Сочинение: Мир природы в лирике Пастернака

сновной лейтмотив лирики Пастернака — гармония че­ловека с окружающим миром. В этом родство его лирики с пушкинской. Гармония проявляется ив его живописании природы, и в «городских» стихах. Рассмотрим стихотворе­ние «Осень» из книги «Темы с вариациями» (1923). В первых  двух строфах нагнетается мрачная атмосфера:

С тех дней стал над недрами парка сдвигаться
Суровый, листву леденивший октябрь.

Спирало гортань, и ломило в локтях.

 

Если поначалу осенняя лихорадка охватывает поэта, то затем уже его ощущения словно передаются самой природе:

[sms]

Но в последней строфе напряжение разряжается, и по­следним словом становится «покой», произносимое с воскли­цательной интонацией, на подъеме:

И стало видать так далеко, так трудно

Дышать, и так больно глядеть, и такой
Покой разлился, и настолько безлюдный,
Настолько беспамятно звонкий покой!

В стихотворении «Снег идет» (из книги «Когда разгуляет­ся») идущий «густой-густой» снег уподоблен неумолимо ухо­дящему времени:

Снег идет густой-густой,
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит-время.

Но так же поглощает год за годом и процесс творчества, охватывающий всю жизнь поэта:

Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет
Или как слова в поэме?

Обратим внимание на фразу «всё в смятеньи». Именно она, дважды повторенная, выражает лирический настрой поэта.

В поэзии Пастернака преобладают слуховые образы. «Ужасный», — говорит он о любимом герое, а герой этот — дождь, и образ дождя проходит через всю его поэзию:

Ужасный! — капнет и вслушивается:
Все он ли один на свете.

И в другом стихотворении:

У капель — тяжесть запонок,
И сад слепит, как плес,
Обрызганный, закапанный
Мильоном синих слез.

Музыкальность поэзии Пастернака — едва ли не главное в теме природы. Шум времен и шум природы обрушивался на поэта, а тот слышал в этом шуме музыкальные сочета­ния.

Гармонию человека и окружающей его природы воспева­ли многие поэты. Пастернак сумел увидеть и воспеть эту гар­монию в своих «городских» стихах. Пастернак описывает гармонию человека и окружающего его города. Деревья я ручейки становятся квартирой и улицей. Характерным для поэтического восприятия поэтом городского быта стало сти­хотворение «Мне хочется домой, в огромность...», где город­ская квартира поэта становится источником его лирического вдохновения:

Мне хочется домой, в огромность
Квартиры, наводящей грусть.
Войду, сниму пальто, опомнюсь,
Огнями улиц озарюсь.

Перегородок тонкоребрость
Пройду насквозь, пройду, как свет.
Пройду, как образ входит в образ
И как предмет сечет предмет.

Иную вариацию этой темы мы встречаем в стихотворении «Никого не будет в доме...» (из книги «Второе рождение»):

Никого не будет в доме, Кроме сумерек.
Один Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, — никого.

Тишина и одиночество гнетут поэта:

И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.

И тут поэта спасает возвращение любимого человека, с которым он готов связать свое будущее, и жизнь вновь обре­тает гармоническую полноту:

Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдешь.

В стихах Пастернака жизнь отображается столь естест­венно и живо, что теряется ощущение искусственности. Нам кажется, что описанное поэтом буквально оживает на стра­ницах его произведений. Вот фрагмент из стихотворения «Плачущий сад», в котором столь очевидна эта поэтическая особенность:

К губам поднесу и прислушаюсь:
Все я ли один на свете,
Готовый навзрыд при случае,
Или есть свидетель.

Обратите внимание на то, с чем сравниваются звуки, до­носящиеся из сада:

Но тишь. И листок не шелохнется.
Ни признака зги, кроме жутких
Глотков, и плескания в шлепанцах,
И вздохов и слез в промежутке.

Поэтическое «я» появляется у Пастернака крайне ред­ко — это с тем и связано, что оно, это «я», растворено в при­роде, как бы повествующей о себе без вмешательства челове­ка. В стихотворении «Душная ночь» из цикла «Романовка» лирическое «я» долго не возникает:

Накрапывало, — но не гнулись
И травы в грозовом мешке,
Лишь пыль глотала дождь в пилюлях,
Железо в тихом порошке.

После того как появятся мак, рожь, вихрь, все зримые об­разы природы, поэт скажет:

За ними в бегстве слепли следом

Косые капли. У плетня
Меж мокрых веток с ветром бледным
Шел спор. Я замер. Про меня!

Цикл «Развлечения любимой» состоит из пяти стихотво­рений. Первое, без заглавия, не столько повествует, сколько показывает, как по таволге скатывается капля влаги и пови­сает на двух цветках, соединяя их. Это соединение прежде разлученных цветков имеет символическое значение. Поэт видит эпизод с каплей по-новому, поднося к ней сильно уве­личивающую лупу:

Душистою веткою машучи,
Впивая впотьмах это благо,
Бежала на чашечку с чашечки
Грозой одуренная влага.

Здесь явно показана вода, прозрачная и бесцветная, бе­гущая по ветке куста. Это она ощущает душистость и впи­тывает впотьмах аромат, представляющийся ей благом. Ее «ощущение» передан медлительностью повтора: «на чашеч­ку с чашечки». Повтор подхвачен и усилен в следующей строфе:

На чашечку с чашечки скатываясь,
Скользнула по двум, — ив обеих
Огромною каплей агатовою
Повисла, сверкает, робеет.

Вода по-прежнему сама видит себя, причем видит с неко­торым удивлением и даже испугом — последнее ощущение дано глаголом «робеет»:

Такова первая половина стихотворения. Во второй части взгляд отчасти меняется. Теперь он не совсем изнутри, но как бы и со стороны. Это было уже предсказано эпитетом «агатовою».

Пусть ветер, по таволге веющий,
Ту капельку мучит и плющит.
Цела, не дробится, — их две еще
Целующих и пьющих.

Глаголы «мучит и плющит» передают разные ощуще­ния: первый — изнутри, второй — извне. Взгляд же, видя­щий в кусте «таволгу» и оценивающий обе чашечки, несо­мненно, человеческий. Вероятно, цветки видит женщина, о которой сказано в заглавии цикла: «Развлечения люби­мой». О них, чашечках, продолжается и в заключительной строфе:

Смеются и вырваться силятся
И выпрямиться, как прежде,
Да капле из рылец не вылиться,
И не разлучатся, хоть режьте.

Вот так аллегория двух цветков, соединенйых каплей, превращается в маленький шедевр великого поэта.[/sms]