Реферат: Краткая биография и некоторые сведения о П. А. Столыпине
История не творится произвольными деяниями "великих людей", как полагали некоторые мыслители. Но история не творится и какими-то безличными силами, выражающимися в действиях и настроениях масс, как считал ряд творцов 50 лет назад. История — это равнодействующая поступков множества личностей, каждая из которых складывается в зависимости от общественных и культурных условий, в которых ей довелось развиваться, и вкладывается в исторические события со своим удельным весом, зависящим от личностных свойств и общественного положения.
Не вызывает сомнения тот факт, что в истории России за первые годы ХХ века с исключительной силой проступила личность П. А. Столыпина. Ни один из политических деятелей начала ХХ века не может идти с ним в сравнение по преданной и восторженной памяти его почитателей и сосредоточенной ненависти революционеров. Период "столыпинской реакции", виселицы, "столыпинские галстуки" с одной стороны, и борец за благо России, человек, "достойный сесть на царский трон" — с другой. В частности, интересный факт: бывший президент России Б. Н. Ельцин в числе трех великих реформаторов России называл Петра I, Александра II и П. А. Столыпина.
[sms]
Правда, политическая карьера Столыпина была недолгой — всего 5 лет. За это время он был министром внутренних дел и председателем Совета министров.
Причина особого интереса к личности Столыпина не только в его личной судьбе и драматизме сопровождающих ее событий. С деятельностью "российского Бисмарка" тесно связан вопрос о том, каково же значение столыпинского курса и почему не состоялся путь реформ. Этот вопрос не получил удовлетворительного ответа в литературе о Столыпине. Многие исследователи считают, что столыпинским реформам помешали осуществиться не объективные факторы, а ограниченность и слепота царизма, верхов. Сами же реформы были столь значительны, что, увенчайся они успехом, не только никакого Октября, но и Февраля не было бы. Поднимают Столыпина на щит ультраправые элементы, выдвигая на первый план его национализм и объясняя все провалы его курса фактом убийства Столыпина.
Кто же он был, Петр Аркадьевич Столыпин? Этот вопрос поможет разобраться в ярком облике этого человека, противоречивости его биографии и окружающей обстановке. Столыпин — выходец из старого дворянского рода, известного с конца XVI века. Род Столыпиных дал России выдающихся политических и литературных деятелей. Бабушка М. Ю. Лермонтова — урожденная Столыпина. Прадед — сенатор А. А. Столыпин, друг М. М. Сперанского, крупнейшего государственного деятеля начала XIX века. Отец, Аркадий Дмитриевич — участник Крымской войны, друг Л. Н. Толстого, навещавший его в Ясной Поляне. Мать, Анна Михайловна, урожденная Горчакова — племянница канцлера России А. М. Горчакова, одноклассница А. С. Пушкина по лицею. Жена Петра Аркадьевича — правнучка А. В. Суворова. Таким образом, семья Столыпиных в XIX – XX веках была в родстве и дружбе со знаменитейшими людьми России. Семья П. А. Столыпина владела поместьями в Нижегородской, Казанской, Пензенской и, позже, Каунасской губерниях.
Петр Аркадьевич в 1881 году неожиданно для многих поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, где изучал физику, геологию, ботанику, зоологию, астрономию.
По окончании университета Столыпин служил в министерстве государственных имуществ на скромной должности помощника столоначальника и со скромным чином коллежского секретаря. Через 10 лет П. А. Столыпин стал ковенским губернским предводителем дворянства, а еще через 3 года, в 1902 году, неожиданно для себя — гродненским губернатором.
Аграрная реформа Столыпина
В то время особенно актуальным стал аграрный вопрос. Проводилась экономическую политика, направленная на всемерную поддержку государственными средствами разорившегося крупного дворянского землевладения. Государство должно было активно вмешиваться в аграрные отношения помещика и крестьянина, переориентировать политику Крестьянского поземельного банка с целью ослабить нарастающие социальные противоречия между крестьянами и помещиками. Было создано "Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности" в Петербурге. Кроме того, было образовано 82 областных и губернских и 536 уездных комитетов этого совещания. Гродненский губернатор П. А. Столыпин решительно высказался за уничтожение общинной чересполосицы и расселение на хутора. При этом Столыпин заявил: "Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент ожидаемой реформы, рассчитывать, что при подъеме умственного развития населения, который настанет неизвестно когда, жгучие вопросы разрешатся сами собой, — это значит отложить на неопределенное время проведение тех мероприятий, без которых немыслимы ни культура, ни подъем доходности земли, ни спокойное владение земельной собственностью" [Изгоев А. П. П. А. Столыпин: очерк жизни и деятельности. М., 1912].
