Сочинение"Стихотворение Н.А. Некрасова «В дороге». (Восприятие, истолкование, оценка)"

Сюжетная конструкция стихотворения Н. Некрасова достаточно проста. Воспитанная «по-барски», в среде правящего класса, де­вушка попадает в обычную мужицкую семью, где книга — ред­кость, где жизнь скотская: работа, пьянка, сквернословие, физи­ческое насилие.

 

[sms]В какой-то мере это судьба «Рабыни Изауры», «Дяди Тома», — распространенная тема для Америки, но решаемая в западном ис­кусстве чаще всего путем мелодрамы.

 

Совсем иначе звучит социальная драма в поэтическом изложе­нии русского поэта. Стихотворные строки всегда емкие и несут ог­ромный объем информации. У Некрасова они емкие вдвойне. Мы узнаем о том, что новый хозяин «перебрал по ревизии души и с запашки ссадил на оброк», что навязанного девятнадцатилетнего мужа «барышни-крестьянки» «посадили на тягло», то есть вынудили рабо­тать извозчиком, что девушка никак не могла привыкнуть не только к тяжелой работе, но даже к одежде, типичной для крестьян («то натерли ей ногу коты, то, слышь, ей в сарафане неловко»).

 

Девушка всячески старается защититься от грубой среды тем, что «на какой-то патрет все глядит да читает какую-то книжку...». Сына она пытается воспитывать интеллигентно, «учит грамоте, моет, стрижет, словно барчонка, каждый день чешет», — что вызывает законную тревогу у мужа: «Инда страх меня, слышь ты, щемит, что погубит она и сынишку». Впрочем, как выясняется дальше, девушке не долго осталось жить: «Чай, свалим через месяц в могилу...», хотя муж — мужик любил ее по-своему и как мог потакал ее слабостям: 

 

...Видит Бог, не томил

Я ее безустанной работой...

Одевал и кормил, без пути не бранил,

 Уважал, тоись, вот как, с охотой...

 А, слышь, бить — так почти не бивал,

 Разве только под пьяную руку...

 

Стихотворение «сделано» добротно и прочно. Передана стилис­тика крестьянской речи того времени, виден характер, чувствуется искреннее страдание рассказчика. Очень уместно второе лицо — барин, задающий вопрос, высокомерность которого чувствуется:

 

...Небылицей какой посмеши

 Или, что ты видал, расскажи —

 Буду, братец, за все благодарен.

 

Точно так же чувствуется, что слушатель не вполне доволен печальным рассказом и поэтому обрывает ямщика довольно бес­церемонно: «Ну, довольно, ямщик! Разогнал ты мою неотвязную скуку».

 

 В сущности, это не просто стихотворение, это мини-пьеса, пол­ноценный кусок жизни, как бы вырезанный из реальности со всеми подробностями. Эта скорбная тема часто повторяется в творчестве Некрасова. Все мы знаем чудесный романс «Тройка», но вдумаемся в некоторые строки этой песни.

 

Завязавши под мышки передник,

 Перетянешь уродливо грудь,

Будет бить тебя муж-привередник

И свекровь в три погибели гнуть,

 От работы и черной и трудной

Отцветешь, не успевши расцвесть,

 Погрузишься ты в сон непробудный,

 Будешь нянчить, работать и есть.

 

Разве не страшно, что превращение бойкой дивчины в скотину происходит быстро и неумолимо:

 

И в лице твоем, полном движенья,

 Полном жизни, — появится вдруг

 Выраженье тупого терпенья

И бессмысленный, вечный испуг.

 

Продолжить разговор об одном конкретном стихотворении Не­красова нельзя без краткого обзора его социальной лирики.

 

Ярчайшим проявлением новой лирической темы — социальной — стало стихотворение «Еду ли ночью по улице темной» (1847). Это Душераздирающая история женщины, которую нужда, голод и смерть ребенка выгнали на панель. «Беззащитная, больная и бездомная» женщина вызывает жалость, но нет возможности помочь несчастной жертве социальной неустроенности. Из этого же ряда многие сти­хотворения 40—50-х годов: «В дороге», «Перед дождем», «Трой­ка», «Родина», «Псовая охота», маленький цикл «На улице», «Не­сжатая полоса», «Маша», «Тяжелый крест достался ей на долю», «В больнице». Пафос этих стихотворений, источник лиризма в них суммируются и обобщаются в небольшой поэме «Рыцарь на час» (1862), особенно в знаменитых строках: «От ликующих, праздно бол­тающих, обагряющих руки в крови уведи меня в стан погибающих за великое дело любви». Так поэт обращается к матери. Эти строки волнуют и сегодня. Второй художественный принцип Некрасова-ли­рика — социальный аналитизм. И это было новым в русской поэзии, отсутствующим и у Пушкина, и у Лермонтова, тем более у Тютчева и Фета. С дошкольного возраста мы помним стихи «Однажды, в студе­ную зимнюю пору» — про мужичка с ноготок. Но не все знают, что предшествует этому отрывку в стихотворении «Крестьянские дети», где герой оборачивает «другой стороною медаль» крестьянского детства: «Положим, крестьянский ребенок свободно растет, не учась ничему, но вырастет он, если Богу угодно, а сгибнуть ничто не меша­ет ему». То есть герой некрасовской лирики умеет видеть социальный смысл воспроизводимых явлений и предавать его своим вполне ли­рическим излияниям. Иными словами, носителем, субъектом соци­альной типизации оказывается не только автор, но и его лирический герой. Социальный аналитизм пронизывает два известнейших сти­хотворения «Размышления у парадного подъезда» (1858) и «Железная дорога» (1864). В «Размышлениях...» конкретный единичный факт — приход мужиков с просьбой или жалобой к министру государствен­ных имуществ — возводится в ранг типичного явления: «Знать, бре­ли-то долгонько они из каких-нибудь дальних губерний». Лиричес­кий герой домысливает то, что на увиденных им из окна мужиках, как говорится, не написано. То же происходит в четверостишии «За заставой, в харчевне убогой...» и, наконец, в знаменитом финале стихотворения «Назови мне такую обитель...». За «Железную доро­гу» редактор «Современника», где она впервые была напечатана, и он же автор стихотворения получил второе, предпоследнее предуп­реждение о возможном закрытии журнала от самого министра внут­ренних дел Валуева, известного автора либерально-реформаторских проектов. Особые нарекания цензуры вызвал на первый взгляд впол­не невинный эпиграф: цензоры поняли, что все «страшно эффект­ное», как выразился один из них, стихотворение придает эпиграфу острый общественный смысл и бросает тень не только на руководив­шего строительством Николаевской железной дороги бывшего глав­ноуправляющего железными дорогами графа Клейнмихеля, но и на его умершего покровителя, и на его ныне царствующего сына. Вто­рая и четвертая части стихотворения, проведенный в них социальный анализ выливались в страшное обвинение правительства в геноциде, как сказали бы сегодня, и спаивании собственного народа.

 

 Как мы видим, стихи Некрасова производили тот же эффект, что и газетные статьи, фельетоны, критическая публицистика. Только в отличие от газетных материалов эти стихи не исчезли в архивах, а живут и будут жить еще долго.[/sms]