Решетов - северовед и исследователь Ямала о сталинских репрессиях

Живет в Санкт-Петербурге удивительный человек, заведует отделом Восточной Азии в музее антропологии и этнографии имени Петра Великого.

 

Североведы, сибиреведы — исследователи особенного нравственного калибра: это люди, которые избирают трудности своей профессией, ибо где может быть труднее, чем на Севере. И это обязательно большие гуманисты — ибо, где жили и живут самые обездоленные? — конечно, на Севере, аборигены Севера. Чтобы их изучать — надо их любить.

 

Понятно, что таких исследователей и ценить надо особо. Но как ни парадоксально — этих рыцарей Севера — был период в нашей отечественной истории! - не только не ценили, но и преследовали, репрессировали, расстреливали.

 

Так вот, старый профессор Александр Михайлович Решетов, который сам от репрессий не пострадал, но был знаком со многими репрессированными коллегами, собирает уникальную картотеку: создает досье тех, кто безвинно пострадал. Картотека, к несчастью, обширна: у Решетова уже более пятисот досье.

 

Василий Степанович Адрианов — из этой когорты расстрелянных идеалистов. Решетова пригласили в Тюмень на «Словцовские чтения-97», и вот о чем поведал мне знаток «ученого ГУЛАГа».

 

- Василий Степанович Адрианов вошел в археологию совершенно случайно. Когда случилось наводнение в 1924 году в Ленинграде, он на следующий день пришел в этнографический отдел Русского музея и предложил свои услуги для спасения этнографических коллекций, и с тех пор в течение семи лет работал в этноотделе музея. Заведующий отделом был известный С. И. Руденко, вместе с ним в 1929 году Адрианов совершил экспедицию на Алтай, в горные районы, где они в условиях вечной мерзлоты раскопали Пазырыкский курган. Когда арестовали С. И. Руденко, ушел из института и Адрианов. Я думаю, что он как бы заметал свои следы, так мне представляется. Он из гуманитарного учреждения вдруг перешел в Геологический комитет, больше года провел в геологических партиях. Потом вернулся в Институт истории и материальной культуры. По линии Зоологического музея съездил в экспедиции, перешел на работу в Институт этнографии в 1935 году, в 1936 он действительно работал на Ямале, уже сам будучи начальником экспедиции, где и открыл знаменитую Усть-По-луйскую археологическую культуру. По оценке крупного археолога, члена-корреспондента АН В.И. Равданикаса, «это открытие Адрианова равно по значению открытию С.И. Руденко Пазырыка». Пазырык — целая эпоха в археологии.

 

Правда, когда Адрианова посадили, это не помешало Равданикасу причислить его к «врагам народа» и в печати предать анафеме.

 

- Не за Усть-Полуй Василий Степанович пострадал?

 

Решетов: — Нет, нет. Вместе с тем замолчали ведь Усть-Полуйскую культуру, открытие. Уникальнейшие материалы насчитывают буквально тысячи единиц. А они же до сих пор не опубликованы, наложено своеобразное табу, нельзя было даже вспомнить имя человека, который открыл эту культуру. Он, молодой человек, наверное, не предполагал, что это может закончиться трагически. Он был связан с руководителями Института, которые посылали его в экспедицию, и когда арестовали Маторина, Быковского, а они в свою очередь были связаны с Каменевым и Зиновьевым, то, когда арестовали тех как врагов народа, пошли по второму кругу — забрали Маторина и Быковского, осудили к расстрелу и 16 декабря 1936 года был приговор — Адрианова B.C. — к высшей мере наказания, и в тот же день он был расстрелян. Он был молод, романтически настроен, увлекающийся человек, широких интересов, очень перспективный. Его влекла и этнография, и археология, и зоология. Он мог сделать так много! Не судьба, а кровожадная эпоха поставила точку. Мало того, Адрианов надолго был вычеркнут из памяти науки.

 

Страшные времена, трагическая судьба! Подарить человечеству великое открытие, а это истинно так, ибо человечество получило в подарок большой кусок северной истории — и быть расстрелянным! Режим боялся талантливых людей.

 

На Ямале должны помнить рыцаря Севера Василия Степановича Адрианова. Он заслуживает благодарной памяти, ведь в историю Салехарда он добавил, как минимум, две с половиной тысячи лет. Разве можно такое забывать!