Гродненским губернатором Столыпин пробыл недолго. В 1902 году его назначили губернатором в более крупную и важную губернию — Саратовскую. Здесь его застала первая революция, в борьбе с которой он применял весь арсенал средств — от обращения к черносотенцам, возглавляемым епископом Гермогеном, до применения войск, жестоко расправлявшихся с восставшими крестьянами. При этом в деятельности молодого губернатора проявились две отличительные черты, характерные для всей его будущей государственной деятельности. Во-первых, он никогда не смущался карать не только "левых", но и "правых", если их деятельность выходила за установленные им рамки. Так, когда черносотенная агитация "Братского листка", издававшегося под предводительством епископа Гермогена, переходила допустимые, с точки зрения губернатора, грани, он своей властью запрещал их распространение. Когда же черносотенцы в Балашове пришли громить забастовавших земских медиков, присутствовавший там губернатор прислал казаков для защиты собравшихся в гостинице на собрание земских служащих. Во-вторых, в отличие от большинства высокопоставленных людей, отдающих жесткие приказы из надежно защищенных кабинетов без малейшего риска для собственной персоны, Столыпин обладал личной храбростью и не боялся стоять лицом к лицу с разъяренной толпой. Вообще, Столыпин пришел к власти в переломный момент, когда в правящих кругах происходил пересмотр политического курса, определяемого термином "Цезаризм" [8].
Курс этот представлял собой попытку правящих кругов укрепить свою социальную опору, расшатанную революцией, сделав ставку на крестьянство, конкретно — создав Думу с преобладанием крестьянских представителей. Проводивший этот курс С. Ю. Витте позже писал в своих заметках: "Вчера в Киеве тяжело ранен Столыпин. Таким образом, открывается третье действие после 17 Октября. Первое действие — мое министерство, второе — Столыпинское" [Витте С. Ю. Воспоминания. М.,1980].
К этому следовало бы добавить, что второе действие было начато Столыпиным в декорациях первого, созданных самим Витте. Декорациями явились две первые Государственные думы, созванные по так называемому виттевскому избирательному закону, 11 декабря 1905 года определившему их главную, "крестьянскую" суть. Уже на петергофских совещаниях в июле 1905 года под председательством царя, подготовивших так называемую булыгинскую (законосовещательную) Думу, перед правящими кругами встал вопрос, на кого в ней опираться. От решения этого вопроса зависел характер будущего избирательного закона.
Был не прямой, а косвенный плебисцит — крестьянство должно было продемонстрировать свою старую феодальную преданность монарху новым, буржуазным, конституционным способом. И вот здесь произошел первый серьезный прокол в испытанном лозунге "царь и народ". Вчера еще темный патриархальный мужик избрал думу без единого правого. Самыми правыми оказались октябристы, которых было всего 13 человек; примерно 60 депутатов принадлежали к фракциям "прогрессивного" типа, занимавшим позицию между октябристами и кадетами; кадеты же получили треть всех мандатов — 161; фракция трудовиков насчитывала 107 человек (потом она уменьшилась до 97); беспартийных было чуть больше 100.
Иначе говоря, Дума оказалась наполовину левой, а ее центром стали кадеты с программой принудительного отчуждения земель — аграрного курса, отвергнутого царем. Это было первое противоречие. Второе оказалось еще более серьезным: трудовики и крестьяне, в свою очередь, отвергли кадетский законопроект и выдвинули свой собственный Проект 104-х, содержание которого сводилось к конфискации помещичьих земель и национализации вообще всей земли.
