Сочинение "Русская сатирическая проза 20—30-х годов XX столетия"

М. Кольцов, И. Ильф, Е. Петров, В. Катаев, В. Ардов, М. Зощенко, А. Зорич, П. Романов, М. Булгаков... Вот далеко не полный перечень талантливых писателей, имена которых олицетворяют сатиру 20—30-х годов XX столетия. Это были разные люди с разными судьбами, характерами, манерами, вкусами, привычками. Несмотря на это, у них было много об­щего: все они были людьми высокой культуры, очень нерав­нодушными, тяжело и болезненно переживавшими несовер­шенство тогдашнего общества и человеческой натуры.

 

[sms]В то нелегкое время юмор и сатира были в моде. В пери­одических изданиях появлялись новые сатирические рубри­ки, многие из которых стали впоследствии постоянными и являлись своеобразной «визитной карточкой» издания. Это была примета времени, в ней отразилась атмосфера жизни 20—30-х годов.

 

Сатира начиналась с самой жизни. Жизнь предлагала са­тирикам темы для статей, фельетонов, романов и рассказов. На первом месте среди негативных явлений тогдашней жизни был тоталитарный воинствующий бюрократизм. Голыми рука- I ми бюрократа не возьмешь — он очень ушлый, баррикадиру­ется циркулярами и инструкциями, которые сам же изобрета­ет. Смысл его деятельности — остановить течение времени с наибольшей выгодой для себя.

 

Особенно частым героем сатирических произведений того периода был бюрократ-приспособленец. Как правило, это полуграмотный мещанин, одетый в гимнастерку и галифе, в начищенных сапогах, то есть бывший «герой гражданской войны», ловко прикрывающий свою бездарную деятельность, тормозящую прогресс, былыми заслугами.

 

 Вот он — «человек ответственный и сознательный» из  рассказа В. Ардова «Лозунгофикация», сам сочиняющий ло­зунги на все случаи жизни:

 

Вхождению без доклада

 Мировая буржуазия только рада, —

 

или:

 

Берущий сковородку без разрешения,

Безусловно, непролетарского происхождения.

 

Подмечено очень точно: припугнул пособничеством контр­революции, уличил в непролетарском происхождении соседа, и жизнь становится спокойной, размеренной. Таков он на лю­дях, а дома он совсем другой, такой, каким его увидел А. Зорич: «...Придя домой, прямо после Бетховена поставит сейчас же «Гоп со смыком» и долго будет причмокивать, при­щелкивать и подпевать...» В доме он — глава семейства, сте­пенный, умиротворенный. Вот как сказано у М. Булгакова в романе «Мастер и Маргарита» о председателе домкома Ни-каноре Ивановиче Босом: «...налил лафитничек, выпил, налил второй, выпил, подхватил на вилку три куска селедки...» Раз-ве возможно представить себе этого человека жестким, хамо­ватым, жадным до денег?

 

Писатели 20—30-х годов исследовали одного и того же антигероя или одни и те же явления, но под разными углами зрения, дополняя один другого. В. Ардов разглядел ряжено­го бюрократа в его пустопорожнем деле, А. Зорич нарисовал его в пижаме и шлепанцах, отчего образ получился более «содержательным».

 

 Благодаря мастерству «братьев» И. Ильфа и Е. Петрова перед нами предстает целая цепочка чрезвычайно колорит­ных и легко узнаваемых персонажей — мещан-обывателей. Нельзя сказать, что эта тема была новой для русской литера­туры: пошлость и мелочность души человека показал в своих произведениях Н.В. Гоголь; как эстафету, эту тему подхвати­ли и органически продолжили А.Н. Островский, А.П. Чехов, В.В. Маяковский. Нет практически ни одного сатирика, кото­рый бы отвернулся от проблемы мещанства, ведь она, к со­жалению, актуальна во все времена. Мещанство, как утверж­дали русские писатели, — особое состояние души человека, которое служит почвой для возникновения лживых, противо­естественных отношений между людьми. Мещанство создает основу для опошления вечных человеческих ценностей: друж­бы, любви. Атрофируется, усыхает, обедняется само понятие человеческого счастья, что в конечном счете ведет к вырож­дению личности.

 

В сатирических произведениях того периода возникает и тема религиозности и лжерелигиозности. Отношение сатири­ков к этому вопросу неоднозначно. Некоторые писатели, та­кие, как И. Ильф и Е. Петров, стояли на позициях атеизма, а потому в своих романах вдоволь поиздевались над религиоз­ностью некоторых персонажей, изобразив служителей культа лживыми и жадными (вспомним,, например, хамоватого отца Федора из «12 стульев»). Другой точки зрения придерживает­ся М. Булгаков, который видит в атеизме победу самодоволь­ного разума над представлениями об истинных жизненных цен­ностях. Персонажи, хвастающиеся своим умением создать точ­ный чертеж будущего, по воле Воланда вынуждены столкнуть­ся с могуществом Случая, который способен развеять любую, даже самую отточенную рационалистическую теорию.

 

Особой темой в творчестве многих писателей стало хам­ство. В рассказах М. Зощенко хам постоянно безобразничает в коммунальной квартире, в трамвае, в учреждении, но на вопрос, откуда взялись его повадки, куда уходят корни его представления о мире, более глубоко отвечает другой заме­чательный писатель той поры, П. Романов, раскрыв в своих рассказах характер «рассудительного мужика», облеченного властью.

 

Писатели-сатирики тех лет не льстили народу, не заиски­вали перед ним. Они бичевали до боли, до крови всю эту нечисть. Позже это им припомнят и оскорбившийся хам, и го­ловотяп, и «человек ответственный и сознательный» в полуво­енном обмундировании. Припомнят и назовут очернителями, а теоретическую базу подведут их же собратья по перу — лите­ратурные критики-конъюнктурщики. В этом смысле показа­тельна позиция советского критика И. Нусинова, который в 1931 году написал: «Если сатира займет в пролетарской лите­ратуре третьестепенное место, то юмор, как литературная категория, социально чуждая пролетариату, не может претен­довать на особое значение». Именно такое нашествие дос­тойных ненависти «критиков» показал великий Мастер Булга­ков в своем бессмертном романе. Он понимал, что критикан­ство утвердилось надолго, что поделать с ним ничего невоз­можно, что миром искусства правят латунские и что страна на время окунулась в беспросветную тьму и представляет собой большую, новую психиатрическую клинику, оборудованную по последнему слову техники, «...как в «Метрополе»!». И ви­димо, поэтому человека, заслужившего бессмертие своим романом, он спасает, перенося в мир иной, где нет ничьей власти, кроме воли Божьей.

 

С течением времени персонажи произведений сатириков преобразились. В наше время бюрократы носят форму дело­вого человека, их возможности увеличились во сто крат. Про­порционально увеличились и их желания, по своей сути ос­тавшиеся теми же.. Хам приобрел черты щеголя, зачатки об­разования дают ему возможность хамить с использованием иностранных выражений. Головотяп все так же может осуще­ствлять свои бездумные проекты с поистине российским раз­махом. И это значит, что смешные, едкие, горькие и злые произведения, написанные в 20—30-х годах XX столетия, живы и не утратили своей ценности до сих пор. [/sms]