Сочинение: Стихотворение А.А. Блока «Незнакомка»

Образ Прекрасной Дамы в стихах Блока сменяется обра­зом Незнакомки. В стихотворении под таким названием — яркая, лаконичная картина пошлого мира. Ему противопос­тавлен одинокий поэт, находящий утешение в вине.

Излюбленными местами Блока были убогие переулки Пе­тербургской стороны, просторы островов, безлюдное шоссе за Новой Деревней, поля за Нарвской Заставой; для более долгих прогулок он отправлялся в Озерки, Шуваловский парк, Лесной. Предместья Петербурга — пейзаж его стихов этой эпохи: он подарил им поэтическое бессмертие.

Белый вспоминает об одном трагическом возвращении поэта домой. «Однажды, в 12 часов ночи, он входит в мятом своем сюртуке, странно серый, садится; и — каменеет у стен­ки; Любовь Дмитриевна: «Саша, — пьяный?» Александр Александрович соглашается: «Да, Люба, пьяный». Вернулся в тот день с островов; в ресторане им было написано стихо­творение «Незнакомка»...

По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Звучание одной первой строки, с ее открытыми «а» и по­вторением плавных «р» и «н» («вечерам... ресторанами»), лак. уже уносит волшебной музыкой. Ей откликается торжест­венное «а» в строфе:

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
[sms]

Но здесь звук «а» инструментован шипящими «ж», «ч», «ш» («каждый вечер», «час», «назначенный», «девичий», «шелками», «схваченный», «движется») — и эти обертоны сопровождают мелодию шорохами и шелестами призрачных шелков. И самая магическая строка:

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

Здесь снова рокочет труба «р» «древними», «поверьями», «упругие», «призрачные», «перьями», «рука», а высокое «а» резко падает в глухое «у» («упругие шелка» — «узкая рука»).

Единство поэтического мира Блока основано на противо­поставление далекого и близкого. Вот так, из далекого иного мира является Незнакомка. К.И. Чуковский писал о поэте: «...Блок во всех своих твореньях... опять и опять преобража­ет житейское в Иное. Он не только говорил о преображении мира, но преображал его творчески».

Таинственное видение включено в пошлую раму сестро-рецкого пейзажа: переулочная пыль, крендель булочной, остряки в котелках, сонные лакеи, пьяницы с глазами кро­ликов. И в весеннем тлетворном духе, среди детского плача и женского визга, живет и торжествует только она, одна она:

И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Даль была очарованной, потому что вблизи были баналь­ные и пошлые рабочие люди, крестьяне, проститутки. Блок утверждал, что красивое в мире — только блестящий покров. Он раскинут над чем-то иным. «Сквозь все слова о красивом,
о добром, о правдивом, — писал А. Блок, — можно расслы­шать иные слова, по отношению к которым вся россыпь внешних слов окажется лишь покровом...»

11 ноября 1906 года Блок закончил свою третью лириче­скую драму «Незнакомка». Первоначально она была оза­главлена «Три видения». Поэт читал ее нескольким друзьям. 19 ноября он сообщает матери: «Третьего дня понравилась «Незнакомка» Тане (Татьяна Николаевна Гиппиус), Жене (Е.П. Иванов), Кузнецову и Чулкову».

Во втором издании «Нечаянной Радости» к стихотворению «Незнакомка» сделано следующее примечание: «Развитие темы этого и смежных стихотворений в лирической драме того же имени». В сборнике «Нечаянная Радость» можно вы­делить цикл из пяти стихотворений, посвященных теме «Не­знакомка». Они построены на раскрытии метафоры: Незна­комка — падучая звезда. В знаменитых строфах «По вечерам над ресторанами» это таинственное событие подготовляется. Встретив неизвестную женщину в ресторане, поэт взволнован загадочностью и знакомостью ее странного образа («И стран­ной близостью закованный»). Он смутно, как во сне («Иль это только снится мне?»), вспоминает другую реальность, другой очарованный мир... «Чье-то солнцё> ему вручено, «глухие тай­ны» ему поручены; пространство разорвано: вот уже исчезли стены ресторана, и ее синие очи цветут на дальнем берегу. В следующем стихотворении тема ресторанной встречи варьи­руется: образ Незнакомки становится отчетливее:

Она бесстыдно упоительна
И унизительно горда.

