Реферат: Валентин Распутин – от “Прощания с Матерой” до “Пожара”
[sms]Весной 1967 года Распутин получил членский билет Союза писателей СССР. Одно из замечательных произведений Валентина Распутина "Василий и Василиса". Рассказ этот впервые появился в еженедельнике "Литературная Россия" в самом начале 1967 года. С этого рассказа начинается новый период в творчестве Валентина Распутина. Он стал самостоятельным писателем, прозаиком - со своим стилем, своим взглядом на мир. Летом того же года появляется повесть "Деньги для Марии". Она была опубликована в альманахе "Ангара", через месяц в журнале "Сибирские огни", а в следующем году вышла отдельной книгой в столичном издательстве "Молодая гвардия". Затем, когда появятся "Последний срок", "Живи и пони", "Прощание с Матёрой", "Пожар", первая повесть словно бы растворится в свете славы "младших сестёр" и в спорах, возникших вокруг них.
Повесть "Последний срок", над которой Валентин Распутин начал работать в 1969 году, впервые была опубликована в журнале "Наш современник", в номерах 7, 8 за 1970 год. Она не только продолжала и развивала лучшие традиции отечественной словесности - в первую очередь традиции Толстого и Достоевского, - но и сообщала новый мощный импульс развитию современной литературы. Пьесу "Последний срок" поставили во МХАТе и Болгарии.
Повесть "Живи и помни" впервые была опубликована в номерах 10, 11 журнала "Наш современник" за 1974 год. В 1977 году Валентин Распутин удостоен за неё Государственной премии СССР. Спустя ровно два года, в октябре - ноябре 1976-го, наряду с поистине триумфальным шествием повести "Живи и помни" стало приобретать широкую известность новое произведение Распутина - повесть "Прощание с Матёрой".
Ассоциации, вызванные последней по времени повестью Валентина Распутина "Пожар", впервые опубликованной в журнале "Наш современник", №7 за 1985 год, не случайно уводят к более раннему произведению - "Прощанию с Матёрой". Автор и сам подчеркивает эту преемственность: в "Пожаре" мы встречаем наживающуюся на беде Клавку Стригунову - она и на Матёре была такой же, и первой бежала с острова; почти немой, наделённый богатырской силой дядя Миша Хампо удивительно напоминает старого Богодула; да и сама Сосновка, в которой происходит действие, - тот самый новый посёлок, в который переезжали жители Матёры. Словно спустя десять лет писатель решил посмотреть: что же сталось с героями былой его повести, каковы они, как повлиял на них перемена условий жизни, рода занятий, окружения.
Пусть об этом скажет сам Валентин Распутин, тем более что вопрос, в своё время заданный ему, так и звучал: "Как создавалась эта повесть? Как вы нашли своего героя - Ивана Петровича?"
"Здесь прежде всего надо вспомнить повесть "Прощание с Матёрой", - отвечает писатель. - Я сам из "утопленников" - так у нас на Ангаре назывались те, чьи деревни от строительства гигантских плотин ушли под воду... Не миновала этой судьбы и моя родная деревня Аталанка, которой, как и Матёре, пришлось переселяться и искать с затоплением пашни иных занятий. А занятия эти были - рубить лес... С изменением занятий изменились нравы, а с изменением нравов - все тревожней за человека... Как нашел героя повести? Его и искать не пришлось, это мой сосед по деревне Иван Егорович Слободчиков. Когда-то, в рассказе "Уроки французского", я упоминал его, - там это шофёр, как оно и было в действительности... И случай с пожаром невыдуманный. Он тоже был. Только не в моём посёлке, а в соседнем, леспромхозовском".
Идейный замысел, проблемы произведения
Сюжет повести, как всегда у Распутина, прост: в поселке Сосновка на берегу Ангары горят орсовские склады. Люди пытаются хоть что-то спасти от огня. Кто эти люди, как они ведут себя в этой ситуации, почему они совершают тот или иной поступок? Писателя интересует именно это, т. е. человек и все, что с ним происходит, - а это не может не волновать и всех нас. Ведь с человеком что-то творится, если душа его не находит покоя, мечется, болит, стонет. Что же с ним происходит, и кто тому виною, и каковы причины? Все эти вопросы словно витают над пропахшей дымом пожара Сосновкой, требуя ответа.
Иван Петрович услышал крики: "Пожар! Склады горят!" И не случайно почудилось шофёру, "будто крики идут из него", - душа тоже горела. Так и пройдут они через всю повесть - два пожара, связанные один с другим внутренней логикой.
