В московском Музее архитектуры знают, как спасти дом Наркомфина.

Сегодня в московском Музее архитектуры показали, как будет спасен шедевр конструктивизма, который сейчас превратился в развалину. Речь идет о доме Наркомфина. По плану спасения, в здесь должен открыться концептуальный отель за ночь, в котором ценители будут выкладывать кругленькие суммы.

 

Памятник должна купить (теперь это можно по закону) и потом восстановить крупная строительная фирма. Если слова не разойдутся с делом, дом Наркомфина станет первым в России научно отреставрированным частным памятником.

В будущее легендарного здания вгляделся корреспондент НТВ Сергей Малозёмов.

Архитектор Алексей Гинзбург часто гуляет вокруг этого дома. Для него это не просто памятник — семейная ценность. Дом Наркомфина построил дед Алексея — Моисей Гинзбург.

Алексей Гинзбург, архитектор: «Это дом, который можно и должно реставрировать».

Заказчиком строительства в 1928 году выступил тогдашний Минфин. Идея была в том, чтобы финансисты жили, как люди будущего коммунистического общества. По замыслу архитектора, сотрудники Наркомата финансов должны были поселиться в большом жилом корпусе, а готовить еду, есть, мыться и воспитывать детей — в коммунальной пристройке.

Что характерно, самого министра этот общественный быт не касался. Для него построили на крыше отдельную квартиру. Сейчас бы сказали, что это собственный пентхаус.

Сохранились кадры из похожего дома-коммуны тех же времен в Ленинграде. Общая одежда, зарплату все сдают в общую кассу, чтобы все могли брать из нее надо на расходы. В доме Наркомфина до таких утопических экспериментов, конечно, не доходили. В реальности финансисты всего лишь ходили в общее кафе и отдавали детей в общий детсад.

Алексей Гинзбург, архитектор: «Научно-фантастической организации быта здесь не было. Это все было абсолютно в границах здравого смысла».

Но квартирки в основном были крохотные. Чтобы их зрительно увеличить, потолок делали голубым, а ленточные окна занимали всю стену. На выставке есть модель в натуральный размер.

Владимир Седов, куратор выставки: «Лимонный, желтоватый цвет расширяет пространство визуально, поэтому в этом доме стены были покрашены именно в эти цвета. Потолки здесь невысокие, но их зрительно расширили за счет голубого цвета. Квартира или, вернее, ячейка — очень маленькая, но с помощью художественных средств она расширяется до значительного пространства и обретает художественные черты».

У более важных сотрудников были модные и сейчас двухуровневые квартиры. Окна там выходили и на запад, и на восток. Солнце было утром в спальне, вечером — в гостиной.

Многие из таких придумок Гинзбурга используют до сих пор и у нас, и на Западе. Поэтому посмотреть на дом Наркомфина едут архитекторы со всего мира. Ныне это печальное зрелище. Жильцов осталось не больше двадцати, а из заброшенных комнат частенько выгоняют бомжей и неформальную молодежь. Крупная строительная фирма уверяет, что готова вложить в реставрацию 60 миллионов долларов.

Александр Сенаторов, руководитель группы строительных компаний: «Возможность пожить в доме, который на страницах любого архитектурного учебника нарисован, — честь и уникальная возможность для большого количества людей».

Инвестор обещает не просто реставрацию, потому что на практике она часто бывает сопряжена со сносом или пожаром, а именно научное восстановление. Так уже сделали в Германии с другим конструктивистским шедевром. Сейчас там музей и учебный центр.

Ольга Кабанова, обозреватель отдела культуры газеты «Ведомости»: «Очень трудно в это верить, потому что даже у наших реставраторов нет навыков реконструирования именно зданий конструктивизма и их особенностей».

Московские власти обещают оформить проект в ближайшее время. Внук архитектора Гизбурга верит в хэппи-энд. Пусть к творению его деда никогда не придет столько туристов, как к собору Василия Блаженного, но ценителей и постояльцев, готовых платить за ночь в шедевре, найдется достаточно. А значит, у дома будет долгая жизнь.