Именно в этой ситуации на политическую сцену вышел П. А. Столыпин, который был назначен министром внутренних дел 26 апреля 1906 года. Не случайно накануне открытия I Думы назначается новый министр внутренних дел: старые методы руководства себя полностью исчерпали, нужен был человек, способный на радикальные изменения в стране. Таким человеком оказался Столыпин. I Дума была открыта царем, обратившимся к ней с речью в Таврическом дворце, на следующий после назначения Столыпина день — 27 апреля. Нет сомнения, что Столыпин получил свой пост именно "под Думу" в том смысле, что ему было доверено проложить политический курс в новых, совершенно не привычных для царизма политических условиях — обеспечить сожительство ничем не стесненного самодержавия с "народным представительством". То, что Столыпин начал свой "конституционный" путь преобразований в ранге не главы правительства, а всего лишь министра внутренних дел, никого не обманывало: министерство, которое он возглавил, было ключевым, ибо именно оно в первую очередь определяло внутреннюю политику правительства. Этот пост остался за ним и тогда, когда он уже через 72 дня сменил И. Л. Горемыкина на посту председателя Совета министров. И здесь судьбы I Думы и Столыпина оказались взаимосвязаны. Ее роспуск и его назначение на пост премьера произошли в один и тот же день — 8 июля 1906 года.
Дума оказалась главной заботой Столыпина. Сложившаяся ситуация была достаточно сложной: с одной стороны, стало очевидным, что правительству и помещикам в ней не ужиться, так как аграрная программа трудовиков ставила под вопрос само существование режима. С другой стороны, разгон Думы в условиях спада революционной деятельности мог привести к непредсказуемым последствиям. Между тем, судьба Думы была уже фактически решена. Уже имелся указ об ее роспуске, Столыпин по телефону известил председателя Думы, кадета С. А. Муромцева, о своем намерении выступить в Думе 9 июля, а через 7 дней Таврический дворец уже был оцеплен войсками. Именно с этого момента начинается стремительный взлет Столыпина к вершинам власти. Особенно резко подскочил его рейтинг после покушения, совершенного эсерами-максималистами 12 августа 1906 года на даче на Александровском острове, где он жил вместе с семьей. Во время этого покушения были тяжело ранены его четырнадцатилетняя дочь и трехлетний сын.
Реальным результатом этого жестокого и бессмысленного акта явилась быстрая и еще более жестокая ответная реакция власти.
II Дума была избрана Столыпиным в качестве испытательного полигона для будущего курса. Хотя после долгих колебаний и борьбы в верхних эшелонах власти II Думу решили созвать по старому избирательному закону, уже с первых дней ее существования для всех стало ясно, что она обречена, и самый ход избирательной кампании показал, что цезаризм в форме заигрывания с крестьянами отброшен.
II Дума начала свою работу 20 февраля 1907 года, и уже 6 марта Столыпин выступил перед ней с правительственной программой реформ. Список открывал знаменитый указ от 9 ноября, за ним следовали другие аграрные мероприятия.
Хитрость и политическая ловкость П. А. Столыпина проявились уже в том, что главный в своей политической карьере экономический шаг, основную реформу России — новый аграрный закон со скромным названием "О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования" он предложил в междумский период, 9 ноября: I Дума уже разогнана, а вторая еще не созвана. К этому закону хотя бы успели привыкнуть до созыва II Думы. Вынесение же этого указа перед Думой могло вызвать непредсказуемую реакцию со стороны крестьянских депутатов.
Суть указа от 9 ноября сводилась, в принципе, к ликвидации крестьянской общины. Столыпин разрешал всем желающим крестьянам со своими наделами выделиться в отдельное хозяйство — "отруб", т. е. самостоятельное хозяйство на территории общины, или вообще уйти на отдельные от общины земли — на хутора. И в первом, и во втором случае земли выделялись в один участок.
Однако крестьяне получали не только разрешение на выход из общины, но и поощрялись к этому. Указ разрешал домохозяевам, имевшим земли больше норм душевого владения, взять из общины земли больше, т. е. земли тех, кто умер ("мертвые души", которые в манипуляциях живых впервые увидел и показал Н. В. Гоголь) после последнего передела земель (переделы земель по закону должны были проходить не реже 25 лет). За каждым домохозяином, переходившим от общинного владения землей к личному, сохранялись все участки земли, находившиеся в его пользовании как арендные, в случае отсутствия передела в последние 24 года. За 24 года получался большой довесок земли богатым крестьянам, которые, как правило, и арендовали земли (у бедняцких хозяйств, понятно, на аренду средств не было).
