Образы абсолютного зла
За абсолютное зло в наше время принято все, что связано с Освенцимом, Холокостом и другими событиями, имеющими отношение к данной теме. В качестве носителей зла чаще всего фигурирует «СС». В качестве «главного зла» в масштабах страны рассматриваются события 1937 года. Все это уже обсуждалось в статье «Бутово, 1937 г.» [см. вып. № 25], повторим еще раз.
Во времена перестройки мы, опять же, неожиданно узнали, что и у нас были «принципиальные» ребята, звали их комиссарами. На их фоне образ эсэсовцев существенно померк ни таких масштабов, ни такой фантазии в области уничтожения людей у них явно не наблюдалось.
Логично сохранение памяти об Освенциме в Израиле и, скажем, в Польше. Но почему это насаждается в России? Сколько нам показывают фильмов об этом концлагере. Почему нет фильмов о комиссарах? Почему за последние 15 лет (когда стало уже можно об этом говорить) эта тема не поднимается? Вернее, я вспоминаю только один фильм на эту тему, где фамилия главного героя - Cmадов. Разве такие фамилии носили комиссары? Кстати, евреи хорошо помнят всех тех, кто уничтожал их народ. Эти деятели всегда фигурируют в исследованиях на эту тему. При этом никто не обвиняет евреев в ненависти, скажем, к немцам. Почему бы и в нашей стране не вспомнить поименно, например, всех начальников губернских ЧК и не дать персональную оценку деятельности каждого? Это замалчивается и, сейчас можно уже определенно сказать, это делается умышленно. На этом фоне всякого рода выпячивание фактора уничтожения евреев все сильнее бросается в глаза.
К аналогичным проблемам можно отнести и насаждаемый интерес к 1937 году. После Октябрьского переворота большевики, засучив рукава, принялись целенаправленно уничтожать население страны.. За 20 лет были уничтожены: дворянство, офицерство (несколько чисток в армии, получивших название «офицерских призывов»), купечество, казачество, а также кулаки и, в основе своей, середняки. Когда, таким образом, практически все дееспособное население было уничтожено, пламенные революционеры решили устроить «небольшой междусобойчик» и провели внутреннюю разборку, вошедшую в историю как «1937 год» и запомнившуюся рядом громких процессов. Кстати, эти события были с большой теплотой встречены в эмигрантских кругах, что вполне отражает зарубежная периодическая печать того времени.
В результате же созданного у нас огромного внимания к «репрессиям 1937 г.» очень многие кровожадные чудовища оказались в образе невинно пострадавших. Очень многим, в особенности их потомкам, это нравится.
Началось это еще с 60-х годов. Сначала выражали большое огорчение, что погибло все первое «ленинское» Политбюро. Мол, при этих людях все было бы по-другому. Скорбели о Кирове, Бухарине, Тухачевском и др. А разве они не заслужили казни? Помимо этого считалось большим несчастьем, что были уничтожены практически все участники XVII съезда. Опять же никакой скорби не испытываешь, прекрасно зная - в каких именно событиях они принимали самое деятельное участие.
Еще одна тема: в качестве жертв рассматривались (и до сих пор рассматриваются) жители «Дома на набережной» - самого известного дома напротив Кремля, в котором жили «лучшие представители» ВКП(б). На эту тему даже написаны романы.
Очередным шагом в концентрации внимания на событиях 1937 года или (что одно и то же) очередной попыткой отвлечь общественность от рассмотрения событий, которые любая цивилизованная нация должна рассмотреть в первую очередь, является издание книги «Рас-стрельные списки. Москва, 1937-1941. Коммунарка, Бутово» [М., Общество «Мемориал» - Издательство «Звенья», 2000, 502 с]. В книге опубликовано 4527 кратких биографических справок расстрелянных в Москве. Абсолютное большинство - евреи; неплохо представлены, скажем, латыши и китайцы. К тому же, как правило, это - члены ВКП(б) с 1917 либо с 1918 г. Книга большого формата (84x108) в твердом переплете и, в общем то, большим (для подобного рода книг) тиражом - 2000 экземпляров. Во вступлении, в частности, говорится:
«На сломе тысячелетий мы, кажется, начинаем понимать нравственный смысл юридического термина «преступление против человечности», впервые примененного на практике Нюрнбергским трибуналом, у нас его иногда переводят как «преступление против человечества». И дело здесь не только в двойном смысле слова «humanity». Дело еще и в том, что преступление против человечности - это всегда преступление против всего человечества. Хотя бы потому, что подобные преступления ставят под вопрос право любого из нас именовать себя человеком. И если мы забудем о них, мы рискуем утратить это право навсегда.
Книга, которую вы держите в руках, - это попытка сохранить память. И тем самым - остаться людьми».
Приведем в качестве примера ряд событий, которые почему-то не пользуются пристальным вниманием общественности.
