Статья М. Нефедова «Чернецов»
«21 января - траурный день для Дона. В этот день недавно истекшего мрачного года был зверски убит на станции Глубокой полковник Чернецов. Был убит вождь-партизан, водивший свои молодые дружины на ратные подвиги, защищавший с немногими неприкосновенность родного края.
Если бывают в истории люди, которые своей личностью и своими делами накладывают отпечаток на эпоху, то именно таким был полковник Чернецов. Он наложил своей деятельностью неизгладимый отпечаток на самый трагический период донской истории, тот период, который носит имя атамана Каледина.
Чернецов и чернецовские дела - это наименование той борьбы, которую пришлось нести Дону в памятные дни конца 1917 года и начала 18-го. Организованные казачьи части, возвратившиеся с фронта и стоявшие в городах и станицах области, охваченные развалом и анархией, отказывались дать свои силы для борьбы с устремившейся на Дон разгульной чернью. Они были увлечены общим течением свихнувшейся революции и пассивно отдались на волю грядущих событий. Нужно было искать новые силы. И эти силы, оставшиеся еще здоровыми, стал собирать Чернецов.
В минуту развала одних, жалкого трепета перед грядущим других, общей покорности перед совершившимся всех - это был, был протест и призывный клич на борьбу. Чернецов и созывал живых в стан мертвых.
С незначительным числом собравшихся под его знамя он пошел на борьбу. Это не была война в настоящем смысле этого слова, с системой укрепленных позиций, боевых линий, ибо для этого не было сил. Чернецов не создавал фронта. Он повел на бой с противником всего лишь сотни бойцов и сделал свою борьбу партизанской. Он сам был по призванию партизан, и опыт, полученный им на русском западном фронте, сделал его героем партизанской войны.
Противник располагал силами, превосходящими его в десятки раз, и наступал не только с севера. Он оказывался и в тылу, он нападал на Чернецова с флангов, он окружал его со всех сторон. Чернецов брал один пункт и в тот же день перебрасывал свои немногочисленные войска в другой; занимал третий и должен был возвращаться к тому месту, которое он занял накануне.
Появляясь неожиданно, оттуда, откуда его не ждали, нападал стремительно, разбивал, прогонял и, сделав скачок в несколько десятков верст, вновь одерживал победу. Он ошеломлял врага стремительностью и неожиданностью своих действий, он наводил на него панику одним слухом о себе. И неудивительно, что с десятками он одерживал обеды над тысячами. Чернецов и чернецовцы считались е по числу, брали не количеством.
«Решено было сделать набег в стиле Чернецова», «мы дрались по-чернецовски», «мы разбили их чернецовским маневром», говорили его партизаны, рассказывая о подвигах своего «атамана». Чернецов создал свою, стильную по своей необычности партизанскую борьбу. Борьба Дона ри Каледине - «чернецовская» борьба.
Люди, определившие собой эпоху, умирая, кладут конец и этой эпохе. Не стало Каледина, исчезла, отошла в область истории и калединская эпоха. Еще были живы «калединцы» и делали попытки продолжить начатое Калединым. Но эпохи не было. Калединская эпопея завершила свой круг. Пал Чернецов, и с момента его смерти настали для партизан черные дни. Они еще продолжали борьбу в «чернецовском» стиле, свято чтили заветы своего «атамана». Но неудачи следовали одна за другой.
Были победы, но После побед партизаны отступали. Умер Чернецов и с ним вместе умерла победа, оканчивавшаяся всегда наступлением. Завершила свой круг и чернецовская эпопея партизанской борьбы.
Чернецов погиб 21 января. Новочеркасск пал 13 февраля. При Чернецове он держался три месяца, после него три недели. Чернецов и чернецовцы в дни бурно катившихся волн анархии были жизнью тихого Дона.
Василий Михайлович Чернецов родился на берегах Донца, в Усть-Белокалитвенской станице. Донской истории словно угодно было, чтобы подобно Донцу, вливающемуся в Дон, уроженец Донца сделался притоком уроженца Дона - атамана Каледина.
Молодым офицером в чине хорунжего Чернецов отправился в составе одного из Донских полков на русский западный фронт и сначала находился на фронте вместе с полком. Но тех боевых дел, которые выпадали на долю полка, Чернецову оказалось недостаточно, и он вступает на путь партизанской войны. Со своей сотней делает лихие набеги, которые отмечаются высшим командованием рядом похвал и наград. Тем не менее, будучи скромным и честным офицером, не разглашавшим своих заслуг, он почти не выделялся среди прочих начальников партизанских отрядов.