В суете, среди толстых пивных кружек:

Сквозит вуаль, покрытый мушками,
Глаза и мелкие черты.

Впервые вводится уподобление ее — звезде.

Чего же жду я, очарованный
Моей счастливою звездой,
И оглушенный и взволнованный
Вином, зарею и тобой?

В неземной музыке, несущей ее на своей волне, окружаю­щая пошлость приобретает таинственную глубину. Потря­сенный, разорванный между двумя мирами, поэт вопрошает Незнакомку:

Средь этой пошлости таинственной
Скажи, что делать мне с тобой —
Недостижимой и единственной,.
Как вечер дымно-голубой?

В трех смежных стихотворениях метафора: женщина-звезда выходит из тумана сравнений, сходства, уподоблений и поднимается до победного тождества. Незнакомка — не есть женщина, похожая на звезду: она — звезда. Это — ее прошлое: она сверкала в небе и упала на землю огненной ко­метой. И в этом ее «глухая тайна», отгаданная ясновидцем-поэтом.

В стихотворении «Там в ночной завывающей стуже» он видит ее лицо «в поле звезд». Во вьюжных трелях, под бубен метели она летит кометой, «звезды светлые шлейфом вла­ча». И стихотворение заканчивается:

И над мигом свивая покровы,
Вся окутана звездами вьюг,
Уплываешь ты в сумрак снеговый,
Мой от века загаданный друг.

Эмпирический образ ее (женщина в ресторане) утонул в раскрывшейся звездной бездне; длинный шлейф черного платья — хвост кометы, окутанный звездами.

Еще торжественней, еще великолепней раскрывается ее небесное происхождение в следующей сцене:

Шлейф, забрызганный звездами,
Синий,синий,синий взор.
Меж землей и небесами
Вихрем поднятый костер.
Жизнь и смерть в круженьи вечном
Ты — путям открыта млечным,
Скрыта в тучах грозовых.

Своей рукой, «узкой, белой, странной» (сравните: «Ив кольцах узкая рука»), она дает ему факел-кубок; он расплес­нется по небу Млечным Путем, и — тогда она взойдет над пустыней «щлейф кометы развернуть». Реализация метафо­ры (Женщина — звезда) не есть поглощение одного элемента другим. Незнакомка — одновременно и одинаково реально и женщина на земле, и звезда в небе. В этом тождестве противо­речий — чудо поэзии, вершина романтического искусства... Комета, плывущая Млечным Путем, скрытая в грозовых ту­чах, сияет «синим, синим, синим взором», протягивает уз­кую белую руку, влачит забрызганный звездами шлейф.

В последнем стихотворении цикла космическая природа Незнакомки показана в мифе о падении прекрасной звезды. Цикл поэтического творчества завершен: преображение мира проходит три священные ступени: уподобление, мета­фору и миф.

Поэт обращается к женщине, случайно встреченной на улице:

Поверь, мы оба небо знали:
Звездой кровавой ты текла.
Я измерял твой путь'в печали,
Когда ты падать начала.
Мы знали знаньем несказанным
Одну и ту же высоту
И вместе пали за туманом,
Чертя уклонную черту.

Но и теперь, «в неосвещенных воротах», взор ее столь же светел, как был когда-то «в туманных высотах»; и так же проходит он по темной улице.

И то же небо за тобою,
И шлейф влачишь, как та звезда!
Серебряный, узкий ее пояс —

Млечный Путь ее небесной родины.

Миф о «Незнакомке» Блок задумал развернуть в драма­тической форме: на это толкала его внутренняя природа мифа, неуклонно стремящегося к драме. Он написал пьесу о падении звезды, о явлении Незнакомки среди «таинственной пошлости» современной жизни.

Пьяный поэт, вернувшись домой, вынул из кармана скомканную бумажку с наспех набросанными строками. Они принесли ему славу. Она была куплена дорогой ценой.[/sms]