Реферат: Альфред Бернхард Нобель
Страницы жизни
Альфред Бернхард Нобель (с ударением на последнем слоге) родился в 1833 году.
В этот год дом и все имущество Нобелей сгорели дотла, и это было знамением. Жизнь Альфреда шла при багровой подсветке всепожирающего пламени, под аккомпанемент взрывов.
Родители Альфреда Нобеля — Иммануил и Андриетта — были людьми, на долю которых выпало все: и успех, и поражение.
Иммануил Нобель был одаренным механиком, чертежником, изобретателем. Он мог бы стать и хорошим архитектором, но в 1833 году молодая семья вступила в полосу неудач. Несчастья посыпались одно за другим. Когда пожар уничтожил их дом, семья переселилась в более чем скромную квартиру в северной части Стокгольма — Норлендсгартен, 9. 1833-й — именно тот год, когда родился Альфред Нобель.
Испытания, выпавшие на долю семьи, навсегда запечатлелись в памяти юного Альфреда. В 1837 году Иммануил, спасаясь от кредиторов, в поисках лучшей судьбы оставил семью и уехал за границу. Сначала он отправился в Турку (Финляндия), потом — в Санкт-Петербург, надеясь на успех своего изобретения (взрывных мин).
Андриетта осталась в Швеции с детьми — Робертом, Людвигом и Альфредом, которым было тогда 6,10 и 4 года соответственно. Это были тяжелые времена для семьи. Но, в конце концов, из России пришли хорошие новости: Иммануил сумел-таки убедить российские власти в достоинствах изобретенных им мин.
Наконец, в 1842 году, после пяти долгих лет, семья вновь смогла воссоединиться в Санкт-Петербурге. Мальчик, после пережитой им глубокой нужды, стал в России членом привилегированных слоев общества.
Иммануил Нобель сделал все возможное, чтобы его сыновья получили хорошее образование. К семнадцати годам Альфред мог свободно говорить на пяти языках: шведском, русском, английском, французском и немецком языках.
Очень скоро юноша проявил свои технические способности. Однако, он был и большим любителем литературного чтения. Когда Альфред занялся поэзией всерьез и заявил, что хочет стать писателем, он встретил стойкое противодействие со стороны отца. В планах Иммануила Нобеля не было места сыну-литератору: он хотел видеть Альфреда изобретателем и технологом. Длительное зарубежное путешествие — вот то искушение, против которого не устоял Альфред.
По условиям, выставленным отцом, он смог отправиться в дальние страны, лишь дав обещание забыть о карьере писателя. Альфред побывал в государствах не только Европы, но и Америки. Однако отец так и не смог погасить тот огонь, что пылал в сердце сына: Альфред продолжал сочинять стихи. Но, даже став знаменитостью, он не рискнул обнародовать свои сочинения и, в конце концов, сжег все, что написал. Лишь в возрасте 63 лет Альфред Нобель публикует свою пьесу “Немесис”. Возможно, лишь потому, что чувствовал: жизнь подходит к концу, а его литературные мечты так и остаются несбывшимися.
[sms]
Что касается Иммануила Нобеля, дела его шли в гору, а вместе с этим росло и благосостояние семьи. Шла Крымская война, и российское правительство нуждалось в большом количестве боеприпасов. Старшему Нобелю был сделан заказ, принесший настолько большую прибыль, что он мог рассчитаться со всеми долгами в Швеции. За вклад в развитие Российской промышленности Иммануил был награжден Золотой императорской медалью.
Иммануил производил эксперименты почти со всеми видами взрывчатых веществ, и Альфред пошел по его стопам.
Во время своего длительного путешествия по Европе Альфред встретился с итальянцем Собреро, который несколькими годами раньше изобрел вещество с огромными взрывными качествами — нитроглицерин. Альфред быстро понял, какие возможности таит в себе это к тому времени еще совершенно не исследованное вещество. Сам Альфред Нобель описывает 1860 год как время, когда он “добился успехов со взрывом нитроглицерина”.
Крутые повороты в жизни Нобелей к тому времени еще не закончились. Иммануил вновь разорился. Война закончилась, и потребность в боеприпасах резко снизилась. Семья опять разделилась: Андриетта вместе с младшим сыном Эмилем вернулась в Стокгольм. Через несколько лет приехал в Швецию и Альфред.
В 1864 году семью постигло трагическое событие: в сарае их дома, где ставились опыты, взорвалось 140 кг глицерина. Погибло пять человек, в том числе и младший брат Альфреда Эмиль.
