Реферат: Реформы 1860–1880 гг.

Россия на пути к гражданскому обществу

Политика правительства 60–70-х гг. испытывала заметное влияние либерализма, смысл которого хорошо выразил историк и общественный деятель Б. Н. Чичерин: “Новый порядок устанавливают не иначе, как мудрыми сделками с старым” [“История России 1861–1917 гг.”]. В. И. Ленин строго разграничивал либеральные и либерально-демократические течения, подчеркивая, что либеральные течения выражают интересы наименее прогрессивных буржуазных слоев общества. В 60-е гг. ряд правительственных деятелей испытывали влияние либерально-монархических взглядов. Правительственный либерализм развивался как компромиссное течение. Отсутствие у его представителей твердых принципов вызывало постоянные политические колебания в зависимости от степени остроты классовой борьбы в стране. Либеральные деятели администрации восприняли спад революционной ситуации как показатель жизнеспособности либерального курса, поскольку основная его задача – предотвращение революционного взрыва – была достигнута.
[sms]
Теория постепенности реформ и мирного разрешения общественных проблем, которая широко пропагандировалась известным историком К. Д. Кавелиным и другими представителями либеральной публицистики, предполагала проведение только давно назревших преобразований, избегая ускоренного развития событий. Но и их практическая реализация происходила в острых столкновениях с реакционной, охранительной идеологией. В результате реформы растягивались по времени, а их содержание претерпевало консервативные изменения в виде уступок дворянско-помещичьему лагерю.

В. И. Ленин подчеркивал, что реформы 60-х гг. происходили в обстановке “общественного возбуждения и революционного натиска”. В этих условиях царизм особенно болезненно переживал конфликт с большей частью дворянства, которое было недовольно отменой крепостного права. Реакционная критика реформ сопровождалась многочисленными высказываниями о необходимости усиления роли дворянства политической жизни страны и о создании. общероссийского представительного органа. Требование дворянского представительства приобретало характер сделки, компенсации дворянству за утрату личной власти над крепостными. В начале 1862 г. петербургское дворянство поддержало губернского предводителя А. П. Платонова, высказавшегося за введение “народного представительства”, подобного земским соборам XVI–XVII вв. Это требование дворянской аристократии носило олигархический характер.

Одновременно происходило развитие дворянского либерализма, своеобразным центром которого было тверское дворянство. Его бывший предводитель А. М. Унковский выступал за созыв представительства “от всего народа без различия сословий”. За введение представительства выступали и влиятельные дворянские публицисты М. Н. Катков и Н. А. Безобразов. Обеспокоенное настроением дворянства, правительство приступило к проведению земской реформы [Чернуха В.Г. “Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг.”].

Необходимость введения местного самоуправления была также обусловлена рядом экономических и социальных причин. Упадок промышленности и торговли в первые пореформенные годы, слабость путей сообщения, плохая организация продовольственного дела, фактическое отсутствие медицинской помощи населению, народная неграмотность, отсутствие рациональной системы налогообложения требовали серьезной реорганизации управления. В новых условиях царизм уже не мог взять на себя полную ответственность за состояние и развитие всех этих сфер.

Земская и городская реформы.

К крестьянской реформе Россия подошла с крайне отсталым и запущенным местным хозяйством. Медицинская помощь в деревне практически отсутствовала. Эпидемии свободно ходили из конца в конец огромного государства, унося тысячи жизней. Крестьяне не знали элементарных правил гигиены. Народное образование никак не могло выйти из зачаточного состояния. Отдельные помещики, содержавшие для своих крестьян школы, закрыли их сразу же после отмены крепостного права. О проселочных дорогах никто не заботился. Между тем государственная казна была истощена, и правительство не могло своими силами поднять местное (земское, как тогда говорили) хозяйство. Поэтому было решено пойти навстречу либеральной общественности, которая ходатайствовала о введении местного самоуправления. 1 января 1864 г. был утвержден закон о земском самоуправлении. Оно учреждалось для руководства хозяйственными делами: строительством и содержанием местных дорог, школ, больниц, богаделен, для организации продовольственной помощи населению в неурожайные годы, для агрономической помощи и сбора статистических сведений.

Распорядительными органами земства были губернские и уездные земские собрания, а исполнительными – уездные и губернские земские управы. Для выполнения своих задач земства получили право облагать население особым сбором.

