Сочинение: Нравственная проблематика одного из произведений современной отечественной прозы (по роману Т. Толстой «Кысь»)

В начале XXI века одним из самых заметных произведе­ний стал роман Т. Толстой «Кысь». В этой антиутопии автор создает мир, который заставляет читателя задуматься о мно­гих актуальных проблемах современности.

Действие романа происходит после некоего Взрыва в го­родке Федор-Кузьмичск, который раньше назывался Москвой. Этот городок, окруженный лесами и топями, населяют уцелевшие от Взрыва люди: «Ежели кто не тютюхнулся, ко­гда Взрыв случился, тот уже после не старится. Это у них та­кое последствие. Будто в них что заклинило... А кто после Взрыва родился, у тех Последствия другие, у кого руки слов­но зеленой мукой обметаны, будто он в хлебеде рылся, у кого жабры; у иного гребень петушиный ал и еще что». Нацио­нальной валютой и главным продуктом питания становится мышь, а предметом запугивания и устрашения некая Кысь, которая охотится на человека в лесу.

Можно сказать, что перед нами разворачивается своеоб­разная энциклопедия русской жизни, в которой легко угады­ваются черты прошлого и предстает страшная картина буду­щего. С одной стороны, в романе Толстой предстает модель мира, ассоциирующегося в сознании читателя с тоталитар­ным государством: Набольший Мурза Федор Кузьмич, ма­лые мурзы в медвежьих шубах, санитары в Красных санях, которые преследуют Болезнь, и любые мысли о социальной справедливости, которые считаются своеволием. С другой стороны, эта антиутопия рисует картину мира, «мутировав­шего» нравственно, духовно, и тогда Взрыв понимается как катастрофа, произошедшая в сознании людей, в их душах, после Взрыва изменились точки отсчета, покосились нравст­венные устои, на которых базировалась действительность на протяжении многих веков.
[sms]

Главным героем романа становится Книга. Не случайно обращение Толстой к теме книги происходит именно в нача­ле нового века. В последнее время все чаще возникает во­прос, какую роль будет играть и уже играет книга в жизни современного человека. Книга вытесняется компьютером, телевизором, видео, а вместе с ней уходит некая очень важ­ная составляющая духовности, и это отсутствие нельзя вос­полнить ничем. Отношение к книге — один из центральных мотивов жанра антиутопии — необычным образом прелом­ляется в романе «Кысь».

 

Так же как изображается в других антиутопиях, многие книги в новом обществе находятся под запретом правителей государства. Но часть книг все же доступна людям, и искусство определенным образом действует на персонажей: «Сел перебелять новую сказку: «Колобок». Смешная такая история, ужасти... Бенедикт радовался за колобка, пишучи. Посмеивался... А как дошел до последней строки, сердце екнуло. Погиб колобок-то. Лиса его: ам! — и съела. Бенедикт даже письменную палочку отложил и смот­рел в свиток. Погиб колобок. Веселый такой колобок. Все пе­сенки пел. Жизни радовался. И вот — не стало его. За что?»

Пространство, в котором происходят события, замкнутое. Здесь не выстроены специальные преграды, но территория нового общества окружена психологическими барьерами. Казалось бы, существуют объективные обстоятельства, по которым «голубчики» не могут ходить на север, на запад и на юг, однако создается впечатление, что именно присутствие Кыси, то есть навязанного беспричинного страха в душе каж­дого обитателя города Федор-Кузьмичска, ограничивает их восприятие действительности, отгораживает от окружающе­го мира.

Главный герой романа является одновременно и продук­том этого нового общества, и невольным хранителем и про­должателем жизни прежнего общества, что проявляется пре­жде всего в его внешнем облике: у Бенедикта нет никаких Последствий.

Бенедикт — человек (или существо), знающий грамоту, работающий в конторе государственным писцом, но при этом не читавший настоящих, старопечатных книг ни разу в жиз­ни. Все, что он переписывает и читает, — отрывки, куски на­стоящей литературы. Герой одержим страстью к чтению. Бе­недикт не понимает значений многих слов, и в его воображении они предстают в искаженном облике: мараль, фелософия, не врастеник. Мать главного героя — из «преж­них», с «ОНЕВЕРСЕТЕЦКИМ ОБРАЗОВАНИЕМ», отец же — из простых «голубчиков».

 

Мать Бенедикта характери­зует окружающую действительность как «каменный век». В самом деле, в Федор-Кузьмичске, расцветшем на месте Мо­сквы, которая стояла здесь «совсем прежде», вновь изобрете­но колесо, но разжигать огонь трением люди заново еще не научились. Сознание Бенедикта характеризует двойствен­ность. Герой мечтал о должности истопника, которая может дать власть и ощущение превосходства над другими «голуб­чиками» . Однако по воле матери Бенедикт был обучен грамо­те и стал переписывать то, что сочинил Федор Кузьмич.

На протяжении всего произведения проявляется двойст­венность главного героя. Читателю все время кажется, что Бе­недикт, на первый взгляд такой симпатичный и милый, вот-вот обретет свой путь, который настойчиво подсказывают ему Никита Иваныч (из «прежних») и Варвара Лукинишна.

