Лев Самойлович Бакст (Розенберг) (1866-1924)

Лев Самойлович Бакст (Розенберг) — живописец, график, театральный декоратор, входил в известнейшее на ру­беже XX в. объединение «Мир искусства».

 

Он был невысокого роста, плотный, светловолосый и при всем своем кажущемся спокойствии очень подвижный чело­век, чрезвычайно восприимчивый и едкий. Бакст был занима­тельнейшим собеседником; он знал все на свете и обладал не­истощимым запасом насмешливых историй, которые всегда держал наготове.

 

В 1908 г. Лев Бакст написал картину «Древний ужас». На по­лотне представлена залитая морем при блеске молний древняя каменистая земля. На фоне этого пейзажа на первом плане изо­бражена архаическая статуя загадочно улыбающейся богини. Картину можно понимать как ее живописное истолкование: «Жизнь коротка, искусство вечно».

 

Лев Бакст вошел в историю искусства как один из веду­щих декораторов «Русских сезонов за границей» и антрепризы С. П. Дягилева. В театральных работах стремился прежде всего передать «дух эпохи», нередко склоняясь к его мистическому пониманию. Бакста особенно привлекали Древняя Греция эпохи архаики и Восток.

 

Уже первая постановка Бакста — «Клеопатра» (1909) — про­извела на зрителей огромное впечатление многоцветной кра­сочностью. Как писал А. Бенуа, художник, один из основате­лей «Мира искусства», «на этом странном (гранитно-розовом и мрачно-фиолетовом), действительно южном, горячем и душ­ном фоне так богато загорались пурпуры костюмов, блистало золото, чернели плетеные парики, так грозно надвигались... ис­пещренные письменами носилки Клеопатры. На этом суровом твердом фоне такими искристыми, нежными и кошачьими ка­зались пляски тоненьких египтянок и такими мощными плав­ные движения бронзовых мускулистых египтян».

 

Впервые примерив сшитые по эскизам Льва Бакста костюмы, артисты растерянно признавались, что не знают, как в них дви­гаться, настолько они не были похожи на накрахмаленные пачки, в которых танцевал тогда весь мир. Но обнаружилось, что костюм сам диктовал характер движений и пластику. Бакст изображал фигуры в необходимом движении, очень активном, энергичном. Греческие хитоны и арабские шаровары, плоские сандалии, восточный орнамент греческий меандр, невероятно насыщенный цвет — в костюмах Бакста смешались изощрен­ное европейское эстетство и необузданная азиатская стихия.

 

Декорации и костюмы на темы античной мифологии к бале­там «Дафнис и Хлоя», «Послеполуденный отдых фавна» были утонченно-изысканны соответственно музыке.

 

В декорациях к «Шехерезаде» (1910), напротив, краски буй­ствуют в тяжелых изумрудно-зеленых драпировках, устилаю­щем пол кроваво-красном ковре и таинственном синем сумраке в глубине сцены. Бакст точно знал, какой оттенок красного за­ставит публику трепетать от восторга, а какой — испытывать звериную страсть, какой синий повергнет в отчаяние и какой зеленый навеет печаль.

 

Триумфальным успехом «Русские сезоны» в Париже более всего обязаны Баксту.

 

Ни до, ни после его балетов зрители не ходили в театр только Ради костюмов и декораций. После первых «Русских сезонов» театральные критики писали, что «Париж пьян Бакстом». Все Привычные представления Европы о театре были сметены.

 

Успех Льва Бакста побудил владельцев домов мод обра. титься к нему с заказами на эскизы костюмов. Началась со­вместная работа Бакста с тогдашним диктатором мод Пуаре Для России такая сфера приложения художественного таланта была непривычна, публику удивлял его «странный» и «малопо­нятный» интерес к обыденным вещам — одежде. Но Бакст се­рьезно подходил к созданию моделей. Костюм для него означал нечто большее, чем просто необходимый предмет. И в прошлые времена, и в современности костюм, считал он, «утонченная и одухотворенная форма целого периода цивилизации». Лев Бакст был не ремесленником-портным, но художником, наде­ляющим свои творения собственной жизнью, скрытым смыс­лом, особым языком, пробуждающим мистические ассоциации и воспоминания.