Почему мы такие? - задаётся вопросом писатель. - Почему человек, имеющий высокий потенциал, думающий не только о себе, но и о людях, о будущем, стал мешать? В одиннадцатой главе, почти композиционном центре повести, Распутин, словно соединившись с героем, высказывает всё, что наболело, что не даёт покоя и чему он посвятил многие публицистические статьи. Эти размышления героя о душе, совести и правде, этот апогей его внутреннего пожара и есть та нравственная призма, сквозь которую мы более оголенно видим происходящее в Сосновке, и с Егоровым.
В финальной главе повести, где мы видим героя наедине с природой, отчётливо звучит мысль, что "никакая земля не бывает безродной", что это зависит от человека, от того, каков он. Всё дальше и дальше уходя из охваченного послепожарной суетой и возбужденностью поселка, наблюдая гору, лес, залив, небо, Егоров чувствует, как "легко, освобождённо и ровно шагается ему, будто вынесло его, наконец, на верную дорогу". Вернётся ли он? Уйдёт ли навсегда из Сосновки?
Этими вопросами заканчивается повесть, похожая на болевой вопрос, который задаёт сама жизнь. Кроме нас, никто на него не ответит. Время идёт, земля ждёт, её суд приближается..
Краткое содержание произведения
Усталый Иван Петрович возвращался домой. Ещё ни когда он так не уставал. "И с чего так устал? Не надрывался сегодня, обошлось даже без нервотрёпки, без крика. Просто край открылся, край - дальше некуда". Добрался, наконец, до дому, и вдруг он услышал крики: "Пожар! Склады горят!". Сначала Иван Петрович не увидел огня, но потом он увидел, что горят складские постройки. Столь серьёзного пожара, с тех пор как стоит посёлок, ещё не бывало.
Склады были построены так, и загорелось в таком месте, чтобы, загоревшись, сгореть без остатка. Склады расходились на стороны: продовольственные и промышленные. В продовольственный край огонь пошёл по крыше, но самое пекло было в промышленном краю.
Когда Иван Петрович шёл по двору складов, только в двух местах начали сколачиваться группы: одна скатывала с подтоварника мотоциклы, вторая разбирала крышу - чтобы прервать огонь. Иван Петрович полез на крышу, там командовал Афоня Бронников. Он поставил Ивана Петровича на край, выходящий на двор, и тот принялся отдирать доски. Вернулся посланный за ломом парень и принёс вместо лома новость: выкатили обгоревший мотоцикл "Урал".
Выбив последнюю тесину Иван Петрович огляделся. По двору ошалело носились ребятишки, у промтоварных складов метались и вскрикивали фигуры. Но набегало уже и начальство. Пришли начальник участка, главный инженер леспромхоза. Сбежался весь посёлок, но не нашлось пока никого, кто сумел бы организовать его в одну разумную силу, способную остановить огонь.
Иван Петрович спрыгнул вниз и побежал к тому месту, где только что видел начальника участка Бориса Тимофеича. Он отыскал его по крику в толпе у продовольственного склада. Борис Тимофеич просил Вялю-кладовщицу открыть двери склада. Она не согласилась, и тогда он крикнул архаровцам, чтоб ломали двери. И они с удовольствием принялись ломать. Иван Петрович предложил начальнику участка поставить в воротах дядю Мишу Хампо, чтоб тот охранял. Так Борис Тимофеич и сделал.
На Ивана Петровича нахлынули воспоминания о старой деревне Егоровке. Из своей деревни он выезжал на долго только однажды - в войну. Два года воевал, и год ещё после победы держал оборону Германии. Осенью 46-го воротился домой. И не узнал своей деревни, она показалась ему невзрачной и обделённой. Здесь всё оставалось и словно навсегда остановилось, без перемен. Вскоре в соседней деревне встретил Алёну. Когда колхоз получил новую машину, оказалось, что за неё сажать некого кроме него. Он стал работать. Вскоре в тяжёлой и долгой немочи слегла мать. Его младший брат уехал на стройку и с больших денег спился. Иван Петрович остался в Егоровке. Когда Егоровку затопило, всех её жителей свезли в новый посёлок, в который привезли ещё шесть таких же, как Егоровка. Здесь сразу утвердился леспромхоз, назвали его Сосновкой.
