рассказчиком и направили его в Торфопродукт. В этом поселке смешались две эпохи — «однообразные худо штукатуренные бараки тридцатых годов и, с резьбой по фаса­ду, с остекленными верандами, домики пятидесятых».

Но жители и тех, и других в равной степени вдыхали вонь и копоть из фабричной трубы. Вот куда может завести мечта о тихом уголке России! Но лучше свободно вдыхать фабричные выхлопы, чем наслаждаться красотами природы за колючей проволокой.

На торфяном поселке скитания рассказчика не закончились. Судьбе было угодно, чтобы остановился он в соседней деревуш­ке с ничего не говорящим названием — Тальново, в доме «с че­тырьмя оконцами вряд на холодную некрасную сторону и с ук­рашенным под теремок чердачным окошком».

Построили избу давно и добротно, на большую семью, а жила в ней теперь одинокая женщина лет шестидесяти. Без­молвную, с кругловатым желтым, больным лицом хозяйку зва­ли Матрена.

О ней мы узнаем гораздо больше, чем о рассказчике. Эта женщина с незатейливым, деревенским именем много работала, несмотря на болезнь, работала бесплатно: «не за деньги — за палочки». Пенсию ей не платили. У Матрены в избе жили кол­ченогая кошка, подобранная из жалости, мыши и тараканы.

«Но не потому были мыши в избе, что колченогая кошка с ними не справлялась — она как молния за ними прыгала в угол и выносила в зубах. А недоступны были мыши для кош­ки из-за того, что кто-то когда-то оклеил Матренину избу зе­леноватыми обоями, да не просто в слой, а в пять слоев. Друг с другом обои склеились хорошо, от стены же во многих мес­тах отстали — и получилась как бы внутренняя шкура на из­бе. Между бревнами избы и обойной шкурой мыши и продела­ли себе ходы и нагло шуршали, бегая по ним даже и под по­толком».

Солженицьш описывает деревенский быт с изрядной долей иронии. Матрена Васильевна избу не жалела ни для мышей, ни для тараканов, ибо в шуршанье мышей, непрерывном, как далекий шум океана, шорохе тараканов не было ничего злого, не было лжи. Шуршанье было их жизнью.

Матрена отличалась трудолюбием — вставала в четыре-пять утра, «тихо, вежливо, стараясь не шуршать, топила русскую печь, ходила доить козу, по воду ходила и варила в трех чугунках».

Наверное, жребий Матрены был жить в то время, когда лю­ди работали бескорыстно, не думая о пенсии. А деньги и награ­ды получал тот, кто о высоких результатах докладывал.

Матрена никому не могла отказать в помощи — без нее ни одна пахота огорода не обходилась. Денег она не брала, получа­ла удовольствие, прилив сил от работы.

Матренина покорность шла от сердца. Она не прислужива­ла, но служила окружающим, всегда была готова поделиться последним. Матрена Васильевна — человек не от мира сего. Ее дети умерли в младенчестве, на войне без вести пропал муж. Ей долго не оформляли за него пенсию.

И все же женщина не озлобилась, осталась радушной, от­крытой и бескорыстно отзывчивой. Матрена у Солженицына — воплощение идеала русской крестьянки. Ее облик подобен ико­не, жизнь — житию святой. Ее дом — сквозной символический образ рассказа — как бы ковчег библейского праведника Ноя, в котором он спасается от потопа вместе с семьей и парами всех земных животных, чтобы продолжить род людской.

Матрена — праведница. Житие святой должно завершаться счастливой смертью, соединяющей ее с Богом. Однако смерть героини горько-нелепая.

Брат покойного мужа, алчный старик Фадей, принуждает Матрену отдать ему ее горницу. Безотказная Матрена остро ощущает вину перед Фадеем — незадолго до первой мировой войны она стала его невестой, но, уверенная, что тот погиб на фронте, вышла замуж за Фадеева брата. Потеря горницы и внезапная пропажа кошки предвещают гибель дома Матрены и ее смерть. Быть может, она и предчувствовала неладное — боялась пожара, боялась молнии, а больше всего почему-то — поезда. Под поезд она и попала.

Гибель героини символизирует жестокость и бессмыслен­ность мира, в котором она жила.

Первоначально рассказ назывался «Не стоит село без пра­ведника» — по русской пословице. Праведница-крестьянка жи­ла в окружении недоброжелательных и корыстных колхозни­ков. Их убогая и несчастная судьба мало чем отличалась от су­ществования лагерных узников. Они жили по искони заведенным порядкам.

Даже после смерти Матрены, сделавшей для всех так много добра, соседи не особенно переживали, хотя и плакали, в избу шли с детьми, будто на спектакль. «Те, кто считал себя покой­нице роднее, начинали плач еще с порога, а, достигнув гроба, наклонялись голосить над самым лицом усопшей».

Плач родственников был «своего рода политикой» — в нем каждый излагал свои собственные мысли и чувства. И все эти причитания сводились к тому, что «в смерти ее мы не винова­ты, а насчет избы еще поговорим!»

Рассказ «Матренин двор» невозможно читать без слез. Эта грустная история праведницы-крестьянки не художествен­ный вымысел автора. Оттого с таким сопереживанием и гор­достью читается рассказ — ведь остались еще на земле рус­ской праведники, без которых не стоит ни село, ни город, ни вся земля наша.[/sms]