После убийства председателя петроградского ЧК Моисея Урицкого и покушения на В.И. Ленина «Дзержинский ответил морем крови. В Москве, в Питере, по всей России по приказам Дзержинского началась кровавая баня... В ответ на выстрел Канегиссера (в Урицкого. - С/С) Зиновьев в Петербурге приказал расстрелять в одну ночь 500 человек заключенных, взятых по алфавиту. Глеб Бокий (преемник Урицкого. - С/С) не заставил себя упрашивать, он в несколько дней расстрелял 1300 человек заключенных в Петербурге...» [Р. Гуль «Дзержинский» М., Мол. Гвардия, 1992, с. 87]. После взрыва в Леонтьевском переулке Дзержинский «отдал приказание расстреливать по спискам «всех кадетов, жандармов, представителей старого режима и разных там князей и графов, находящихся во всех местах заключения Москвы, во всех тюрьмах и лагерях» [там же, с. 88-89].
Вероятно, уместно упомянуть еще нескольких пламенных революционеров: Петере, Лацис, Эйдук, Ягода, Арга-нов, Атарбеков, Бела Кун, Саенко, Фельдман, Вихман, Бокий. «...всего через два года, после многих кровавых бань, данных Петерсом русскому пролетариату, этот проходимец, прибыв в Тамбовскую губернию усмирять крестьян, взволнованных коммунистическими поборами, отдал краткий приказ: «Провести к семьям восставших беспощадный красный террор, арестовывать в семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и если будут продолжаться волнения, - расстреливать их, как заложников, а села обложить чрезвычайными контрибуциями, за неисполнение которых конфисковывать земли и все имущество»:.. Вторым членом коллегии ВЧК был Мартин Судрабс, латыш, прогремевший по России под псевдонимом Лацис: «ЧК - это не следственная комиссия, не суд и не трибунал. Это боевой орган, действующий по внутреннему фронту. Он не судит врага, а разит. Не милует, а испепеляет всякого... не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый дейст-овал словом или делом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, - к какому классу он принадлежит, какого образования, воспитания, происхождения или профессии. Эти вопросы должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора»... Третьим членом коллегии ВЧК при Дзержинском был латыш Александр Эйдук, о палаческой деятельности которого даже коммунисты отзываются с отвращением... От Петерса, Лациса, Эйдука, этих трех примитивных латышей, начальник Особого отдела ВЧК доктор М.С. Кедров отличался не по своему зверству, а по интеллигентности и утонченности... Вблизи Холмогор он сажает на баржу более 1000 человек обвиненных в контрреволюции и приказывает открыть по ним пулеметный огонь... В то время как на севере России действовал М. Кедров, на Кавказе также действовал славящийся потрясающими массовыми расстрелами... г. Атарбеков... В Армавире, при отступлении Красной армии, только чтобы «хлопнуть дверью», Атарбеков расстрелял несколько тысяч заложников, находившихся в подвалах армавирской чеки. И в том же Армавире, задержав на вокзале эшелон с ехавшими грузинами-офицерами, врачами, сестрами милосердия, возвращавшимися после войны к себе на родину, Атарбеков, несмотря на то что эшелон имел пропуск советского правительства, приказал вывести всех ехавших на площадь перед вокзалом и из пулеметов расстрелял поголовно всех...В Ека-теринодаре... расстрелял до двух тысяч заложников... В садизме с ними (Кедровым и Атарбековым. - С.К.) соперничал действовавший на Украине... Саенко... Не совсем схож (с Саенко. - С.К), но не менее звероподобен Шульман, комендант грузинской чеки, слывший в Тифлисе под прозвищем «коменданта смерти»... При Дзержинском состоял, а теперь у Сталина дошел до высших чекистских постов кровавейший следователь ВЧК Яков Арганов... выходец из Царства Польского, ставший палачом русской интеллигенции... Среди головки ВЧК знаменит и неудавшийся венгерский Ленин, коммивояжер Бела Кун. Ему вместе с чекистами Фельдманом и достойной особой монографии, фурией коммунистического террора Р.С. Залкинд, прославившейся под псевдонимом «Землячка», Дзержинским была поручена террористическая расправа в Крыму в 1920 г... Бойня шламесяцами. 28 ноября «Известия временного севастопольского ревкома» опубликовали первый список расстрелянных в 1634 человека, 30 ноября второй список в 1202 человека. За неделю только в Севастополе Бела Кун расстрелял более 800 человек... По официальным коммунистическим данным Бела Кун с «Землячкой» расстреляли в Крыму до 50 ООО человек...» [с. 55-64].
Итак, масштабы уничтожаемых людей в первые годы революции не идут ни в какое сравнение с тем - сколько их было уничтожено во время репрессий 1937 года. В послесловии авторы обращают внимание на формальность судов, при которых на каждого человека выделялось всего несколько минут. Но ведь пламенные революционеры уничтожали без суда и следствия. Так какие события, произошедшие в стране, нужно рассматривать в первую очередь, чтобы, как выражаются авторы книги, «оставаться людьми»?