Когда Иван Петрович заскочил в крайний продовольственный склад, там полыхало вовсю. Над щелястым потолком гудело страшно; несколько потолочных плах возле стены сорвало, и в проём рвался огонь. Иван Петрович не бывал внутри складов, он поразился изобилию всего: на полу немалой горой были навалены пельмени, рядом валялись колбасные круги, в тяжёлых кубах стояло масло, там же в ящиках стояла красная рыба. Куда же это всё уходило подумал Иван Петрович. Запахиваясь телогрейкой и приплясывая от жара, Иван Петрович выбрасывал к двери круги колбасы. Там, во дворе, кто-то подхватывал их и куда-то относил.
Жар становился всё нестерпимей. Никто, похоже, больше не тушил - отступились, а только вытаскивали, что ещё можно было вынести. Иван Петрович подумал, склады не спасти, но магазин отстоять можно. Вдруг Иван Петрович увидел, Бориса Тимофеича, который ругался с архаровцем. Но он помешал этой потасовке.
Как-то раз Иван Петрович разговаривал с Борисом Тимофеевичем. Борис Тимофеевич заговорил о плане и тут Иван Петрович взорвался: "План, говоришь? План?! Да лучше б мы без него жили!.. Лучше б мы другой план завели - не на одни только кубометры, а и на души! Чтоб учитывалось, сколько душ потеряно..." Борис Тимофеевич с ним не согласился. Но Иван Петрович был устроен по-другому, под ежедневным давлением в нём словно бы сжималась какая-то пружина и доходила до такой упругости, что выдерживать её становилась невмоготу. И Иван Петрович поднимался и, страшно нервничая и ненавидя себя, начинал говорить, понимая, что напрасно.
Из первого продовольственного склада огонь вытеснили полностью. Перешли во второй. Когда Иван Петрович в первый раз заскочил сюда, тут уже было накалёно и дымно, но всё-таки без огня сносно. Здесь было людно. По цепочке передавались ящики с водкой. Откуда-то доносились крики Вали-кладовщицы, умоляющей вынести растительное масло. Оно стояло в железной бочке, Иван Петрович с трудом повалил её, но выкатить не смог. Тогда он выхватил кого-то из цепочки, и они вместе выкатили бочку. Иван Петрович возвратился за второй бочкой, но его напарник вернулся в цепочку. Пытаясь отыскать его он заметил, что по цепи передаются не только ящики, но и раскупоренные бутылки. И опять Иван Петрович уронил бочку с маслом, кто-то помог ему, но когда выкатили, оказалось, что бочка была без пробки, а в склад уходил извивающийся след масла. Афоня Бронников сказал Ивану Петровичу, что нужно спасать муку. За третьим складом в низкой постройке держали муку и сахар. Мука была свалена в бесформенную кучу. Иван Петрович взвалил на себя первый попавшийся мешок и вынес его. Свалил, вместе с Сашкой Девятым, связь забора и положили по откосу на дорогу, получился мост. Затем оторвали ещё одну и положили рядом. Иван Петрович решил найти Алёну.
Иван Петрович вспоминает, как справляли два года назад тридцатилетие совместной жизни. Взяли отпуск и поехали по своим детям. Старшая дочь жила в Иркутске, она лежала в больнице и они долго там не задержались. Сын Борис жил в Хабаровске, женился. Борис с невесткой просили переезжать к ним. А когда вернулись, продолжали работать и жить. В последнем году стало совсем невмочь - с тех пор как утвердилась новая бригада архаровцев. А когда они палисадник перед избой разворотили, тогда Иван Петрович написал заявление об увольнении. Спасение было одно: уехать.
Теперь только таскай и таскай. Иван Петрович стягивал мешок и уносил его. Поначалу, выносивших муку было человек десять. Но потом их стало четверо: Афоня, Савелий, Иван Петрович, да какой-то полузнакомый парень. Потом подстроился Борис Тимофеич. Иван Петрович решил брать поочерёдно: раз мука, раз крупа. Когда сил не осталось он остановился у постройки. Это была баня Савелия, в неё он таскал мешки с мукой, ещё он увидел старуху, которая подбирала со двора бутылки - и уж, конечно не пустые. На середине двора Иван Петрович увидел Мишу Хампо. Он был парализован с детства и плетью таскал правую руку. "Хампо-о! Хампо-о-о!" единственное, что он мог сказать. Миша Хампо жил один. Жену свою похоронил давно, племянник уехал на Север. Силы он был могучей и одной левой привык делать всё, что угодно. Хампо был прирождённый сторож.