П. А. Столыпин реформировал крестьянское хозяйство, оставляя в незыблемости помещичье землевладение. Поэтому остается согласиться с П. Н. Зыряновым, считавшим, что по своему существу аграрная реформа Столыпина сохраняла крупные помещичьи латифундии, возлагая на них главные надежды. Но дворянское землевладение в силу целого ряда причин уходило в прошлое. Отсюда и половинчатость реформы: защитить дворянские интересы и создать в деревне новый класс зажиточных крестьян. Это затрудняло и замедляло развитие капитализма в деревне, хотя прогрессивный характер столыпинской реформы очевиден.
Несколько последующих законопроектов касалось свободы совести. Были, кроме того, обещаны законопроекты о неприкосновенности личности и введении волостного земства, рабочим — профсоюзы и государственное страхование, в стране в целом — реформа образования. Вторая часть программы была изложена в том же духе.
Столыпин твердо дал понять, что правящие круги не намерены делиться своей властью с "народным представительством". Об этом ярко свидетельствовали последние фразы выступления. Заявив, что правительство для реализации этой программы готово совместно с законодательными учреждениями "приложить величайшие усилия", оратор сразу же пояснил, какое правительство он имеет в виду: правительство, которое "хранит исторические заветы России", т. е. самодержавную монархическую власть, правительство, которое "восстановит в ней (стране) порядок и спокойствие, т. е. правительство стойкое и чисто русское, каковым должно быть и будет правительство его величества" [1]. Спустя неделю, 13 марта, выступая по вопросу об отмене закона 19 августа 1906 года о военно-полевых судах, Столыпин сформулировал свое политическое кредо весьма определенно и достаточно образно: "Государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать законы для того, чтобы оградить себя от распада... Когда дом горит, господа, Вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери, ломаете окна..." [1].
10 мая Столыпин выступил с изложением правительственной концепции разрешения аграрного вопроса. Мысль о праве выхода из общины и укреплении земли в качестве личной собственности, а также о создании хуторских и отрубных хозяйств, созрела у Столыпина задолго до назначения его министром внутренних дел. Еще будучи Ковенским уездным Предводителем Дворянства и Председателем местного Съезда Мировых Посредников, Столыпин энергично пропагандировал идею об отрубах среди литовцев-крестьян.
Речь Столыпина стала итоговой во II Думе. Указ 9 ноября трактовался как выбор между крестьянином-бездельником и крестьянином-хозяином в пользу последнего. Правительство "желает видеть крестьянина богатым, зажиточным, т. к., где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода" [1].
Столыпинская аграрная программа настолько совпадала с аграрной программой Совета объединенного дворянства, что все тогдашние политические наблюдатели, от кадетов до большевиков, прежде всего подчеркивали это родство. Цитированный выше кадет А. С. Изгоев отмечал, что программа Столыпина — это программа "объединенных дворян". В июне 1906 года Балашов, будущий лидер умеренно правых, писал в записке царю: "Дайте, государь, крестьянам их земли в полную собственность, наделите их новой землей из государственных имуществ и из частных владений на основании полюбовной частной сделки, усильте переселение, удешевите кредит, а главное — повелите приступить немедленно к разверстанию земли между новыми полными ее собственниками, и тогда дело настолько займет крестьян и удовлетворит главную их потребность и желание, что они сами откажутся от общения с революционной партией". Нетрудно видеть, что здесь перечислены все пункты столыпинской аграрной реформы.
Обсуждение указа 9 ноября 1906 года началось в Думе 23 октября 1908 года, т. е. спустя два года после того, как он вошел в жизнь. Обсуждение его шло более полугода. Докладчиком аграрной комиссии по праву стал октябрист С. И. Шидловский. С первых же слов он был вынужден признать, что еще совсем недавно идея конфискации помещичьей земли находилось в плоскости практического решения, а в настоящий момент продолжает оставаться заветной крестьянской мечтой. Отвергая такой подход в принципе, докладчик противопоставил ему идею личной крестьянской собственности на землю. Только такая собственность выведет крестьянина из нужды, сделает из него свободную личность. "Если кто действительно желает обращения нашего государства в правовое, — говорил он, — то не может высказаться против личной собственности на землю".
