Исследования способности ориентироваться в тундре охотников-хантов.

В 1960-1970-х годах нами было проведено немало наблюдений среди охотников-хантов. Автор статьи многократно ходил на охоту с проводниками и без таковых, заносил в дневник достойные анализа и размышления случаи. К ним, в частности, можно отнести следующие.

 

Однажды на реке Вах, во время охоты на белок вместе с К. Прасиным, мы подстрелили несколько глухарей и рябчиков. Вдруг мы обнаружили свежий след чернобурой лисы и пустились в погоню, которая длилась два дня. Мы петляли по борам, лесотундре, заснеженным болотам, пересекали неведомые мне реки. Чтобы облегчить свою ношу, еще в начале погони нам пришлось спрятать в глубокие снежные ямы отстрелянных птиц. Я был совершенно сбит с толку, не имея никакого представления о месте нахождения. Однако Кузьма обратный путь осуществил по прямой линии, подобрав спрятанных и совершенно занесенных снегом птиц.

 

В другой раз, на реке Васюган, мы с П.Колмаковым пересекали огромное мелководное озеро (девять километров длиной и два шириной). Случайно за борт лодки упало ружье. Павел предвидел усиление ветра, поэтому поиски отложили до завтра. На следующий день был проделан тот же путь по водной глади. Павел внимательно всматривался в береговые очертания и на небольшом пятачке озера стал ощупывать дно веслом. Ружье было поднято.

 

Многократно я ставил перед охотниками вопрос: сможешь ли ты вернуться в исходную точку, сделав круг в полдня пути?. Круг - в день пути? Круг - в три дня пути? Круг - в месяц пути? Каждый охотник утвердительно отвечал на этот вопрос. Однажды с борта вертолета мне пришлось убедиться в достоверности их ответов. Но только один хант - Федор Немчинов с реки Юган - положительно ответил на вопрос, можно ли определить место своего нахождения, если доставлен туда с завязанными глазами самолетом. который не придерживался определенного направления и менял скорость так, что было невозможно ее определить. Все остальные опрошенные ханты дали отрицательный ответ.

 

О способности ориентировки на огромных расстояниях свидетельствует рассказ о ханте с р. Васюган. В 1940 г. он был приговорен к тюремному заключению и препровожден речным транспортом в Томск, поездом - в Новосибирск, а затем самолетом - в Игарку. Оттуда ему удалось бежать, и он вернулся в свое стойбище, рассказав впоследствии, что шел ровно год, не сворачивая со сразу взятого курса. За время своего путешествия ему пришлось делать три пары лыж и двенадцать лодок. Путь выглядел бы не столь сложным, если бы он умел плавать. Все мои наблюдения являются основанием для следующих выводов.

 

Ханты одинаково хорошо ориентируются в знакомой и в незнакомой местности. Они всегда сохраняют связь с исходной точкой и возвратиться к ней могут любым путем, но чаще всего делают это по прямой благодаря способности мысленно провести равнодействующую прямую линию. Благодаря наличию локомоторной памяти, ханты могут повторить все отрезки пройденного пути и вернуться к исходному месту именно таким образом: однако практикуется это относительно редко, например, при попытке отыскать случайно утерянную вещь.

 

 Так же редко ханты утрачивают мысленную связь с исходной точкой. В таких случаях они ее пытаются восстановить, схематически вычерчивая маршрут на снегу, песке или золе. Стремление сохранить связь с исходной точкой не сопряжено с нервным, эмоциональным или интеллектуальным напряжением; это естественное состояние человека, выросшего в лесу. Данная черта формируется в охотничьих культурах и вне ее постепенно ослабевает. Обретя в детстве такую способность, человек сохраняет ее даже в условиях города, правда, в ослабленном виде. Утрата мысленной связи с исходной точкой никогда не вызывает у обитателей лесов чувства панического страха, и причина здесь только в том, что связь скоро будет восстановлена. Заблудившегося человека неохотничьей культуры охватывает чувство страха и даже ужаса; в состоянии психической уравновешенности, когда экстремальная ситуация осталась в прошлом, такой человек точно так же не может восстановить пройденный путь.

 

В качестве ориентиров хантам служат звезды, солнце, ветер, крупные отдаленные объекты, направления рек, озерная волна, ветви деревьев, муравейники и т.д. Все имеющиеся ориентиры действуют сообща, и исчезновение одного из них или лаже нелого ряда не может повлиять отрицательно. Практически не бывает ситуации, когда нет ни одного ориентира. Способности ориентации существенно помогает родной язык, поскольку названия всех географических объектов отражают их отличительные особенности. Если хант оказался на берегах озера, по форме напоминающего человека, то он знает, что данное озеро есть Куэмтор, т.е. человек-озеро; в него впадает Сасёган, т.е. река, на берегах которой много следов горностая (Горностаевая река), а в истоках этой реки находится хантыйское стойбище.

 

В традиционных культурах мировоззрение человека связано с представлением о сторонах горизонта, и сам человек есть маленькая копия Вселенной. У человека имеется запад (левая сторона), восток (правая сторона), голова - верхний мир, ноги - нижний мир. Существует большое количество примет, обычаев, обрядовых действий, загадок и пр. о связях человека с верхним и нижним мирами, сторонами горизонта. У хантов, например, падение головой в восточную сторону, предвещало скорое выздоровление, в западную - длительную болезнь. По представлениям хантов, восточная сторона - добрая, там обитают добрые духи, оттуда с лучом солнца всеобщая мать посылает детям души; западная сторона, напротив, не считается доброй, так как туда прячется солнце, там обитают духи - носители болезни. Ханты умерших хоронили головой на север, живые ложились спать наоборот - головой на юг.

 

По нашим наблюдениям, жизнь в традиционной культуре с детства до глубокой старости связана с окружающим миром, ближними и дальними природными объектами, звездами, светилами, сторонами горизонта. Человек не ощущал тяжести этих воззрений, жил ими, являясь одновременно частью вселенной. В таких условиях уже объективно он не мог ориентироваться плохо. Кстати сказать, сами ханты полагают, что эвенки ориентируются еще лучше, и причину этого видят в кочевом образе жизни. В данной статье мною скорее была поставлена проблема, чем предложены пути ее решения. Современный уровень науки требует применения других, более совершенных методов исследования. Хотелось бы надеяться на их продолжение.