Мария Каплас.

Гордую гречанку, оперную примадонну с бурным ха­рактером, в прессе называли: Циклон Каллас, Ураган Кал-лас, Тигрица, Дьявольская Дива — и этим все сказано. Ве­личественная Брюнетка с магнетическим эллинским взглядом огромных и бездонных, как южная ночь, глаз... Женщина с роковой судьбой, она начала работать очень рано, уже в десятилетнем возрасте блестяще ис­полняла партии Кармен (кого же еще!) — очень слож­ные в вокальном отношении, насыщенные страстями — в эмоциональном. Может, поэтому она единственная женщина в мире, достигшая столь быстрой трагической кульминации — судьбы Медеи — и слившаяся с ней на­столько, что другой Медеи у человечества уже не будет.

 

Каллас была безмерно требовательна к себе в творчестве и в жизни, часто повторяла: «Я помешана на совершенствовании» и «Я не люблю среднего пу­ти». «Все или ничего» был ее девиз. Она настолько отдавалась работе, что ис­кренне верила: если она — лучшая, значит, должна быть на самой вершине, чем раздражала многих вокалисток, которым приходилось годами, через вто­ростепенные роли идти к премьерству.

 

Позиция Каллас же была проста: «Или у вас есть голос, или у вас его нет. И если у вас он есть, вы сразу начинаете петь ведущие партии». Она была официально принята в труппу великого те­атра «Ла Скала» к открытию сезона 1951 года, ей исполнилось 28 лет. Каллас была трудоголиком подобно Великой Мадмуазель Шанель. Однако Коко Шанель всегда равновесно чередовала периоды бешеной работы с абсо­лютным бездельем. Мария так не умела и часто испытывала приступы депрес­сии, возможно вызванные переутомлением, или очередными попытками поху­деть, или нервным напряжением, ее этикой, заставлявшей работать на износ.

 

Она была неугасающим пламенем и в жизни, и на сцене. Об этой огненной женщине написано много книг, сохранились записи ее лучших оперных партий, фильм Пьера Пазолини «Медея» с Каллас в главной роли — ее судьба, романы и всепоглощающая любовь. Так что у нас есть воз­можность не просто узнать детали, подробности и сплетни, а прикоснуться к миру необычайно яркой женщины-кометы. «Она изменила мир оперы и сделала это со вкусом и элегантностью. Начав с нуля, преобразовала свою слабость — вулканический темперамент — в по­ложительную силу, украсив сцену, как никакая другая женщина в истории. К сожалению, для мира оперы артистка умерла раньше женщины. 16 сентяб­ря 1977 года средства массовой информации объявили: „Голос столетия за­молчал навсегда".

 

...Она была авторитетом во всем, что бы ни делала, и поражала воображе­ние слушателей, исполняя арии на многих языках. Ее мастерское владение ан­глийским, греческим, итальянским, испанским и французским сделали ее не­обычайной артисткой. Она гипнотизировала на сцене, очаровывала своей личностью. Она создала сценический образ, который поставил ее отдельно от всех, кто когда-либо пел арии»,— напишет Джин Ландрам в своей книге «Три­надцать женщин, которые изменили мир». Как вспоминал Ив Сен-Лоран: «Она была Дива из див, императрица, коро­лева, богиня, колдунья, работящая волшебница — короче говоря, Божествен­ная!»

 

Однако не только искусство, но и любовь значила многое для Марии Каллас. «Нет, музыка — не самая важная вещь в жизни, любовь более важна, чем лю­бой артистический триумф»,— говорила прима. Она, не задумываясь, оставила своего мужа-миллионера, очень удобного во всех отношениях, из-за любви к Аристо Онассису, опытному сердцееду и ловеласу международного размаха. И это была страсть — жертвенная и испепеляющая. (Их браку помешал като­лический брак Каллас, который, как известно, не может быть расторгнут.) В последний путь Марию Каллас провожал огромный букет красных роз. От Аристо. Онассис оставил специальное распоряжение перед своей кончиной: проводить Великую Возлюбленную розами. Прах легендарной певицы разве­яли над Эгейским морем. Она сама этого хотела.

 

Ее фамилию еще при жизни сдела­ли именем нарицательным — La CaLLas. Ее голос до сих пор приносит больше денег фирме EMI-classics, чем самые раскрученные современные звезды. Аукционы с ее бриллиантами становят­ся более громкими событиями, чем премьеры в Metropolitan-opera. В Ма­рию Каллас переодеваются. От нее не осталось даже праха, который развея­ли над Эгейским морем, но Франко Дзеффирелли воскресил диву в недав­нем фильме «Каллас навсегда» с по­мощью Фанни Ардан.

 

Она уже давно идол — La Divina, в каком-то архаиче­ском, первобытном смысле. Если бы только она все оставила как есть — свой безразмерный и ве­ликолепно поставленный голос, свой излишний вес и мужа-импресарио, че­стно игравшего роль отца и друга. На­верное, она записала бы куда больше опер, а возможно — дожила бы  до наших дней, числилась бы в пантеоне всех великих театров примадонной, писала бы едкие или мечтательные мемуары и нападала бы на режиссе­ров-модернистов. В этом случае мир никогда не узнал бы о существовании Марии Каллас. Она предпочла сжечь все — свой вес, свой голос, свою любовь и свое тело, наконец. И этот пожар, подо­бный страшному погребальному по­жару Медеи стал главным объектом поклонения в культе Марии Каллас.

 

...Это, пожалуй, единственная ико­на масс-медиа, возникшая без помощи кинематографа, эксплуатировавшего, главным образом, Блондинок. Мария похудела очень вовремя с точки зре­ния моды: ей было что на себя приме­рить, Диор как раз создавал New Look, и на некоторых фото из модных жур­налов того времени трудно распо­знать, кто это — обычная

манекенщи­ца или знаменитая примадонна. Даже закутавшись в соболя и сверкая брил­лиантами, La Divina никогда не эксплу­атировала желанность — ее героини всегда жаждали мщения или, по край­ней мере, сочувствия. Она оказалась главной ответственной за трагедию в XX веке. И сама эту трагедию для себя изобретала, словно по внутреннему решению последовательно прощаясь со всеми подарками судьбы...

 

Она стала всемирно известной примадонной и показала миру, что оперы эпохи бельканто — это немыс­лимый накал страстей, а вовсе не бес­смысленные виртуозные колоратуры в исполнении кукольных блондхен. Из статьи Ильи Кухаренко

«Переодеться в Каллас» (Известия, 2005)