Выборы земских органов проводились раз в три года. В каждом уезде для выборов гласных (депутатов) уездного земского собрания создавалось три избирательных съезда. В первом съезде участвовали землевладельцы, независимо от сословия имевшие не менее 200–800 десятин земли (земельный ценз по разным уездам был неодинаков). Второй съезд включал в себя городских собственников с определенным имущественным цензом. На третий, крестьянский, съезд съезжались выборные от волостных сходов. Каждый из съездов избирал определенное число гласных. Уездные земские собрания избирали гласных губернского земства.

Как правило, в земских собраниях преобладали дворяне. Несмотря на конфликты с либеральными помещиками, самодержавие считало поместное дворянство своей основной опорой. Поэтому земство не было введено в Сибири и в Архангельской губернии, где не было помещиков. Не ввели земство и в Области Войска Донского, в Астраханской и Оренбургской губерниях, где существовало казачье самоуправление.

Земства сыграли большую положительную роль в улучшении жизни русской деревни, в развитии просвещения. Вскоре после их создания Россия покрылась сетью земских школ и больниц.

С появлением земства стало меняться соотношение сил в русской провинции. Прежде все дела в уездах вершили правительственные чиновники вкупе с помещиками. Теперь же, когда развернулась сеть школ, больниц и статистических бюро, появился “третий элемент”, как стали называть земских врачей, учителей, агрономов, статистиков. Многие представители сельской интеллигенции показали высокие образцы служения народу. Им доверяли крестьяне, к ним с уважением относились многие земские деятели, к их советам прислушивались управы. Правительственные чиновники с тревогой следили за ростом влияния “третьего элемента”.

По закону земства были чисто хозяйственными организациями. Но вскоре они стали играть важную политическую роль. В те годы на земскую службу обычно шли самые просвещенные и гуманные помещики. Они становились гласными земских собраний, членами и председателями управ. Они стояли у истоков земского либерального движения. А представители “третьего элемента” испытывали тяготение к левым, демократическим течениям общественной мысли.

На аналогичных основаниях в 1870 г. была проведена реформа городского самоуправления. Попечительству городских дум и управ подлежали вопросы благоустройства, а также заведование школьным, медицинским и благотворительным делом. Выборы в городскую думу проводились по трем избирательным съездам (мелких, средних и крупных налогоплательщиков). Люди, не платившие налогов, не участвовали в выборах. Городской голова и управа избирались думой. Городской голова возглавлял и думу, и управу, координируя их деятельность. Городские думы проводили большую работу по благоустройству и развитию городов, но в общественном движении были не столь заметны, как земства. Это объяснялось долго сохранявшейся политической инертностью купечества и предпринимательского класса.

Судебная реформа.

Одновременно с земской реформой, в 1864 г., по настоянию общественности, правительство провело судебную реформу. Россия получила новый суд: бессословный, гласный, состязательный, независимый от администрации. Судебные заседания стали открытыми для публики.

Центральным звеном нового судебного устройства был окружной суд с присяжными заседателями. Обвинение в суде поддерживал прокурор. Ему возражал защитник. Присяжные заседатели, 12 человек, назначались по жребию из представителей всех сословий. Выслушав судебные прения, присяжные выносили вердикт (“виновен”, “невиновен” или “виновен, но заслуживает снисхождения”). На основании вердикта суд выносил приговор, т. е. определял меру наказания или прекращал дело. Такое судебное устройство обеспечивало наибольшие гарантии от судебных ошибок. Однако от них не застрахован ни один суд. Если подсудимому назначается смертная казнь, ошибку становится невозможно исправить. Но русское общеуголовное законодательство не знало этой меры наказания. Только специальные судебные органы (военные суды, Особое присутствие Сената) могли приговорить к смертной казни.

Разбором мелких уголовных и гражданских дел занимался мировой суд, состоявший из одного человека. Мировой судья избирался земскими собраниями или городскими думами на три года. Правительство не могло своей властью отстранить его от должности (как и судей окружного суда). Принцип несменяемости судей обеспечивает независимость суда от администрации и является одним из основных начал правильного судебного устройства.

Судебная реформа была одним из наиболее последовательных и радикальных преобразований 60–70-х гг. Многие судебные деятели (А. Ф. Кони, Н. С. Таганцев и др.) пользовались заслуженным авторитетом в обществе. Высоким профессионализмом, проницательностью и ярким даром слова прославились лучшие русские адвокаты (В. Д. Спасович, Ф. Н. Плевако, В. А. Маклаков) .