Самой выразительной была речь Маркова 2-го, как всегда грубо откровенная, а потому и наиболее ценная. С презрением отвергнув кадетский тезис о том, что право выше силы, Марков без обиняков заявил: "Я думаю, что сила... выше писаного права". Таков был его исходный тезис. "Я нисколько не опасаюсь того, — говорил он далее, — что часть крестьян неизбежно при этом обезземелит, и опять-таки в этом я не вижу ни малейшего зла". Таким образом, словами Маркова была выражена основная мысль настоящих землевладельцев, что для сохранения своих земель она не остановится ни перед каким насилием. Позиция же кадетов обуславливалась двумя главными мотивами: пониманием, что с каждым годом действия указа 9 ноября их собственная программа "принудительного отчуждения" будет становиться анархизмом, и весьма обоснованным опасением, что в случае краха столыпинского аграрного курса в стране разразится новая революция. Поэтому в их выступлениях основным мотивом был призыв к осторожности, к разъяснению, что "принудительное отчуждение" лучше, чем Указ 9 ноября.
Первый кадетский оратор Шингарев начал свою речь с характерного признания: "Этот кошмарный аграрный вопрос в России обладает странным свойством феникса, вновь возрождающегося из, казалось бы, потухшего пепла" [Шигловский. Воспоминания]. Призыв Шингарева к осторожности распространялся, прежде всего, на общину. Он защищал ее жизнеспособность, способность к "здоровой" революции, требовал сохранения за выделенными землями характера надельных земель. "Я человек западной культуры, — вторил ему второй кадетский оратор, А. Ф. Бабянский, — но я был учеником знаменитого профессора К. Д. Карелина в 80-х годах. Это тоже человек западный, но я помню его поучения в этом отношении. Он говорил: "Господа, берегите общину, вы помните — это вековой институт" [Шигловский. Воспоминания]. В основе всей кадетской критики указа лежал страх перед революцией. Еще на заседании земельной комиссии 16 января 1908 года кадет А. Е. Березовский заявил: "Указ приведет к образованию сельского пролетариата, который волей-неволей нами этой свободой толкается на грабежи и присвоение чужой собственности..." Большинство же правых крестьян высказалось в духе Законопроекта 42-х. Говорилось, что в аграрном вопросе должны быть разрешены еще многие другие стороны, т. к. "не суть важно, что острота явилась в аграрном вопросе от 9 ноября, а суть важно и остро это безземелье и малоземелье крестьян". "Если я голоден, — сказал далее Андрейчук, — все равно буду кричать: "есть хочу". Поэтому необходимо частичное отчуждение".
Очень точно отношение правых депутатов-крестьян Могилевской губернии выражал Шевцов: "... он (народ) ожидал вовсе не указа 9 ноября, он его и не ожидает; он ожидает не разделения наших земель, которые у нас есть, он ожидает каких-либо источников наделения крестьян землей... Поэтому, про указ 9 ноября я упоминаю с болью в сердце..." Трудовик же защищал общину как выразитель определенной доктрины. В ней он видел одно из средств борьбы против 9 ноября. Община, по его мнению, худо ли, бедно, но все же защищала крестьян от быстрого и массового обезземеливания, которым грозил столыпинский указ.
Что же можно сказать о реализации и итогах этой реформы?
Важнейшими инструментами разрушения общины и насаждения мелкой личной собственности были крестьянский банк и переселение. На 1905 год в европейской части России насчитывалось 12,3 млн. крестьянских дворов.
Сопротивление крестьян не позволило добиться сколько-нибудь массовой хуторизации. Деятельность Крестьянского банка также не дала желаемых результатов. Политика переселения особенно наглядно продемонстрировала методы и итоги столыпинской аграрной политики. Переселение не разрядило сколько-нибудь значительно земельной тесноты. Число переселенцев и ушедших в города не поглощало естественного прироста населения. Большинство оставалось в деревне, еще более увеличивая земельную тесноту и аграрное перенаселение, таившее в себе угрозу нового революционного взрыва в деревне.
Одним словом, реформа не удалась. Она не достигла ни экономических, ни политических целей, которые перед ней ставились.
Но, прежде всего, столыпинский курс провалился политически. Он не заставил крестьянина забыть о помещичьей земле, как рассчитывали вдохновители и авторы указа 9 ноября.
Законы 14 июля 1910 года и 29 мая 1911 года не только не сняли социальной напряженности в деревне, но и усилили ее до предела.
Помещичье землевладение и подлинно быстрый экономический прогресс в деревне были несовместимы. Осуществление второго требовало в качестве непременного предварительного условия уничтожения первого.
