Сочинение"Иго безумия в «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина"

История города Глупова — это «история, содержанием которой является беспрерывный испуг», история, которая сводится к тому, что «градоначальники секут, а обыватели трепещут». Летопись горо­да Глупова воплощает наиболее темные стороны истории «немытой» России, о которой с такой болью говорил Лермонтов.

 

[sms]Обращение к прошлому в сочетании с острой злободневностью определило особенности языка «Истории одного города». Это уди­вительный сплав старинных речений и новообразований, народно­поэтических форм и слов иностранного происхождения. Такое «сме-шенье языков» создает на редкость комический эффект.

 

Щедрин мастерски владеет старинным слогом древних летопи­сей, указов, грамот. Столь же мастерски воспроизводит сатирик на­родно-поэтическую речь. Повествование нередко звучит как народ­ный сказ, в нем встречаются сказочные обороты («очи ясные», «добры молодцы», «долго ли, коротко ли», «все ельничком да березнич-ком»), слышатся интонации живой устной речи, и тут же употребля­ются слова современной публицистики. 

 

Рассказывая о древней истории, о событиях, отнесенных к XVIII веку, сатирик допускает не только в языке, но и в изложении фактов нарочитые анахронизмы, неожиданно вводя в свою летопись упоминание то о железных дорогах, то о «лондонских агитаторах» (то есть Герцене и Огареве). Глава «О корени происхождения глу-повцев» начинается подражанием «Слову о полку Игореве», при этом вводятся имена современников Щедрина — ученых-историков.

 

Так минувшее и настоящее причудливо переплелись на страницах «Истории одного города». Перед нами — художественное исследо­вание самодержавного строя и сущности рабской психологии. Черты ее сатирик находит и в прошлом, и в современности.

 

Писатель разоблачает самую сущность самодержавной системы, антинародный характер правящей власти — и в этом прежде всего заключена злободневная направленность его сатиры.

 

Уже из «описи градоначальникам» нетрудно понять, кто правите­ли народа и какова их деятельность. Все это невежды и проходим­цы, реформы которых бессмысленны и вредны. Один градоначаль­ник вводит просвещение — другой его упраздняет, один строит го­род — другой его разрушает, один пренебрегает законами — дру­гой издает их по всякому поводу и без всякого смысла.

 

История Глупова свидетельствует о том, что лучше всего народу жилось при градоправителе, который делами совсем не занимался, так как у него была фаршированная голова. А самый старший из всех градоначальников — это градоначальник наиболее деятельный, Угрюм-Бурчеев. Он воплощает в себе самую сущность единовластия, тупой и слепой силы. Щедрин создает незабываемый портрет этого фанатика непреклонности. У него был «взор, светлый как сталь, взор,совершенно свободный от мысли». Портрет его дается на фоне та­кого пейзажа: «пустыня, посреди которой стоит острог; сверху, вме­сто неба, нависла серая солдатская шинель...»

 

Случайно добравшись до власти, градоначальники столь же слу­чайно сходят со сцены. Судьба их отражает характерные для рус­ского самодержавия дворцовые перевороты, жертвой которых были и цари, и их фавориты.

 

Сатирическое обличение направлено не против отдельных лично­стей; невероятные события, изображенные в «Истории...», выявляют сущность правительственной системы Российской империи — «жизнь, находящуюся под игом безумия».

 

Злой сарказм, ненависть и презрение пронизывают страницы «Истории...», где рисуются образы градоначальников. Иные чувства автора выражены там, где речь идет о народе.

 

Скорбной насмешкой и горечью полны страницы «Истории одно­го города», рисующие глуповцев, в образе которых писатель вопло­тил все то темное, косное, рабское, что веками накапливалось в рус­ском обществе и в народной среде «под игом безумия». Рабский, бессмысленный страх и холопское начальстволюбие — вот что ру­ководит поступками глуповских обывателей.

 

Под игом тупой и жестокой власти нет конца мучениям народ­ным. История глуповцев — это история разнообразных бедствий. То идут войны «за просвещение», под которым разумеются насильствен­ные посевы горчицы и персидской ромашки, то «против просвеще­ния»; то наступает засуха, бескормица, то пожары истребляют дома и имущество жителей. «Не скажешь, что тут горит, что плачет, что страдает; тут все горит, все плачет, все страдает... Даже стонов от­дельных не слышно» — так рисуется картина народных бедствий. Века страданий и рабства породили тупую философию.

 

Правда, когда становится уж совсем невмоготу, вспыхивают бун­ты. История Глупова богата бунтами, но каждый из них — «бунт бес­смысленный и беспощадный». Глуповцы топят в реке, бросают с рас­ката первых попавшихся граждан и легко поддаются усмирению. Бунт завершается повальной поркой, зачинщиков тащат на съезжую, и глу­повцы снова предаются страху и трепету. Сущность глуповских бунтов определил один старожил: «Мало ли было бунтов! У нас, сударь, на­счет этого такая примета: коли секут — так уж и знаешь, что бунт!»

 

Реакционеры обвиняли Щедрина в глумлении над русским наро­дом. Возражая им, сатирик писал: «Я люблю Россию до боли сер­дечной...» Боль эту вызывала забитость, темнота и покорность на­родных масс, пассивность общества, терпевшего гнет самодержавия. Этой болью полно было сердце всех лучших русских людей. Эта боль была наивысшим проявлением их любви к многострадальной родине.

 

Изображая в прошлом — настоящее, в фантастическом — ре­альное, сочетая комическое с трагическим, широко используя эзо­пов язык, Щедрин сурово осуждал рабство во всех его проявлениях и призывал сбросить его иго.[/sms]