Вероятно, изданная книга могла бы иметь смысл, если помимо нее было бы издано 1,5-2 тысячи аналогичных работ, посвященных событиям, предшествовавшим 1937 году. Можно, конечно, идти и в обратном порядке. Ставят ли общественные организации перед собой подобную задачу? Как-то уж очень это сомнительно.
* * *
Не так давно, вечером 2б,ноября 2003 г. включил телевизор -1-й канал. Показывали добротно сделанный документальный фильм о маршале Тухачевском. Подозрительность Сталина, зависть тупого Ворошилова, козни Ежова и заговор немецкой разведки. В результате - уничтожение
одного из стратегов РККА. Вскользь, правда, упомянуто, что он подавлял Кронштадтское восстание - выгнал несколько тысяч матросов на лед и велел расстрелять, что в Тамбовской губернии применил газы против мирного населения. Но основной лейтмотив фильма - жертва. В частности, рассказывается, как было выбито из него признание в измене: привели малолетнюю дочь и пообещали расстрелять ее на глазах отца, предварительно изнасиловав.
Итак, жертва репрессий, а отнюдь не кровожадный убийца, заработавший казнь еще за 15 лет до описываемых событий. Традиционный «джентльменский набор», которым потчуют из года в год: Ежов, Ягода, Лаврентий Палыч и, разумеется, Иосиф Виссарионович. Не пора ли расширить список?
И уж совсем свежий пример. 19 мая 2004 г. в новостях по НТВ (в 19-00) показали открытие музея, в память жертвам ГУЛАГа. Открывал его Антонов-Овсеенко, как я понял, - сын того самого В.А. Антонова-Овсеенко, видного деятеля времен Гражданской войны. Даже в ж «Донская волна» [№ 7, с. 5, 22 июля 1918 г.] был напечатан его портрет с подписью «Главнокомандующий советских войск, действовавших против Украины и Дона, Овсеенко-Антонов». Такой чести (быть изображенными в этом журнале) удостоены: Ленин, Троцкий и еще очень немногие большевики.
О нем в энциклопедическом словаре «Деятели СССР и революционного движения России» [М., Сов. энциклопедия, 1989, с. 349-341] читаем, в частности, следующее:
«Назначен главнокомандующим Петроградским военным округом, 6 декабря отбыл на Украину главкомом по борьбе с Калединым и «его пособниками». Руководил борьбой против калединцев, корниловцев, радовцев. С марта помай 1918 г. был главковерхом военсил Южных Советреспублик». То самое начало 1918 г., когда после захвата каждого города красными начинались массовые расстрелы.
Занимал целый ряд руководящих постов, в том числе: «член коллегии Наркомвнудел и зампред Малого Совнаркома».
«С середины февраля по середину июля 1921 г. - пред-помкома ВЦИК по ликвидации бандитизма в Тамбовской губернии». То самое крестьянское восстание, которое жестоко подавили с использованием газов.
В 1938 г. он был расстрелян и, судя по должности, занимаемой сыном, также рассматривается в качестве жертвы. В коротком сюжете (все-таки информационный выпуск) основной лейтмотив: помнить о палачах (!) и демонстрировать высокие нравственные устремления (!).
Полагаю, что не хватает только одного - чтобы какую-либо подобного рода организацию возглавил один из потомков Ежова либо Ягоды, кстати, тоже расстрелянных в период так называемых «репрессий».
* * *
Итак, Гражданская война и коллективизация. Сравнимых по ужасу событий в отечественной истории не было и, очень бы хотелось верить, что не будет. Когда их историческая значимость будет в полной мере осознана, будут ли вспоминать о 1937 годе? Вероятно, да, но только в тех случаях, когда это будет касаться отдельных лиц. Но, полагаю, что и в этом случае очень часто будет звучать такого рода формулировка: «В 1937 г. его расстреляли. А ведь, если разобраться, - повезло парню. На самом-то деле он заработал колесование». Что же касается образа исторического явления, охватывающего всю страну и тем более являющегося символом произвола и беззакония, события 1937 г. уже никогда упоминаться не будут.
Ясное дело, что многим и очень многим живущим в настоящее время членам общества (и причем очень влиятельным) совсем не хочется быть детьми и внуками палачей. Значительно приятнее выглядеть в качестве потомка жертвы репрессий.
Точно так же, очень многим не хочется, чтобы говорили о комиссарах в большей мере, нежели, об эсэсовцах.
Посмотрим с этих позиций на творчество М.А. Шолохова. Романы писателя закрывают два наиболее «слабых» места советской истории: Гражданскую войну и коллективизацию. Это, во-первых. Но это частный вопрос, и, кстати, советской власти уже нет. Во-вторых, что значительно важнее, это полностью отвечает современному положению вещей, как с точки зрения определения «мирового зла», так и «главного Российского зла». Решение о присуждении Нобелевской премии (единственной по литературе за весь советский период) перевело творчество М.А. Шолохова в разряд национальных достояний. Потрошить его после этого стало значительно труднее. Ход, на мой взгляд, был выверенным и, психологически, очень точным.
