Сочинение"Какой чистый и какой русский поэт! (О Сергее Есенине)"

Друг мой, друг мой!

 Я очень и очень болен...

С. Есенин

 

[sms]В статье «Интеллигенция и революция» А. Блок писал: «Великие художники русские погружались во мрак, но они  имели силы пребывать и таиться в этом мраке, ибо они верили в свет. Они знали свет. Каждый из них, как весь на­род, выносивший их под сердцем, скрежетал зубами во мра­ке, отчаянье, часто злобе. Но они знали, что рано или поздно все будет по-новому, потому что жизнь прекрасна».

 

Блок говорил в данном случае о Пушкине, Гоголе, Досто­евском, Толстом. Но в не меньшей степени эти слова прило-жимы к самому Блоку и к Есенину. 

 

Вера в свет, в красоту жизни, в человека, в одушевляю­щий гуманистический пафос — главное в творчестве Есенина. В «Анне Снегиной», самом крупном произведении последних лет жизни, он писал:

 

Я думаю,

 Как прекрасна Земля

 И на ней человек.

 

В жизни Есенина были периоды тяжелых потрясений, глу­боких душевных кризисов, когда жизненные противоречия ка­зались ему неразрешимыми. Он писал тогда о «черной жути», которая бродит по холмам и как бы охватывает своей тенью всю жизнь, «каменных руках», сдавливающих шею деревни, о голосе, превращающемся в предсмертный хрип. Но даже в самых мрачных стихах мечта о счастье не покидала поэта. За самой тяжелой строкой у него неизменно ощущалось нечто высокое и прекрасное. Это и создавало остроту трагических контрастов. Есенин никогда не превращал описание ужаса и грязи в их поэтизацию, никогда не любовался дурным, но всегда его мучительно переживал. «Красота тлена», «смер­тельное манит» — все эти расхожие модернистские штампы были глубоко чужды мировосприятию Есенина.

 

М. Горький рассказал о встрече с Есениным в 1922 году, когда тот переживал тяжелый кризис, а под его пером рожда­лись, пожалуй, самые мрачные произведения «Москвы кабац­кой». О впечатлении, которое произвел на него тогда поэт, Горь­кий писал: «...Сергей Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выраже­ния неисчерпаемой «печали полей», любви ко всему живому в мире и милосердия, которое — более всего иного — заслужено человеком». Милосердие, сочувствие и любовь ко всему живо­му, человечность, замеченные и подчеркнутые М. Горьким, ясно видны в стихах и поэмах всех периодов творческого пути Есени­на. Они составляли суть, глубинную основу его поэзии.

 

Детство и юность Есенин провел в родном рязанском селе Константинове. Ему было 17 лет, когда он перебрался в Мос­кву. Он воочию видел и нищету деревенской жизни, и непо­сильные тяготы сельского труда. О том, что Есенин хорошо осознавал кричащие социальные противоречия деревни, что он болел этой вековой болью русской крестьянской жизни, свидетельствуют такие стихи, как «Заглушила засуха засев-ки...», «Черная, потом пропахшая выть!.., «Край ты мой заб­рошенный...», и другие. Однако подобные вещи относительно редки в его раннем творчестве. Пахота и жатва — основные, веками размеренные вехи крестьянского труда, но этих кар­тин, по сути дела, в стихах Есенина нет. Чаще — сенокос, выпас лошадей в ночном и т.п. Но больше всего в его ранних стихах деревенских праздников и гуляний, картин сельского приволья. Свое понимание трагических коллизий жизни, свой гуманистический идеал Есенин раскрывал в ранних произве­дениях по преимуществу не путем прямого показа социальных контрастов, а иными способами.

 

Ранние стихи Есенина полны звуков, запахов, красок. Зве­нит девичий смех, раздается «белый перезвон» берез, вызва­нивают ивы, звенят удила, «со звонами» плачут глухари, за­ливаются бубенцы, слышится «дремная песня» рыбаков, шу­мят тростники, играет то тальянка, то ливенка. Спас пахнет яблоками и медом, ели льют запах ладана. Кругом — мягкая зелень полей, алый свет зари, голубеет небесный песок, ка­дит черемуховый дым. У его героинь «красной рюшкою по белу сарафан на подоле», синие или украшенные шитьем плат­ки, а герой — в белой свитке и алом кушаке. Полыхают зори, рощи кроют синим мраком, впрочем, мрак может быть и алым, на воде — желтые поводья месяца. Синее, голубое, алое, зеленое, рыжее, золотое — брызжет и переливается в стихах поэта. Простая крестьянская изба, родные приокские просто­ры обретают почти сказочную красочность:

 

Полыхают зори, курятся туманы,

 Над резным окошком занавес багряный.