Этот случай стал первым в новой череде несчастий и неудач. Однако это не остановило Альфреда. Так как власти запретили эксперименты с нитроглицерином в пределах Стокгольма из соображений безопасности, Альфред был вынужден перенести свою мастерскую на баржу на озере. Главное, что он пытался постичь, почему нитроглицерин взрывается так легко. Альфред должен был сделать такое взрывное устройство, которое, когда бы ни возникала потребность в его применении, не ставило бы под угрозу жизнь тех людей, кто это устройство применяет. И младший Нобель наконец решил эту задачу. Помог один из редкоземельных элементов. С его помощью изначально жидкий нитроглицерин преобразовывался в весьма твердую массу, способную взрываться с не меньшей силой, чем нитроглицерин, но при этом взрыв происходил не спонтанно, а предсказуемо, что позволяло обеспечить безопасность персоналу. Альфред назвал свое изобретение динамитом. Кроме этого, Нобель изобрел детонатор.
Альфред Нобель добился исключительного права на производство динамита. Всего лишь за несколько лет Альфред Нобель и его изобретение покорили весь мир.
В1871 году Альфред поселился в Париже, в приобретенной им великолепной вилле на авеню Малакоф (дом сохранился и поныне).
В 1889 году мрачный инцидент оставил глубокий след в душе Альфреда. Один из журналистов перепутал Альфреда Нобеля с его недавно скончавшимся братом Людвигом. Альфред смог прочитать свой собственный некролог. Там его называли торговцем смертью. Это был удар для Альфреда, поскольку он, будучи в высшей степени идеалистом, действительно пытался изобрести оружие столь мощное и ужасное, чтобы его разрушительная сила предостерегла людей даже от помыслов о войне. “Я мечтаю изобрести вещество или машину такой разрушительной силы, чтобы войны стали в принципе невозможными”, — писал он. Кроме того, он всегда охотно жертвовал значительные суммы тем организациям, которые вели борьбу за мир.
Со временем Альфред Нобель стал человеком состоятельным и знаменитым. Он получал великое множество приглашений на разного рода приемы, но, как правило, отказывался от них. В 1893 году ему было присуждено звание почетного доктора Шведского университета в городе Упсала. Вот это он почел за честь. Пока же во Франции Альфред испытывал свои “нобелевские воспламенители” на военных полигонах. Он предложил Франции приобрести права на его новое изобретение, но получил отказ. Сделать это изъявила желание Италия. В результате Нобель был обвинен в государственной измене и был вынужден покинуть Францию. Последним местом его жительства стал итальянский город Сан-Ремо, где 10 декабря 1896 года Альфред Нобель скончался.
Сто лет одиночества
Альфред Нобель, без всякого сомнения, был личностью необычной. Он так и не женился, у него не было детей, его постоянным и единственным компаньоном было одиночество. Когда тоска становилась непереносимой, он запирался в лаборатории на несколько дней. Лекарством от физического и духовного изнеможения была для него напряженная работа. “Мой дом — там, где я работаю, а я работаю всюду”.
Это был весьма странный господин. Он любил человечество, каким оно станет в будущем, и недолюбливал современников, именовал их “сворой двуногих обезьян”. Себя, впрочем, он тоже не жаловал: Альфред Нобель — убогое полуживое существо, и человеколюбивый врач, в сущности, должен был бы придушить его в тот момент, когда оно с криком вступало в жизнь. Главные достоинства: ”всегда содержать ногти в чистоте и никогда никому не быть в тягость”. Один из главных богачей мира ездил по своим заводам и предприятиям с опрятным саквояжиком, в котором лежало все самое необходимое: аккуратные серебряные баночки с лекарствами от многочисленных недугов, а также складные ложка и вилка. Теперь саквояж хранится в кабинете директора Нобелевского фонда под стеклом. Когда видишь этот сиротский набор, честное слово, слеза прошибает.
С раннего детства Альфред Нобель не отличался хорошим здоровьем. Его мучили то головные боли, болезни то легких, то сердца. Ему катастрофически не везло с женщинами, они не любили его, пользовались его деньгами, обманывали. Нобель мечтал о семье и домашнем уюте, но семьей (к счастью для будущих нобелевских лауреатов) обзавестись так и не сумел, а истинным домом для него была лаборатория. В его жизни было несколько любовных историй, но великий изобретатель так никогда и не узнал полноты взаимного чувства. Молодым человеком Альфред влюбился в юную шведку, которая работала ассистентом фармацевта в Париже. Однако девушка вскоре заболела туберкулезом и умерла.