Всё чаще и дотошней, решившись на переезд, стал раздумывать Иван Петрович: что надо человеку, чтобы жить спокойно? И он решил: достаток, работа и нужно быть дома. Афоня уговаривает Ивана Петровича остаться, но он его не слушает
Выбрасывали мешки за дверь, а Иван Петрович оттаскивал их к забору. Кто-то пьяным голосом позвал его, но он не откликнулся. Всё чаще стали задерживаться мужики - чтоб хватануть воздуха. Иван Петрович стоял ни рук, ни ног не чувствуя.
Успели всё из последнего склада вытащить. Дядя Миша увидел, как двое играли в мяч из цветных тряпок. И только он это увидел, как на него обрушился удар, это был Соня. Его били несколько архаровцев. Когда Иван Петрович увидел, что на снегу в обнимку лежат Соня и Хампо, они оба были уже мёртвы, а в пяти метрах валялась колотушка.
Воротившись с пожара, Иван Петрович даже не прилёг. Он посидел, посмотрел в окно, как несёт с берега дым. На следующий день Иван Петрович ушёл из посёлка.
И ему казалось, что он вступает в одиночество. И что молчит, не то встречая, не то провожая его, земля.
Характеристики главных героев
Центральный персонаж повести - шофер Иван Петрович Егоров. Но главным героем можно назвать саму действительность: и многострадальную землю, на которой стоит Сосновка, и бестолковую, временную, а потому изначально обреченную Сосновку, и самого Егорова как неотъемлемую часть этого посёлка, этой земли - тоже страдающего, сомневающегося, ищущего ответ.
Он устал от неверия, он понял вдруг, что ничего не сможет изменить: видит, что все идёт не так, что рушатся основы, и не может спасти, поддержать. Больше двадцати лет прошло с тех пор, как приехал Егоров сюда, в Сосновку, из родной своей затопленной Егоровки которую вспоминает теперь каждый день. За эти годы на его глазах, как никогда ранее, развивалось пьянство, почти распались былые общинные связи, люди стали, словно чужими друг другу, озлобились. Пытался Иван Петрович противостоять этому - сам едва жизни не лишился. И вот подал заявление об уходе с работы, решил уехать из этих мест, чтоб не травить душу, не омрачать ежедневным огорчением оставшиеся годы.
Огонь мог перекинуться на избы и выжечь посёлок; об этом в первую очередь подумал Егоров, бросившись к складам. Но в других головах были и другие мысли. Скажи кто о них Ивану Петровичу полтора десятка лет назад - не поверил бы. Не уложилось бы в его сознании, что люди на беде могут нажиться, не боясь потерять себя, своё лицо. Он и сейчас не хотел в это верить. Но уже - мог. Потому что всё к этому шло. Сама Сосновка, ничем уже не похожая на старую Егоровку, располагала к тому.
Продовольственный склад горел вовсю, "сбежался едва не весь поселок, но не нашлось, похоже, пока никого, кто сумел бы организовать его в одну разумную твёрдую силу, способную остановить огонь". Словно бы и впрямь совсем никому ничего не надо. Иван Петрович, да его приятель ещё по Егоровке Афоня Бронников, да тракторист Семён Кольцов - вот и все почти, кто прибежал тушить. Остальные - как бы тушить, а больше помогали именно пожару, ибо тоже разрушали, находя в этом свое удовольствие и свою корысть.
Внутренний, никому из окружающих не видимый пожар в душе героя пострашнее того, который уничтожает склады. Одежду, продукты, драгоценности, прочие товары можно затем восполнить, воспроизвести, но вряд ли когда-либо оживут угасшие надежды, начнут вновь плодоносить с такой же щедростью выжженные поля былой доброты и справедливости.
Иван Петрович чувствует в себе страшное разорение потому, что не смог реализовать данную ему созидательную энергию, - в ней, вопреки логике, не было потребности, она наталкивалась на глухую стену, оказывавшуюся её принимать. Поэтому и одолевает его разрушительный раздор с самим собой, что душа возжаждала определённости, а он не смог ей ответить, что для него теперь - правда, что - совесть, ибо и сам он, помимо своей воли выдернутый, вырванный с корнем из микромира Егоровки.
Пока Иван Петрович и Афоня пытались спасти муку, крупу, масло, архаровцы первым делом набросились на водку. Кто-то пробежал в новых валенках, взятых на складе, кто-то натягивал на себя новую одежду; Клавка Стригунова ворует драгоценности.