Судебная реформа 1864 г. осталась незавершенной. Не был реформирован Сенат – высшая судебная инстанция. Для разбора мелких уголовных дел и конфликтов в крестьянской среде был сохранен сословный волостной суд. Последнее отчасти объяснялось тем, что крестьянские правовые понятия сильно отличались от общегражданских. Мировой судья со “Сводом законов” часто был бы бессилен рассудить крестьян. Волостной суд, состоявший из крестьян, судил на основании существующих в данной местности обычаев. Однако он был слишком подвержен воздействию со стороны зажиточных верхов деревни и правительственной администрации. Волостной суд, а также мировой посредник имели право присуждать к телесным наказаниям. Они существовали в России до 1904 г.

Военные реформы.

В конце 1861 г. военным министром был назначен генерал Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912), старший из братьев Милютиных. Учитывая уроки Крымской войны, министр провел ряд важных реформ. Они имели целью создание крупных обученных резервов при ограниченной армии мирного времени. На завершающем этапе этих реформ следовало перейти от рекрутских наборов к всеобщей воинской повинности. В течение ряда лет консервативной части генералитета удавалось блокировать это преобразование. А. С. Меншиков называл Милютина “якобинцем”.

Перелом в ход дела внесла франко-прусская война 1870– 1871 гг. Современников поразила быстрота мобилизации прусской армии. 1 января 1874 г. был принят закон, отменивший рекрутчину и распространивший обязанность служить в армии на мужчин всех сословий, достигших 20 лет и годных по состоянию здоровья. В пехоте срок службы был установлен в 6 лет, на флоте – в 7 лет. Для окончивших высшие учебные заведения срок службы сокращался до шести месяцев. Эти льготы стали дополнительным стимулом для распространения образованности. Военная реформа 1874 г. ускорила ломку сословного строя. (Хотя офицерский состав, как и раньше, в основном пополнялся дворянской молодежью.) Отмена рекрутчины, наряду с отменой крепостного права, значительно увеличила популярность Александра II среди крестьянства.

Реформы 60–70-х гг.– крупное явление в истории России. Устранив ряд отживших явлений, создав новые, современные органы самоуправления и суда, они способствовали росту производительных сил страны, ее обороноспособности, развитию гражданского самосознания среди населения, распространению просвещения, улучшению качества жизни. Россия подключалась к общеевропейскому процессу создания передовых, цивилизованных форм государственности, основанных на самодеятельности населения и его волеизъявлении. Но это были только первые, шаги. В местном управлении были сильны пережитки крепостничества, оставались нетронутыми многие дворянские привилегии. Реформы 60–70-х гг. не коснулись верхних этажей власти.

Финансовые реформы

Развитие капитализма требовало улучшения финансового положения России. Промышленность и транспорт особенно остро нуждались в кредитах, которые имели крайне слабое развитие до отмены крепостного права. Проведение реформы 1861 г. на основе выкупной операции требовало тоже огромных кредитов. Государственный бюджет России испытывал хронический дефицит. В 1861 г. сметные расходы государства составляли 355,4 млн. руб., а доходы только 334,1 млн. руб. Таким образом, изначально закладывался дефицит в 21,3 млн. руб. Фактически же в 1861 г. было израсходовано 416,7 млн. руб. Такой огромный дефицит покрывался с помощью различных финансовых ухищрений, иностранных займов и выпуска дополнительных казначейских билетов, что приводило к постоянным колебаниям курса рубля [“История России 1861–1917 г.”].

С финансовой точки зрения царизм оказался неподготовленным к проведению выкупной операции, предусматривавшейся крестьянской реформой. Денег на реформу не было, и на ближайшие годы не предвиделось нового источника их поступления. Поэтому выкупные суммы было решено выплачивать не наличными деньгами, а процентными бумагами по типу государственного займа. Чтобы избежать наплыва этих бумаг на фондовые биржи и их обесценивания, были введены ограничения на передачу их из рук в руки и установлен порядок погашения в течение 49 лет. Фактически это означало, что выплата наличных денег помещикам откладывалась на неопределенный срок. Такая мера имела политические последствия, поскольку вызывала недовольство дворянско-помещичьих кругов и даже некоторую их оппозиционность царизму. С другой стороны, она вызывала недоверие к государственным финансам, на которые ложился огромный внутренний долг. Перед правительством вставали задачи срочно преодолеть эти негативные последствия политическими и финансовыми реформами.

Через год после отмены крепостного права правительство приступило к проведению финансовых реформ, которые растянулись на весь пореформенный период и только к концу XIX в. дали заметные результаты. Под давлением общественности и международных финансовых организаций царизм пошел на политическую уступку, объявив о публикации государственного бюджета и отчетов государственного контроля. Тем самым открывались статьи государственных доходов и расходов, что в какой-то степени позволило избавиться от прогрессирующего казнокрадства и злоупотреблений.