Когда Альфреду было 43 года, он дал объявление, что ищет интеллигентную и выдержанную женщину, владеющую иностранными языками, которая смогла бы выполнять двойную роль — компаньонки и личного секретаря. Откликнулась 33-летняя Берта Кински. В ней было все, что требовалось Альфреду. Он на равных мог обсуждать с ней свои дела. С ее умом и изысканностью, с ее интересом к литературе и лингвистическим талантом она была именно той женщиной, которую так долго ждал Альфред. Но у Берты Кински были свои романтические проблемы: она любила австрийского барона фон Саттнера, родители которого не приняли ее. На вопрос Альфреда, свободно ли ее сердце, она ответила правду. Однако Альфред уже любил ее. Очень скоро, когда изобретатель был в многомесячной деловой поездке, Берта получила известие, что может вернуться к барону.
После этого Альфред уже никогда не верил, что может вызвать нежные чувства у “единственной в мире”. Он стал искать утешения в цветущей восемнадцатилетней девушке, словно воплощая наяву историю Пигмалиона. Но сказка есть сказка. Альфред старался, рекомендуя девушке книги, хоть как-то образовать ее, но они по-прежнему оставались совершенно разными людьми. Для Софи Хесс дружба со стареющим Нобелем означала только одно — хороший дом и модную одежду.
Единственной женщиной, которая пронесла любовь к Альфреду через всю его жизнь, была его мать. Сын обожал ее, и, когда дела шли успешно, делился с ней своими доходами.
Нобель не пил вина, не курил, не играл в карты, его единственной страстью было изобретательство. Итог научной деятельности — 355 патентов. Среди менее известных изобретений — бесшумная машина для самоубийства (прообраз электрического стула). Кроме того, им была сконструирована первая алюминиевая лодка (12х1.8 метра) вместимостью 25 – 30 человек. Эта лодка называлась “Миньона”. Она совершила свое первое по Цюрихскому озеру в 1891 году.
Альфред Нобель маниакально боялся смерти. Но еще больше он страшился быть принятым за мертвого и заживо погребенным. Именно поэтому он настаивал, чтобы после смерти у него были вскрыты вены. А еще он очень боялся умереть в одиночестве, окруженным лишь теми людьми, которым он платил. Для него было важным, чтобы рядом были друзья и родные.
У Альфреда случился инсульт, и все кончилось очень быстро. Произошло именно то, чего он больше всего страшился. Он умер один, без друзей, в окружении “казенных людей”. В последних строках завещания Нобель пишет: “Наконец, последнее, настоятельное мое желание состоит в том, чтобы факт моей кончины был подтвержден компетентным врачом. После чего мое тело следует предать сожжению”.
“Король динамита” в огне родился, в огне и исчез.
Имя Нобеля никогда не будет забыто. Большую часть своего состояния он оставил как капитал, годовой доход от которого должен использоваться как премиальный фонд для поощрения тех, кто “принесет наибольшую пользу человечеству”. Сам Альфред Нобель, без сомнения, может быть причислен к когорте именно таких людей.
Семейство Нобелей в России
А ведь родиной нобелевских премий мира могла бы стать Россия...
Семья Нобелей поселилась в России в 1837 году, жила в собственном доме в Петербурге. Нобель старший, Отец Альфреда, создал крупный механический завод, изобретал подводные мины, чем спас столицу от вражеской эскадры во время Крымской войны.
Старшие сыновья, Роберт и Людвиг, поселились в России основательно. Людвиг и его сын Иммануил создали знаменитую нефтяную компанию “Бранобель” (“Товарищество братьев Нобель”), благодаря которой Россия стала одним из ведущих экспортеров нефти. Если Нобель-отец был вынужден довольствоваться званием купца первой гильдии, то его внук дослужился до действительного статного советника и получил потомственное дворянство. На стокгольмском северном кладбище есть надгробный камень семейства Нобелей. С обратной стороны — имена “русских” Нобелей, умерших в России, а за стеклом — комочек земли с Волкова кладбища.
Роман Нобелей закончился одновременно с национализацией Бакинской нефти. Правда, компания “Бранобель” успела продать акции алчному, но недальновидному Рокфеллеру. И совсем недорого — за семь с половиной миллионов тогдашних долларов.