Сохранение помещичьего сословия с его привилегиями означало сохранение бесправного крестьянского сословия с его обычным правом, волостным судом, "властью мира" и т. д.
Разработка рабочего законодательства
Рабочий вопрос так же, как и крестьянский, достался Столыпину в наследство от революции 1905 – 1907 годов. До этого его существование отрицалось правящими кругами с теми доказательствами, что в России нет рабочего класса в западноевропейском смысле этого слова, а есть всего лишь "сословие фабричных людей", вчерашних крестьян, готовых в любой момент бросить завод, фабрику, шахту, чтобы вернуться в деревню.
Программа, выработанная рабочей комиссией, во главе которой стоял В. К. Коковцов, уже целиком исходила из посылки, что в России рабочий вопрос носит такой же характер, как и на Западе, и, следовательно, решать его надо так же, как, например, решил Бисмарк в Германии. В соответствии с этим была разработана программа, сводившаяся к четырем основным пунктам:
обязательная организация больничных касс на базе совместных взносов и хозяев и рабочих;
создание на фабриках и заводах смешанных органов из представителей администрации и рабочих;
сокращение рабочего дня с 11,5 часов до 10, ограничение законом количества сверхурочных работ;
пересмотр статей закона, карающих забастовки и досрочные расторжения договора о найме.
В записке "Петербургского общества для содействия улучшению и развитию фабрично-заводской промышленности" от 12 мая возражения против проекта о сокращении рабочего дня до 10 часов сводились к двум основным доводам: сам факт государственного вмешательства в нормировку рабочего времени неприемлем; сокращение приведет к тому, что русская промышленность "будет устранена навсегда от какой-либо роли в международном соревновании".
Общее же заключение записки сводилось к ряду требований, в том числе таких:
"признавая в принципе излишней законодательную нормировку рабочего времени, сохранить нормы его продолжительности, установленные законом 1897 года (т. е. 11,5-часовой день) ввиду того, что таковые существуют";
сохранить сверхурочные работы с таким расчетом, чтоб общее число обязательных и необязательных рабочих часов не превышало 75 часов в неделю.
Несмотря на провал программы Коковцева, определенный итог все же был достигнут. Он состоял в том, что правительство взяло курс, так же как и в аграрной политике, на буржуазную политику в рабочем вопросе, отказавшись от чисто полицейского способа его разрешения, с репрессиями и зубатовщиной в качестве главных средств.
Французский ученый Н. Верт считает одной из причин провала реформ Столыпина отсутствие у него подготовленных заранее направлений реформ в рабочем законодательстве: сочетание жестких репрессий по отношению к революционным партиям с одновременными усилиями в области социального обеспечения рабочих. В этом Верт видел первую ошибку Столыпина. Второй ошибкой Столыпина стало то, что он не предвидел последствий интенсивной русификации нерусских народов [10].
Вопросы земства в политической деятельности Столыпина
Польский вопрос возник в Думе в 1910 году в связи с проблемой западного земства и выборов от западных губерний в Государственный совет. Целью внесенного законопроекта было сократить число поляков-членов Государственного совета. Содержание законодательного предложения сводилось к следующему: девять губерний делятся на три избирательных округа с тремя губерниями в каждом — Виленский, Могилевский и Киевский. Прежде единый избирательный съезд делился надвое: на русских землевладельцев и польских (причем все не-поляки зачислялись в русскую курию). Каждый съезд выбирал по двадцать выборщиков. Выборщики должны были собираться раздельно и выбирать из своей среды членов Государственного совета. Русские выборщики каждого округа выбирали двух членов, а польские — одного. Таким образом, в совокупности от девяти губерний выбиралось бы шесть русских и три поляка.
Думская комиссия по местному самоуправлению приняла ряд поправок, которые практически ничего не меняли в существе законопроекта, но, тем не менее, вызывали шумные протесты крайне правых как в комиссии, так и при пленарном обсуждении. Комиссия признавала факультативность соединения национальных курий в уезде в одно избирательное собрание в тех случаях, когда квалифицированным большинством в две трети голосов каждая из курий найдет такое соединение желательным. В губерниях же факультативность не допускалась. Все фракции, стоявшие левее октябристов, а также польское "коло", выступили против законопроекта. Мотивы были те же, что и при обсуждении других националистических актов.
Каков же был итог обсуждения?