Вьются паутины с золотой повети.

Где-то мышь скребется в затворенной клети...

 

Любуясь особенностями деревенской жизни, картинами природы, Есенин стремится не просто донести до читателя свою радость от их видения, а передать, заразить его ощуще­нием полноты и красоты жизни. Светлый и радостный коло­рит кажется преобладающим. Однако за бросающейся в гла­за красочностью и многозвучностью в его ранних стихах все­гда ощущается нечто грустное и печальное. За радостным настроением, за чувством ликования и полного приятия зем­ного бытия чуть сквозит, чуть брезжит, но обязательно при­сутствует некая тайна — тайна краткости, конечности челове­ческой жизни, хрупкости человеческого счастья.

 

В самых, казалось бы, радостных стихах где-то глубоко внутри таится боль. А это, в свою очередь, обостряет воспри­ятие красоты жизни, высочайшей, непреходящей ценности человеческого счастья. У Есенина нередки картины разлук, панихид, похорон («мимо окон тебя понесли хоронить», «звон­ки ветры панихидную поют», «похороним вместе молодость мою» и т.п.). Часто его героям судьба не дает возможности соединить свои жизни. Вариации подобных мотивов широки. Но во всех этих стихах даже самая смерть (например, в «Хо­роша была Танюша...», «Зашумели над затоном тростники...», «Под венком лесной ромашки...» и других) выступает не как реальная кончина, гибель, а как поэтическая метафора не­сбывшихся желаний, сожалений о возможном, но утраченном или недоступном счастье.

 

Есенин ищет то, что даст ему возможность «и в счастье ближнего поверить». Этим меряет и оценивает он жизнь. И тем самым наполняет стихи высоким гуманистическим смыс­лом. Мечта о человеческом счастье, боль от его отдаленнос­ти, недостижимости и хрупкости, сочувствие человеку — это коренные свойства поэзии Есенина, возникшие в его ранних стихах, развитые и пронесенные через все творчество.

 

И еще одна главнейшая, определяющая черта поэзии Есе­нина — полная слитность с народной жизнью. И дело здесь не в происхождении и обстоятельствах жизни самого поэта, дело не просто в знании реальных условий, тягот и лишений крестьянской судьбы, хотя, конечно, кровная связь с кресть­янской жизнью обогатила Есенина ее органическим, природ­ным, некнижным знанием.

 

Родная земля дала ему большее — народный взгляд на жизнь, наделила народной мудростью, теми представления­ми о добре и зле, о правде и кривде, о счастье и несчастье, которые вырабатывались народом в течение столетий. Ему не надо было искать путей к душе народа — он сам по праву ощущал себя одним из ее носителей. Она сызмаль­ства жила в нем, была впитана в крестьянском обиходе род­ного села, с теми песнями, поверьями, частушками, сказани­ями, которые он слышал с детства и которые были главным родником его творчества. Владел этим неоценимым богат­ством Есенин свободно и непринужденно. Он говорил и пел теми словами, которыми поет народ. И его собственные сти­хи стали этой песней, песней нежной и ласковой, грустной и раздольной, вобравшей в себя все многообразие чувств и переживаний народа.

 

Только одно из ранних стихотворений назвал Есенин «Под-ражанье песне» («Ты поила коня из горстей в поводу»), одно из последних — «Песня» («Есть одна хорошая песня у соло­вушки...»), да еще «Песнь о собаке» и «Песнь о хлебе». Но, по справедливости, подобные заголовки он мог бы дать еще многим и многим другим своим стихам. И дело здесь не в том, что у него встречаются реминисценции народных песен (их не так уж много), не в том, что во многих его стихах слышна мелодика народной песни, частушки. Он брал саму поэтику народного песенного творчества, ту первозданную красоту народного взгляда на жизнь, который с такой полнотой выра­зился в песне.

 

О песенном складе его стихов говорит даже название его первого стихотворного сборника — «Радуница». Нередко в критике это название связывалось с церковным праздником поминовения усопших. Но гораздо правильнее связать его с циклом весенних народных песен, которые так и назывались — радовицкими или радоницкими веснянками. Да и в самом сбор­нике вовсе нет никакого поминовения усопших, а брызжет через край весенняя озорная радость молодой пробуждаю­щейся жизни.

 

 Хотя до Октябрьской революции Есенин выпустил всего один этот сборник, к 1917—1918 годам он выдвинулся в чис­ло ведущих русских поэтов. Его стихи широко публиковались в журналах и газетах, его имя все чаще упоминалось в ряду наиболее значительных писателей того времени.[/sms]