«Он был незаметен и даже как-то тих, хотя дела его были выдающиеся», - говорит о нем генерал А.П. Богаевский, видевший Чернецова во время одного его приезда в ставку великого князя Бориса Владимировича.
В начале 1917 года, будучи ранен, Чернецов покидает фронт и эвакуируется на Дон для лечения. На фронте он уже больше не был. После выздоровления он едет на Макеевские рудники, получив должность коменданта рудничного района.
Здесь его застает развал, начавшийся среди рабочих рудников, и его дальнейшее развитие, приведшее рабочих к большевизму. Чернецов принял в отношении последних определенную линию поведения: он не стал на путь угодничества масс и искания у нее или у избираемых ею комитетов поддержки. Для него сразу стал ясен тот уклон, по которому пойдут рабочие и который по своей природе исключал всякую возможность с их стороны не только поддержки, но и признания какой бы то ни было военной власти. Основ для порядка в организованных рабочих комитетах Чернецов не видел и единственной опорой для власти и сберегаемого ею спокойствия, и нормального течения рудничной жизни считал ту сотню казаков, которая имелась в его распоряжении. Он не препятствовал организации и деятельности комитетов рабочих, поскольку она носила экономический и политический, - в чистом виде, - характер и не допускал лишь одного - попыток военной организации и вооруженного выступления рабочих. Но и такая деятельность Чернецова, которая, конечно, вызывала недовольство рабочих, но в результате своем была лишь надежной опорой порядка на рудниках, была осуждена ростовской и новочеркасской «демократией». Войсковое правительство под давлением некоторых членов пошло на уступки и в середине ноября отозвало Чернецова с рудников.
В последних числах ноября разразилось ростовское восстание большевиков, воочию убедившее всех, в том числе и Войсковое правительство в ненадежности казачьих частей и в необходимости создания свежих здоровых сил. Ко времени ростовского восстания получились сведения о неблагополучии и на рудниках, грозившем повсеместным выступлением рабочих. Места сомнению и колебаниям не оставалось. Борьба разразилась. Дону угрожала непосредственная опасность захвата власти анархическим элементом.
Чернецов стал собирать живые силы для борьбы. Собрав около 250 человек, большинство которых составляли офицеры и молодежь высших и средних учебных заведений, он был отправлен 3-го декабря в г. Александровск-Грушевский, где к тому времени организовался военно-революционный штаб вооружившихся рабочих.
Из Александровска-Грушевского пришла лаконичная телеграмма: «Город взят без сопротивления. Кровопролития пока не было».
Парамоновские рудники - главный очаг вооружившихся рабочих грушевского района, ловким обходным маневром были заняты также без боя. Неожиданность нападения Чернецова была так велика, что рабочие красногвардейцы приготовившиеся к надежной встрече, обратились в паническое бегство. Из Александровска-Грушевского отряду, вследствие полученного приказания, пришлось спешно выехать в Макеевский район. Борьба носила тот же характер, так же обошлось без потерь с той и с другой стороны, и к 12 декабря почти весь рудничный район был очищен от красной гвардии. Чернецов стал окружаться ореолом славного партизанского вождя, бескровно подавившего восстание.
13 декабря Круг приветствовал Чернецова, сделавшего доклад о своей «военной прогулке» по рудникам. Чернецов был знаком Кругу. Состоя его членом, он в своих выступлениях всегда говорил о необходимости принятия решительных мер против большевистского движения и организации надежной военной силы для борьбы, которая, несомненно, рано или поздно настанет. Его голос на Круге всегда звучал искренне и призывно, временами, как казалось некоторым, даже воинственно.
Ростовские события подтвердили опасения и предупреждения Чернецова. Его «прогулка» убедила и... успокоила на счет принятых им мер в отношении восставших. Крови не пролилось.
После возвращения из Макеевских рудников Чернецов производит некоторое переформирование своего отряда и приблизительно 20 декабря отправляется на станцию Щетово, Северо-донецкой ж. дороги, где ему было приказано вести охрану границ области со стороны Дебальцево. Этот период в боевой деятельности Чернецова носил сравнительно пассивный характер. Только 27-го числа произошел короткий бой на станции Дебальцево, окончившийся полным поражением красногвардейцев, захватом почти всех комиссаров большевистских эшелонов, стоявших на станции, и овладением последней.