Поскольку либерализм октябристов носил ярко выраженную столыпинскую окраску, от комиссионных поправок в законопроекте осталось немного. Основное расхождение октябристов с правыми — определение количества гласных по одному или двум признакам — было решено в пользу правых. Победа осталась за ними и по вопросу о факультативности. Законопроект был принят 29 мая 1910 года. Но, несмотря на быстрые темпы, срок введения земства в западных губерниях в законопроекте пришлось передвинуть на год: Государственный совет уже не успевал принять его до 1 июля, то есть до срока выборов.
Законопроект о выделении из Царства Польского Холмщины был по-настоящему первым выходом нового столыпинского "центра", национальности, на сцену третьей Думы, потому что затею с Финляндией породил, прежде всего, кружок "бобриковцев" во главе с Дейтрихом. Законопроект о Холмщине был принят 26 апреля 1912 года правооктябристским большинством. 4 мая его передали в Государственный совет, а уже 23 июля того же года утвердил царь, и законопроект стал законом.
Ставка на национализм как на идеологию, способную вытеснить среди масс идеи демократии и социализма, полностью провалились.
Между тем, к осени 1909 года с полной очевидностью обнаружилось, что реформ не будет. Это привело к резкому обострению противоречий всех звеньев системы — между правой и либеральной частью Думы, внутри каждого большинства, к резкому обострению отношений Думы с Государственным советом. Деятельность Совета оценивалась как "систематическое отрицание всего принятого Думой курса" [Голос Москвы. Москва, 1909]. В результате долгих перипетий между националистами и правыми октябристами стало ясно, что, как сказал Громовой в статье "Разрытый муравейник", "П. А. Столыпину уже служить нельзя — можно только прислуживаться".
Сам Столыпин в интервью одной из немецких газет суть случившегося с Западным земством объяснял следующим образом: Дума "еще слишком юна и чересчур нестройна по духу — политической подготовке своих членов, чтобы ее взгляды и решения считались без дальнейших справок непогрешимыми" [Речь 7 мая 1911 года].
Заключение
С вершины сегодняшнего исторического опыта особенно хорошо видна главная коренная причина банкротства Столыпина. Органический порок его курса состоял в том, что он хотел осуществить свои реформы вне демократии и вопреки ей. Сперва, считал он, надо обеспечить экономические условия, а потом уже осуществлять "свободы".
У Столыпина начало сдавать здоровье, усилилась стенокардия. "Не знаю, смогу ли я долго прожить", — сказал он своему брату [7]. В августе 1911 года Столыпин отдыхал в своем имении в Колноберже, где работал над своим проектом. И отпуск, и работу пришлось прервать для поездки в Киев, где в присутствии царя должен был открыться памятник Александру II по случаю недавно исполнившегося юбилея Великой реформы. Пребывание премьер-министра в Киеве началось с оскорблений, ему явно давали понять, что он здесь лишний и его не ждали. Столыпину не нашлось места в автомобилях, в которых следовали царь и его свита. Ему не дали даже казенного экипажа. Председателю Совета министров пришлось искать извозчика. Политическая смерть Столыпина наступила гораздо раньше, чем Д. Г. Богров смертельно ранил его 1 сентября 1911 года в Киевском оперном театре. Трагедия Столыпина состояла в том, что они не захотели иметь "приказчика, превосходящего их по личным качествам", — с этими заключительными словами трудно не согласиться.
История повторяется. Неудивительно, что подобная ошибка была совершена значительно позже и в совсем иных исторических условиях. Экономическая реформа провалилась у нас, как мне кажется, точно по той же причине: ее хотели осуществить вне демократии и без демократии. Результат известен, и вывод очевиден: не повторять ошибок истории.
Библиографический список
Столыпин П. А. Нам нужна великая Россия. — Полное собрание речей в Государственной Думе и Государственном совете 1906 – 1911. М., 1991.
Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991.
Казарезов В. В. О Петре Аркадьевиче Столыпине. М., 1991.
История СССР. Под ред. Кузнецова. М., 1984.
История СССР. Под ред. Федосова. М., 1987.
Экономическая история СССР. Под ред. Чунтулова. М., 1987.
Бок М. П. П. А. Столыпин — воспоминания о моем отце. М., 1992.
Зырянов П. Н. Столыпин без легенд. М., 1991.
Наш современник. 1990, № 3.
Верт Н. История советского государства. М., 1992.
[/sms]