В центре внимания автора находится процесс пробужде­ния и становления личности главного героя, Бенедикта — от момента его первой любви и женитьбы до момента выделен-ности его из всего общества и полного одиночества, в котором ему предстоит сделать выбор, определяющий всю дальней­шую судьбу городка. Бенедикт начинает свое существование в избе (простой переписчик), а оканчивает в красном тереме (всесильный министр).

Изначально социальное положение Бенедикта было весь­ма незначительным. Несколько раз в произведении Бене­дикт переживает некое «вознесение»: в первый раз кратко­временное, имущественное, а век второй раз — социальное. Была у героя и третья возможность взлета — та, которую ав­тор считает единственно истинной, — взлета духовного, но Бенедикт отказывается от этой возможности, он не готов к духовному перерождению. Толстая показывает, что количе­ство прочитанных книг не перерастает в качество, Бенедикт не способен на прозрение, его сознание все равно «мыши­ное», и конь навсегда останется большой мышью.

Первый раз герой чувствует себя барином, когда, наловив целую кучу мышей, идет на рынок и накупает там всякой снеди, обычно недоступной, холопа нанял, чтобы дотащить покупки до дому. Однако ощущение «праздника и смеха» быстро улетучилось, оставив Бенедикту горестные раздумья в холодной пустой избе.

Основным героем романа становится Слово. Сюжет стро­ится на том, что Бенедикт постепенно проникается патологической жаждой чтения. Главный мотив его поведения — ГДЕ достать книг. А книги — якобы радиоактивные вследствие случившегося 200 лет назад Взрыва — являются продуктом запрещенным и изымаются Санитарами, а их владельцы бес­следно исчезают: их отправляют на лечение. Жажда чтения становится причиной того, что Бенедикт и сам становится Санитаром, а потом, свергнув вместе со своим тестем тирана Федора Кузьмича, наконец убежденный, что спасает искус­ство, предает на казнь своего друга из «прежних» — Никиту Иваныча. И все это — ради того, чтобы проглотить очеред­ную порцию книг, еще им не читанных.

Духовная жажда, сжигающая Бенедикта, требует непре­рывного притока книжного топлива. При том что чтение ста­ло ежедневной потребностью героя, оно не насыщает, а толь­ко распаляет неразвитый ум. Библиотеки тестя ему недостаточно, теперь единственный выход — изъять у «го­лубчиков» содержимое их тайных сундуков. Задача пред­ставляется Бенедикту даже благородной: ведь «голубчики» обращаются с книгами как попало. Так появляется «спаси­тель культуры», готовый отправить на лечение всех преж­них друзей, не пощадивший и своего наставника из «преж­них» интеллигентов. Герой хочет получить такую книгу, которая сама объяснила бы Бенедикту его самого: Книгу Книг, Самый Главный Роман.

Одной из характерных черт произведения является оби­лие скрытых и явных цитат, которое свидетельствует о том, что вся культура, представлявшая в Прежние времена Опре­деленную систему, распалась, рассыпалась на мельчайшие осколки. И эти крошечные фрагменты уже никогда не сло­жатся, как стекляшки калейдоскопа, в осознанную картин­ку, а так и будут всплывать то там то сям, не давая о них пол­ностью забыть, но в то же время и не определяя жизнь общества.

В мире—слепке с тоталитарного государства боятся ста­ропечатных книг (боится их и сам Бенедикт, несмотря на лю­бовь к чтению: «подождите, пока велено переписать будет»), потому что они несут в себе определенную энерщю старого времени, как будто через страницы, напечатанные прежним способом, до жителей Федор-Кузьмичска дойдет мораль в не­искаженном виде.

Толстая показывает, как долговременное ограничение культурного влияния на общество (запрещение книг, напри­мер) уродует людей и делает для них невозможным проникно­вение в смысл жизни, прикосновение к высшим категориям бытия. При том что Бенедикт умеет читать, знает алфавит, он способен лишь поверхностно воспринимать смысл прочи­танного. Тот способ постижения действительности, который сформировался у Бенедикта, наивен и ужасен: ему все равно, что читать, — была бы новая книга, а убогие мысли героя че­редуются с возвышенными строками из Лермонтова, Цветае­ве, Мандельштама, Блока, Пастернака, демонстрируя пол­ное непонимание героем прочитанных им текстов.

Таким образом, Бенедикт, при всей своей дремучести и наивной жестокости, оказывается чуть ли не единственной надеждой на восстановление прервавшейся связи культур. Не случайно в финале романа он, бездумно перемешивая вы­читанные в книгах строчки, говорит: «Я только книгу хо­тел — ничего больше, — только книгу, только слово, всегда только слово, — дайте мне его, йет его у меня! ...Что, что в имени тебе моем? Зачем кружится ветер в овраге? Чего, ну чего тебе надобно, старче? Что ты жадно глядишь на дорогу? Что тревожишь ты меня? Скучно^ Нина! Достать чернил и плакать! Отворите мне темницу! Я здесь! Я невинен! Я с вами! Я с вами!» [/sms]