Альфред вырос на Выборгской стороне, русским языком владел так, что мог похвастаться чтением “Евгения Онегина” в оригинале. Первые свои патенты зарегистрировал в России и вряд ли вернулся бы в Швецию, если бы не бюрократические интриги в царском военно-инженерном ведомстве. Здесь у молодого изобретателя нашлись влиятельные конкуренты в борьбе за финансирование изысканий в области взрывчатых веществ. Альфред немного сражался с ними, и покинул невские берега навсегда.
А представляете, что было бы, если бы он остался, изобрел здесь динамит, и тогда… Впрочем, тогда бы с его премией поступили бы так же, как и с компанией его братьев. Национализировали бы все, и не было бы в мире Нобелевской премии.
Но зато у нас в Петербурге есть памятник Нобелю на Петровской набережной. Правда этот памятник представляет собой скульптурную композицию “Взорванное дерево”. Что-то антивоенное, близкое Нобелю, в этом, конечно, есть, но почему же было не поставить скульптурное изображение самого Нобеля. Хотя, впрочем, всегда скромный, имеющий всего лишь один собственный портрет, изобретатель, наверное, и в виде памятника чувствовал бы себя неуютно.
Пропуск в вечность
Его настоящим памятником можно назвать современную Швецию, а в известном смысле — и весь Запад. В XX веке впервые в истории на земле образовались обширные оазисы, где люди стали жить не по-свински, то есть свободно, сыто, толерантно и при этом несколько застенчиво — помня, что остальному человечеству повезло меньше. К концу столетия прагматичный идеализм, который был так свойственен Нобелю, кое-где стал считаться хорошим тоном, как высшее проявление христианской этики. Зона прагматичного идеализма постепенно расширяется, и не последнюю роль в этом играет институт Нобелевской премии. “Король динамита” инвестировал свои средства наиболее эффективным и впечатляющим образом.
Век Нобеля начался, когда земная его жизнь кончилась. Произошло это уже больше ста лет тому назад.
Смерти Нобель боялся, но поджидал ее давно и приготовился к ней самым тщательным образом. К тому же, в отличие от других умирающих, ему было чем утешиться — он знал, что будет жить на земле и после смерти, что его настоящая жизнь только теперь и начинается. Не правда ли, кажется, что я говорю как будто о глубоко религиозном человеке? Это не так. Для Нобеля пропуском в вечность был листок бумаги, исписанный мелким аккуратным почерком. Назывался листок “Завещание” и был надлежащим образом зарегистрирован у парижского нотариуса еще за год до смерти в присутствии четырех свидетелей, обещавших хранить тайну. Многим современникам текст этого завещания показался безумным по содержанию, но по юридической форме был абсолютно безупречен, и оспорить его в судебном порядке не удалось, хотя попытки и предпринимались.
“Все оставшееся после меня реализуемое имущество должно быть распределено следующим образом: душеприказчикам надлежит обратить капитал в надежные ценные бумаги и образовать из них фонд, прибыль от которого будет ежегодно выдаваться в виде премий тем, кто в течение предыдущего года принес наибольшую пользу человечеству…”. Нобель специально подчеркивает в завещании: “Мое решительное намерение состоит в том, чтобы премии присуждались вне зависимости от национальной принадлежности кандидатов; лауреатом должен становиться самый достойный, независимо от того, скандинав он или нет”.
Итак, одно из крупнейших состояний конца XIX века (по нынешним понятиям оно оценивалось бы примерно в 150 миллионов долларов) завещалось человечеству, потомству, одним словом, нам с вами.
Литературная премия
Альфред Нобель жестоко подшутил над восемнадцатью членами тихой, захолустной Шведской академии языка и литературы, отдав на ее суд всю мировую литературу. Храбрость тогдашних академиков была почти безрассудной — глаза боялись, а руки делали.
Начальный период существования премии был катастрофичен: из 10 первых лауреатов в живой литературе остался, пожалуй, только Киплинг, прочие же довольно быстро перекочевали в историю литературы; из первых двадцати — треть оказались своими, скандинавами, что предвидел и чего опасался завещатель. Казалось, Нобелевская премия не приживется или будет прозябать где-нибудь на периферии мирового литературного истеблишмента. Однако спасла природная шведская добросовестность. С годами был выработан тщательно отлаженный механизм, который, во всяком случае, оградил Шведскую академию от упреков в некомпетентности. Сегодня отбор и вынесение вердикта происходят следующим образом.
