Сочинение"«Кавказский пленник» (опыт критического анализа)"

...Житье им стало совсем дурное.

 Колодки не снимали и не

выпускали на белый свет.

 Л. Толстой

 

Л.Н. Толстой служил на Кавказе почти в тех же местах, что и М.Ю. Лермонтов. Но воинственных горцев увидели они по-разному. Вернее, видели они одно и то же, но воспринимали своеобычно. Мцыри пленен еще ребенком, он умирает, подобно орлу в клетке. Жилин попадает в плен к иноверцам на вполне, если можно так выразиться, законных основаниях. Он противник, воин, по обычаям горцев его можно взять в плен и получить за него выкуп.

 

[sms]Надо сказать, что подробное, «бытовое» описание событий у Толстого не заслоняет уродство человеческих отношений. В его по­вествовании нет романтического накала, как у Лермонтова, нет вы­соких чувств и высоких поступков. Грязная обыденность страшнее!

 

Сюжетная конструкция схожа: «Плен, попытка бегства, утешители (у Лермонтова — монах, у Толстого — девочка). У Лермонтова конец трагичный: лучше смерть, чем неволя. У Толстого — хэппи-энд, в луч­ших традициях американских боевиков. Нам можно даже увидеть не­кий юмор в последних словах Жилина: «Вот я и домой съездил, же­нился!» Так и хочется сказать: «Ничего себе, сходил за хлебом!»

 

Сразу оговорюсь, мне лично ближе история, записанная Лермон­товым. В ней нет этого смиренного восприятия рабского бытия, нет мелочной антисобытийности, какой-то вещественной меркантильно­сти. И нет того, что со временем оттолкнет от Толстого многих его почитателей и что проглядывает уже и в ранних произведениях — убогой терпимости. Той, которой в полной мере обладают блажен­ные и юродивые. 

 

Я люблю Толстого, когда он сочными красками рисует подроб­ные холсты своего времени. Могут нравиться или не нравиться ба­тальные сцены, характеры, судьбы его многочисленных полотен, но не восхищаться объемом и глубиной перспективы этих картин нельзя. Но когда Толстой начинает поучать, когда он с фанатичной тупостью (что смотрится в его величественном образе как душевная болезнь) начинает вещать и проповедовать, я закрываю книгу.

 

Вернемся к «Кавказскому пленнику». Возможно, до войны в Чеч не мы воспринимали бы это произведение стандартно. И в сочинени­ях писали бы, что Толстой всю свою жизнь мечтал о мире между людьми, о согласии между народами. Что веру в возможность вза­имного понимания и взаимной поддержки между людьми разных национальностей он выразил в рассказе «Кавказский пленник». Что он великолепный стилист и что он создал народные книги для чте­ния, по которым учил крестьянских детей...

 

Сидел себе в Ясной Поляне длиннобородый патриарх, которому не надо платить за свет и газ и которому не досаждают соседи-алкоголики, и рассказывал чистеньким, специально для барина умы­тым и приодетым мужицким детям о том, как надо жить. Так, напри­мер, как «Филипок». Или — как Лев Николаевич.

 

Недавно на экранах кинотеатров торжественно демонстрировал­ся новый «Кавказский пленник». Надо сказать, что режиссеру уда­лось глубже выразить мысль, затронутую Львом Николаевичем. Пред­метнее, с предельным, почти документальным реализмом. И такой фильм действительно заставляет задуматься: почему люди столь враж­дебны друг к другу, зачем они воюют? Более того, появляется фан­тастическая мечта: сделать так, чтобы все взрослые с планеты исчез­ли, а остались только дети, не умеющие различать друг друга по национальности или вероисповеданию. Да и о самом вероисповеда­нии ничего еще не знающие.

 

Я ни в коей мере не противопоставляю кинофильм творчеству великого писателя. Меняются времена, меняется оценка определен­ных предметов искусства. Да и восприятие меняется.

 

 Но вот почему-то Мцыри мы принимаем безоговорочно, без по­пыток анализировать или — упаси Боже! — критиковать. Что, кста­ти, можно сказать о почти всех талантливых произведениях любого времени и любого авторства.[/sms]