Вячеслав Иванович Иванов (1868-1949)

Поэт, философ, фи­лолог, переводчик.

 

Лирика Иванова принадлежит к числу замечательных явле­ний нашей литературы. Огромная эрудиция автора и глубина его постоянно развивающегося миросозерцания соединяются в ней с даром певучего стиха, с умением все изображать в ярких образах, с поразительной техникой. Однако во многих отноше­ниях Иванов должен быть признан пока «поэтом для немногих». Его поэзия требует от читателя большой подготовки. Чувствуя себя свободно во всех областях истории, философии и особенно античной мифологии, Иванов для выражения своих мыслей пользуется намеками на идеи, события, предания и имена, ча­сто известные лишь ограниченному кругу специалистов.

 

Отец Вячеслава Иванова был мелким чиновником. Иванов писал о нем так: «Отец мой был из нелюдимых! Из одиноких и неверующих. Однако перед смертью он вдруг увидел, как Ни­колай Угодник сходит с иконы и протягивает ему чашу. Он не отпил из нее, но пригласил священника, исповедовался, при­частился».

 

Отец умер, когда Вячеславу было 5 лет. Его воспитывала мать, которая происходила из духовного рода и своей рели­гиозностью оказала на сына большое влияние. Она с детства видела в сыне поэта. Первый сборник стихов Вячеслава Ива­нова «Кормчие звезды» вышел в 1903 г. Кормчие звезды, по Иванову, — это духовные ориентиры, по которым человек на­ходит путь в хаосе бытия. Иванов считал: «Над смертью вечно торжествует, / В ком память вечная живет». В его стихах во­площались как личные переживания, так и исторические или мифические образы.

 

В1918 г. Вячеславом Ивановым создана мистическая поэма «Младенчество», в которой он пишет, что младенцы ближе к тайне мира, взрослым его объяснили, и мир стал неинтерес­ным, пугающим. Вячеслав Иванов описывает свое рождение — реальные и нереальные воспоминания. Одно из первых воспо­минаний — о море, которого он никогда не видел:

 

И видел, младенцем, я море

(Я рос от морей вдали):

Белели на тусклом море

В мерцающей мгле корабли.

И кто-то гладь голубую

Показывал мне из окна

И вещей душой я тоскую

По чарам живого сна...

 

Для Иванова искусство, как неизбежно связанное с миром материальным, стоит ниже, нежели религиозное действо, со­ставляющее конечную цель жизни и развивающееся в преде­лах абсолютно нематериальных. Он цитирует Ф. Достоевского: «Корень наших чувств в мирах иных». Своебразие русского на­ционального характера — трезво мыслить о земле «купаясь в мистической мгле». Кроме нашего сознания, существует и дру­гое — божественное. Он приводит пример — рыбки живут в ак­вариуме своей жизнью, но «не могут перейти грань и понять мое сознание...»