В конце года Шведская академия рассылает письма примерно двум тысячам номинантов (это профессора-филологи, крупные писатели, руководители творческих союзов) с просьбой о выдвижении кандидатов. К 1 февраля прием заявок заканчивается, и тогда приступает к работе Нобелевский комитет, в который входят четверо из 18 академиков. Задача комитета — свести список кандидатов (их обычно набирается 200 – 300) до пяти имен. В конце мая комитет докладывает остальным членам комитета о результатах отбора. Затем академики, получив чтение на лето, расходятся на каникулы, и окончательные дебаты происходят уже в сентябре. Результат голосования объявляется на пресс-конференции в первой декаде октября.
Кроме денежной премии, сумма которой от года к году существенно меняется (например, Чеслав Милош в 1980 году получил 880 тысяч крон, а его соотечественнице Виславе Шимборской достанется почти в 9 раз больше), лауреату вручается золотая медаль, а также невероятной красоты диплом с аллегорическим изображением творческого пути писателя. На дипломе Александра Солженицына, например, нарисованы зеки, конвоиры, церквушка и бабушка во дворе — видимо, Матренином. В так называемой формуле присуждения торжественно и лаконично объясняется, за что получена премия.
Средний возраст лауреата — 63 года. Моложе всех был Киплинг — поднялся на пьедестал в 42 года. Самым старым получил премию историк Теодор Моммзен — в 85 лет, а родился он в 1817 году, то есть, подумать только, почти ровесник Лермонтова. Женщин среди триумфаторов неприлично мало: из девяноста трех — всего девять. Правы феминистки: в мировой литературе налицо диктат “мертвых белых мужчин”. А, может быть, дело в том, что Нобелевский комитет, бережно относясь к памяти Нобеля, учитывал стойкую нелюбовь завещателя к суфражисткам.
Генеральная репетиция
Премия присуждается 10 декабря в стокгольмском концертном зале, но лауреаты съезжаются уже за неделю до этого, чтобы участвовать в чтении нобелевских докладов, встречах с коллегами из Шведской академии, но главным образом — для репетиций торжественной церемонии.
За короля на репетициях обычно выступает директор Нобелевского фонда. Не случайно однажды крупнейшая шведская газета “Дагенс нюхетер” вместо короля, поздравляющего лауреата, напечатала фото директора Нобелевского фонда в образе Его Величества.
С тех пор журналистов на генеральные репетиции не пускают. Фрак — нобелевская униформа и вечная головная боль организаторов. За несколько дней лауреаты должны научиться выглядеть так, словно родились во фраке. Солженицын и Габриель Гарсия Маркес доставили наибольшие хлопоты организаторам.
Автор “Гулага”, приехавший в 1974 году за премией четырехлетней давности, представлялся Западу в образе политзека, его фото в лагерном ватнике было здесь самым распространенным. Поэтому организаторы долго мучились, согласится ли он облачиться во фрак. К огромной радости присутствующих, Солженицын и не думал возражать.
“Хитрый зек! Он нас все-таки обманул!” — воскликнули потом устроители. Потому что фрак-то Солженицын надел, зато белую манишку, необходимый элемент фрачной экипировки, тихо игнорировал, скрывая, впрочем, ее отсутствие под усердно расчесанной бородой.
Русские Нобелевские лауреаты
Фаворит Нобелевской премии — французская литература (12 лауреатов). Русская делит 6 – 8 места с испанской и итальянской, да и то с известными оговорками.
Иван Алексеевич Бунин (1870 – 1953) получил " За высокое мастерство, с которым он продолжил классические русские традиции в прозе" Нобелевскую премию в 1933 году. Совершенно естественно, что получил он ее, находясь во Франции.
Борис Леонидович Пастернак (1890 – 1960) получил Нобелевскую премию в 1958 году. Автор принял премию “За достижения в современной лирической поэзии и большой вклад в развитие русской эпической традиции”, но позже власти заставили его отказаться от нее.
Михаил Александрович Шолохов (1905 – 1984) получил нобелевскую премию в 1965 году. “За художественную силу и целостность романа "Тихий Дон", в котором он отобразил важный исторический период в жизни Русского народа”. Единственный лауреат, получивший одобрение премии со стороны правящего режима страны.
Александр Исаевич Солженицын (р. 1918). Премию присудили в 1970 году. “За художественную силу, с которой он следовал традициям русской литературы”. Был невыездным, поэтому получил премию только в 1974 году.
Иосиф Александрович Бродский получил премию в 1987 году. “За всеобъемлющий талант, ясность мысли и поэтическую выразительность”. Премию получил, будучи гражданином США.
[/sms]
