Статья Виктора Севского «Богатыри младшие»
«Атаман Каледин, атаман Назаров - это на Дону богатыри старшие. Василий Чернецов, Эммануил Семилетов, Федор Назаров - богатыри младшие. От них повелись донские партизаны.
Василий Михайлович Чернецов - коренастый, мускулистый молодой человек со смуглым лицом, на котором играл румянец, зрелая вишня на френче, был первым донским партизаном. Приготовительный класс партизанства он прошел на фронте и на Дон принес не одного Владимира на груди, но и опыт, а с отвагой в груди он родился в своей Калитве.
- Есаул-конфетка, - для гимназисток.
- Он, есаул! - для студентов и гимназисток
Ему было всего двадцать семь лет, но славы, добытой за три месяца Гражданской войны, хватило бы и до седых волос. Комендант на Макеевских рудниках. Это начало его карьеры и ярлык для начала: угольных дел мастер.
Присутствует на митингах, выступает в Совете. Рабочие, «краснеющие» от агитаторов, косятся на молодого есаула, но только молчат. Дон идет налево - Чернецов покидает рудники. Присутствует на круге - кипяток-есаул. Каледин идет на Ростов - Чернецов формирует свой отряд.
Старый режим сгонял казаков в эшелоны и отправлял их за тридевять земель от родной земли отбывать воинскую повинность. И в этих полках постепенно умирало казачество. Оставались лихие чубы, парусили широкие шаровары с лампасами, шапки были у всех набекрень, но казачества не было. Стоило продержать казаков три года в окопах, развеять их по широкому фронту, чтобы от казачества остались только воспоминания, а Войсковое правительство в наследство от старого режима получило казачьи полки, в которых возможна и сдача оружия большевикам, и выдача офицеров, и даже открытый мятеж, как это было в Каменской станице. На всех кругах была рознь между фронтовым казачеством и стариками. Старики оставались казаками, сидя у родной реки на родной земле; молодежь в Галиции и на Карпатах забыла о Доне. С грустью нужно было признаться: казачество умерло. Шаровары были на колоссе, у которого глиняные ноги, а голова, угрожаемая по большевизму. Но казачество воскресло. То сазачество, на пенсию славы которого жило бывшее казачество несколько веков. Воскресли в степях те удальцы, которые когда-то на границах России дрались за ее честь и славу. Воскресли вольные казаки.
Кликнул клич Василий Чернецов, и к нему стекались удальцы, в ком кровь по жилочкам переливалась. В маленьком румяном есауле Чернецове живет старое казачество. Ему двадцать семь лет, а о нем говорили его партизаны, и не юноши из кадетского корпуса, а поручики, подпоручики, ротами командовавшие на фронте, батальоны водившие в бой, а теперь скромные рядовые партизаны:
- Он! Есаул!
Атаман удальцов. Под Ростов Чернецов не успел пойти со своим отрядом - без него завоевали. Чернецов жаловался:
- Ну зачем Каледину Ростов, если у него Луцк был.
С отрядом Чернецов пошел опять по угольному району, пошел и, едва вышел, уже слева клеили ярлык: Донской Ренненкампф!
На третьем круге он докладывал о своем первом походе на рудники. Разоружал тысячи рабочих, появлялся всюду, где пахло порохом и нигде не пролил ни одной капли крови. Даже гласные демократических дум городов угольного района, приезжавшие с жалобами на есаула, не могли указать на насилия и зверства есаула и его партизан.
- Красный флаг порвали. - Сало поели. Есаул признавался:
- Был такой грех, казаки красный флаг порвали себе на лампасы.
- Был и такой грех, - сало съели голодные партизаны, когда узнали, что сало адресовано большевикам в Горловку.
Старики аплодировали есаулу: - Бескровный завоеватель.
Даже никогда не аплодировавший Каледин приветствовал Чернецова. Был есаул в то время плетью казачества, которая устрашала, но не секла.
На станции Дебальцево, куда есаул Чернецов попал со своим отрядом по пути в Макеевку, паровоз и пять вагонов были задержаны. Есаул вышел из вагона и наткнулся на члена военно-революционного комитета. Солдатская шинель, барашковая шапка, за спиной - винтовка штыком вниз.
- Есаул Чернецов? - Да. А ты кто?
- Я член военно-революционного комитета. Прошу на меня не «тыкать».
- Солдат? - Да. - Руки по швам! Смирно, когда говоришь с есаулом!
Член военно-революционного комитета вытянул руки по швам и испуганно глядел на есаула. Два его спутника - понурые серые фигуры - потянулись назад, подальше от есаула.
- Ты задержал мой поезд? - Я.
- Чтобы через четверть часа поезд пошел дальше. - Слушаюсь!
Не через четверть часа, а через пять минут поезд отошел от станции.
О приближении отряда Чернецова давались врагами телеграммы:
- Берегись, едет Чернец!
«Чернеца» ждали с одной стороны - он появлялся с другой.
У него все было красиво и ярко. Даже его помощник Василий Курочкин был его тезкой. Не только по календарю, но и в битве. Лихой рубака, воин и певец красоты, влюбленный в молодежь.
- Поводов для кровопролития каждый день много, но у меня в отряде юнкера, кадеты, гимназисты. Их матерям я клятвы давал беречь их сыновей. И берегу.
Видел есаул Чернецов, как хоронили в Новочеркасске павших в боях с большевиками под Ростовом. Под заунывный колокол соборный по Платовскому проспекту мимо аллеи из тополей тянулись белые гробы защитников Дона. Видел гробы есаул Чернецов и крепко блюл клятву, данную донским матерям.
Чернецов и Каледин. Он один был у Каледина, старого атамана - рыцарь верный. И недаром, когда казаки восстали Против Каледина, из угольного царства появился в Новочеркасске. Последний козырь Каледина. На Глубокой его не стало. Он пал в понедельник И суеверные говорили: жди беды и в следующий понедельник. Напророчили: через неделю - в понедельник 29 января не стало и Каледина и в понедельник 12 февраля пришли в Новочеркасск мятежные казаки Голубова.
- Я люблю красивую жизнь и строю ее по-красивому, - говорил Чернецов. И действительно строил по-красивому. Недаром чуткая к красоте молодежь шла за ним, пела о нем песни и творила легенды о нем.
- Но проснулся донской Степан Разин - сын степей, есаул Чернецов.
Что значит Чернецов для донской истории? То же, что стихотворение в прозе для литературы. Каледин - это сага. Спокойная и эпически простая. Чернецов - вихрь экстаза, порыв степного ветра и долгий шепот седого ковьщя, когда ветер пронесся.
Примечание. Еще две части статьи посвящены Эммануилу Семилетову и Федору Назарову [с. 3-4].