4-5 января Чернецов со своим отрядом отзывается в Новочеркасск и получает задачу поддерживать порядок в городе и служить его надежной защитой.
Но в десятых числах января разыгрываются события в станице Каменской. Возникает военно-революционный комитет Подтелкова, захватывает окружную власть и объявляет себя революционным правительством всей области. Чернецов посылается для ликвидации восстания.
Это был последний поход партизанского атамана. Вместе с тем это был наиболее величественный период боевой деятельности Чернецова. 14 января Чернецов прибывает на станцию Зверево, пройдя без боев и всякого сопротивления Александровск-Грушевский, Сулин, Горную. Следующая станция Замчалово занимается также почти беспрепятственно, ибо находившийся там большевистский гарнизон разбежался при приближении эшелонов партизан. При занятии Лихой было сделано всего два орудийных выстрела. Стоявшие на этой станции мятежные казаки также разбежались от первой разорвавшейся шрапнели.
Более или менее серьезный, хотя и короткий, бой произошел у станции Северный Донец, и 17-го утром Чернецов прибывает в станицу Каменскую. После Северного Донца красногвардейцы и восставшие казаки не посмели оказать сопротивление у Каменской. 18 января происходит, по обыкновению, удачный бой у станции Лихой, куда прибыли красногвардейские силы со стороны Дебальцево. 19-го у Каменской со стороны станции Глубокой и на 20-е назначается наступление на Глубокую, которое оказалось лебединой боевой песней Чернецова. В этом бою Чернецов был захвачен в плен казаками 27-го полка, предводительствуемыми Голубовым. 21 -го Чернецов был зверски убит Подтелковым.
- Помнишь, - насмехался Голубов над пленным Чер-нецовым, - мы встречались на Круге. Ты тогда говорил, что арестовал бы меня, если бы я пришел к тебе в сотню. Что же вышло?
- Ты, - отвечал Чернецов, - сейчас в роли победителя и тебе должно быть неудобно говорить со мной в таком тоне. Кто из нас прав, - выяснит история. Я лично жалею, что мои слова не оправдались и вышло наоборот.
Голубов молчал...
Послышались выстрелы со стороны подошедших на помощь к своему атаману партизан, и Голубов бросился со своими казаками довершить так удачно начатую победу.
Чернецова он передал подоспевшему Подтелкову, которому поручил хранить его, как заложника. Подтелков повез Чернецова на станцию Глубокую, по дороге все время издеваясь над ним.
Здесь на станции Подтелков беспрепятственно отдался своему дикому гневу. Он сыпал угрозы по адресу Чернецова и, махая над его головой обнаженной шашкой, неистово ругался. Он смеялся над пленным диким смехом. Бессилие когда-то страшного врага рождало в нем необузданную алчность дикаря.
От Чернецова потребовали, чтобы он написал записку о своем поражении и плене. С этой запиской Подтелков послал делегатов к генералу Савельеву, находившемуся с партизанами на станции Каменской, с предложением приостановить наступление, что будет служить условием сохранения жизни Чернецова.
Не получая долго ответа, Подтелков пришел в неистовую ярость. Спокойствие Чернецова его окончательно взбесило. Ругаясь, он подскочил к нему, выхватил шашку и с криком: «Бей его. Это Голубов, потому сам офицер» ударил по левому плечу. Брызнула кровь. Подтелков начал наносить удары куда попало, продолжая рубить уже упавшего Чернецова.
Весть об убийстве Чернецова быстро разнеслась по красногвардейскому стану и Дошла до Голубова. Оставив позиции, он бросился на станцию.
- Что ты, мерзавец, наделал! - истерически кричал он Подтелкову: - Как я буду теперь разговаривать с правительством : оно ни на какие уступки не пойдет. Ты знаешь, что такие люди, как Чернецов, нужны России!
Когда Подтелков сообщил командующему советскими войсками Овсеенко-Антонову об убийстве Чернецова, тот ответил:
- Привезите нам голову Чернецова, тогда мы поверим, что вы его убили.
Не верили, потому что боялись».