"Что ж это делается-то, Иван?! Что делается?! Всё тащат!" - в испуге восклицает жена Егорова, Алёна, не понимающая, как вместе с пожаром могут дотла сгорать и такие человеческие качества, как порядочность, совесть, честность. И если б только архаровцы волокли всё, что на глаза попадётся, но ведь и свои, сосновские, тоже: "Старуха, за которой ничего похожего никогда не водилось, подбирала выброшенные со двора бутылки - и, уж конечно не пустые"; однорукий Савелий таскал мешки с мукой прямиком в собственную баню.
Что ж это делается? Мы почему такие-то? - вслед за Алёной мог бы воскликнуть, если б умел говорить, дядя Миша Хампо. Он словно перешёл в "Пожар"
из "Прощания с Матёрой", - там его звали Богодулом. Не зря автор подчёркивает это, называя старика "духом егоровским". Он так же, как и Богодул, почти не говорил, был так же бескомпромиссен и предельно честен. Он считался прирождённым сторожем - не потому, что любил работу, а просто "так он выкроился, такой из сотни сотен уставов, недоступных его голове, вынес первый устав: чужого не трожь". Увы, даже дяде Мише, который как самую большую беду воспринимал воровство, пришлось смириться: сторожил он один, а тащили почти все. В поединке с архаровцами дядя Миша удушил одного из них, Соню, но и сам был убит колотушкой.
Алёна, жена Ивана Петровича, по сути, единственный в повести женский образ. В этой женщине воплощено то лучшее, с исчезновением чего мир теряет свою прочность. Умение прожить жизнь в ладу с собой, видя её смысл в работе, в семье, в заботе о близких. На протяжении всей повести мы ни разу не застанем Алёну размышляющей о чём-то высоком, - она не говорит, а делает, и так получается, что малое её, привычное дело всё же значимей самых красивых речей.
Образ Алёны - один из второстепенных образов "Пожара", и это действительно так, особенно если учесть, что в большей части повестей Распутина именно женщины - главные героини (Анна в "Прощании с Матёрой", Настёна в "Живи и помни"). Но и в "Пожаре" героине отводится целая глава, содержащая своего рода мини-свод философских воззрений прозаика на предмет исследования.
Художественные особенности произведения
В "Пожаре" ландшафт не играет столь же значительной роли, как в предыдущих повестях Распутина, хотя и здесь чувствуется стремление писателя ввести его в мир героев, а героев показать через природу. Но в том-то и дело, что природа на глазах исчезает: леса вырубаются под корень, - и в душах героев происходит такое же опустошение.
Эта повесть, как никакая другая у Распутина, публицистична, и это объяснимо тревогой писателя не только за судьбу природных богатств Сибири, но и, прежде всего, за судьбу человека, здесь живущего, утрачивающего свой корни. Валентин Распутин говорит о "Пожаре" так: "Повесть по размеру небольшая, а вместить хотелось много... Но я не считал себя вправе растягивать повествование, его должно было хватить на столько, сколько горя склады. Для меня это имеет значение - соотносимость длительности рассказа с длительностью события". Тем самым писатель признаёт следование определённым законам именно публицистических жанров. Но формальный подход в данном случае ничего не даёт, ибо перед нами прежде всего художественно завершённое произведение, и лишь потом - с элементами публицистичности, в свою очередь продиктованной временем, авторской болью, которая должна была немедленно, именно в то время, вылиться в предупреждение, предостережение.
В "Пожаре" Распутин впервые выделил в самостоятельную линию супружеские отношения, придавая им тем особое внимание. В это же время тема современной семьи, воспитания детей, ответственности друг перед другом звучит и в его газетных публикациях. Однако уже самим фактом единственности Алёны как положительного женского образа в повести Распутин говорит о затухании в современных хранительницах очага женских начал, без которых жизнь теряет гармонию, в душе убывает крепость.
Крепкая связь, теснейшее переплетение биографии и творчества, конкретных реалий и художественных образов. Это характерно для Распутина, точно так же как и то, что художественная ткань, настолько плотна, ситуация настолько драматична и психологична, что кажется - возьми он просто факт из жизни, всё было бы тусклее.
Распутин от главы к главе будет заставлять читателя переводить тревожный взгляд с одного пожара (в душе Егорова) на другой (на складах) и до последней страницы, до завершающей строки не даст передыху, не снизит напряжения, ибо всё важно.
Ко времени появления "Пожара" в печати разве только "Печальный детектив" Виктора Астафьева из современных произведений вызвал такую лавину статей, споров, дискуссий, обсуждений. Причина такой заинтересованности кроется, прежде всего, в том, что Распутин одним из первых именно в художественном произведении поднял современнейшие, архиважные проблемы, на которые много лет подряд в порыве розового оптимизма закрывали глаза. [/sms]
