Сочинение"Тильзитский мир. (Анализ эпизода из романа Л.Н. Толстого «Война и мир», т. II, ч. 2, гл. XXI)"

В романе-эпопее «Война и мир» есть множество небольших, но исключительно значимых эпизодов, которые, не влияя на развитие сюжета и не являясь решающими для судеб главных героев, стано­вятся важными для романа как целого, соединяющего в себе идеи о человеке, истории и мироздании вообще.

 

[sms]В Тильзите не происходит событий, которые в жизни героев име­ли бы такое значение, как мир с Францией в судьбе России, но эпизод находится на пересечении определенных идейных линий, зат­рагивая мотивы войны, справедливости, честности, а также добавля­ет штрихи к портретам очень важных персонажей — императоров Александра и Наполеона.

 

Само историческое событие было решающим в развитии меж­дународной политики начала XIX века, к тому же встреча двух ве­ликих императоров представлялась современникам и историкам эпо­хальной. Все это заставляет ожидать от сцены заключения мира торжественности, блеска и величия. Однако Толстой, подобно тому как он разрушал иллюзии относительно войны в сценах Шенгра-бенского и Аустерлицкого сражений, открывает всю правду и в этом эпизоде.

 

События Тильзитского мира показаны Толстым в восприятии Ростова, который приезжает доставить государю прошение Дени­сова о помиловании. Он едет ночью, в статском платье, чтобы не быть узнанным, и мы, следуя за ним, замечаем чувство неловкости, неестественности и смущения, которое связывается со всем, что было увидено Ростовым. Сначала вызывает замешательство встре­ча с французами в квартире Бориса, к которым в армии «все еще продолжали испытывать смешанное чувство злобы, презрения и страха». Однако сам Толстой безусловно не поддерживает ни Бо­риса, без смущения ужинающего со своими бывшими врагами, ни Ростова, не умеющего отвыкнуть от привычки ненавидеть францу­зов. В этой сцене ставится под сомнение и абсолютность чрезмер­ного патриотизма, которая не оспаривалась в сценах войны, и аб­солютность дружественного отношения к другому человеку, как в сцене встречи Ростова с немцем с вилами. Эта идея компрометиру­ется тем, что выражена сценой ужина «нелюбимого» героя — ка­рьериста Бориса — с врагами-французами.

 

В эпизоде важна расстановка образов. Первая оппозиция, кото­рую мы находим, — Борис—Ростов. Показательна сцена, в которой Ростов просил за Денисова, а Борис «слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного», между тем как раньше сам просил за себя у князя Андрея. Ростову было неловко, в то время как рань­ше они общались запросто. Правила «неписаной субординации» и ложные законы, по которым большей силой обладает тот, кто нахо­дится ближе ко двору, возвышают Бориса над Ростовым, и Толстой, позиция которого нам очень понятна, показывает наполняющую та­кие отношения фальшь, выставляя Бориса в невыгодном свете.

 

Идея неправды, разрушения старых убеждений распространяет­ся и на область близких Ростову понятий и личностей. Направляясь к дому Александра, Ростов думает о нем: «Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он все понимает, все знает. Кто может быть справедливее и великодушнее его?» Он, как и прежде на войне, ви­дит в государе свой идеал, идеал прекрасного и безгранично добро­го и честного человека. Но идеализированный образ государя снача­ла изменяется Толстым, а потом становится иным и для Ростова. Оказывается, Александр — вовсе не тот безупречный монарх, кото­рый принимает всех несправедливо обиженных, путь к нему преграж­дает невысокий полный человек, обсуждающий хорошо сложенную и свеженькую девушку. Когда государь выходит на крыльцо, Ростов видит в нем только «соединение величия и кротости», но Толстой сразу же находит недостатки Александра, показывая его фразером. Государь «громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его», говорит: «Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня», уделяя внимание фразе, форме, красивой формулировке, не имеющей ничего общего с реальной жизнью.

 

Ростов восхищается Александром, Борис — Наполеоном, и На­полеон оказывается так же уязвимее Александра, как Борис — Ро­стова: величие его образа постоянно снижается, и Толстой то сам, то глазами своих героев подмечает его слабые черты. Сначала Ростов замечает, что Наполеон плохо держится в седле; потом мы видим неприятно-притворную улыбку на его губах; затем длинный хвост свиты, тянущийся за ним, малый рост Наполеона, его белые малень­кие руки. Важным становится то, что Ростов увидел, как «Бонапарт совершенно свободно, будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный общался с русским царем», в то время как Ростов был уверен, что «не может быть дружбы между закон­ным государем и преступником Бонапартом». Александр улыбается Наполеону, с ласковым выражением что-то говоря ему. Наполеон награждает Лазарева, которого называют тем, кто «храбрее всех вел себя в эту войну», а между тем несправедливо наказанный Денисов, возможно, был гораздо храбрее его. Весь эпизод заключения Тиль-зитского мира противопоставляется сценам войны и предыдущим главам в госпитале, в которых раскрывалась чистая жизненная прав­да со всеми (в том числе и некрасивыми) истинами, правда, скрытая в этом эпизоде какими-то формальными отношениями, множеством непонятного и неопределенного. Нельзя сказать, что внутри Ростова происходит перелом: он не пытается разобраться в своих мыслях, пугается их, когда думает, что не соответствует встреча Бонапарта с белой ручкой и Александра представлению об осмысленности вой­ны, оторванных рук, ног, убитых людей. Пьяный крик Ростова в фи­нале эпизода — это вопль отчаяния, вызванный тягостным чувством отдаления от того, во что когда-то он верил свято, попытка убедить себя самого в непреложности старых истин. «Государя нет — свято­го нет — Бога нет — ничего нет!» — так Ростов определяет тот путь, пройти по которому он никак не согласен. Здесь Толстой определя­ет формулу сомнения, являющуюся двигателем нравственного роста человека.

 

Таким образом, эпизод значим из-за того, что он показывает вторую сторону изображаемого Толстым мира, сторону, не проник­нутую сознанием истины, проиллюстрированной примерами нагой жизненной правды, а непонятную, связи в которой ложны и суще­ствуют лишь благодаря форме, насквозь неоткровенной и фальши­вой; искренний человек, попавший в такой мир, чувствует себя не­ловко в окружении неочевидного. За сутью этого эпизода виден и замысел всего романа: показать жизнь людей такой, как она есть, и увидеть путь человека в этой жизни.[/sms]