Одновременно был установлен новый порядок расходования средств. Закон 1862 г. устанавливал единую государственную кассу, т. е. единственным распорядителем государственных средств становилось Министерство финансов. Вводился особый ревизионный орган, независимый от администрации,– государственный контроль, в губерниях создавались его отделения –контрольные палаты. Государственный контроль должен был следить не только за размерами расходуемых сумм, но и за их правильным использованием именно на те цели, на которые они были ассигнованы [“История России конец XVII – XIX в.”.].

В том же 1862 г. правительство приступило к проведению денежной реформы. Получив крупный иностранный заем в размере 85 млн. руб., оно открыло свободный обмен кредитных билетов на золото и серебро по установленному курсу. Но правительство руководствовалось отсталыми экономическими взглядами и не видело прямой связи между денежным обращением и финансово-экономическим положением страны. В результате неблагоприятное состояние экономики, связанное с временным снижением деловой активности в первые пореформенные годы, дефицит государственного бюджета, пассивность внешнеторгового баланса привели к значительной утечке золота за границу. Истратив большую часть металлического запаса, правительство не смогло повысить курс рубля. Курс кредитного рубля продолжал падать. Реформа была прекращена, потерпев полный крах. Последующие годы знаменовались возраставшим выпуском кредитных билетов, а это вело к инфляции. В условиях пореформенного развития инфляция имела серьезные социальные последствия: снижалась покупательная способность городских низов, особенно рабочих, сдерживалась деловая активность промышленников. Но инфляция была выгодна спекулянтам и помещикам-экспортерам.

Капиталистическое развитие и связанное с этим резкое возрастание роли кредитования потребовали перестройки банковской системы. В 1860 г. был образован Государственный банк, который заменил убыточные Заемный и Коммерческий банки. Фонды Государственного банка формировались преимущественно из казенных 1 вкладов. Частные вклады и депозиты промышленности концентрировались в акционерных банках. В 60-х – начале 70-х гг. шла так называемая учредительная банковская горячка. Это нашло отражение в следующих показателях: в 1861 г. был 1 акционерный банк, в 1864–4, а в 1873– уже 39 банков. Этот период сменился полосой банковских крахов в 1875–1880 гг. [Анфимов А.М. “Экономическое положение крестьян в Европейской России”]

Крестьянство, нуждаясь, как правило, в мелком краткосрочном кредите для покупки семян, скота, инвентаря, часто обращалось к ростовщическому капиталу, где был очень высок процент на ссуды. Например, в 1866–1876 гг. в сельской местности, прилегающей к Москве, средний процент ростовщических операций составил 35,5 годовых.

Классовое содержание политики царизма хорошо прослеживается на налоговой системе. Под давлением народных выступлений была отменена архаичная система откупов. Вместо нее открывалась свободная продажа вина, табака, сахара, которая облагалась особым акцизным сбором. Основные налоги не только не были отменены, но постоянно возрастали. Подушная подать была отменена для мещан, но для всех остальных сословий стала еще более тягостной. В 1861 г. подушная подать была увеличена и составила 1 руб.; в 1863 г. она поднялась еще на 25%, а в 1867 г. вновь возросла в среднем на 50 коп. К концу 60-х гг. подушная подать в среднем составляла 1 руб. 75 коп. С созданием земств в 3 раза возросли местные сборы. Налоговое бремя ложилось прежде всего на плечи крестьянства. В начале 70-х гг. бывшие помещичьи крестьяне платили с каждой десятины податей и выкупных платежей от 2 руб. 21 коп. до 3 руб. 33 коп., тогда как помещик с десятины платил от 7 до 23 коп. [Анфимов А.М. “Экономическое положение крестьян в Европейской России”] В ряде мест крестьянские платежи вообще превышали реальную доходность земли, что приводило к деградации крестьянского хозяйства. Обращая внимание на неравномерность обложения дворянских и крестьянских земель, В. И. Ленин характеризовал это явление как “громадные следы средневековья” [В.И. Ленин, Т. 17. – С. 97.].

В 60-х – начале 70-х гг. остро обсуждалась в прессе проблема налоговой политики. Всеобщий характер приобрело требование всесословного налогообложения на основе подоходного налога. Это мыслилось как шаг к созданию народного представительства. Именно политические мотивы удерживали царизм, вопреки экономической целесообразности, от введения подоходного налога. Подобным же образом в городах ставилась проблема введения квартирного налога. Однако, отдавая себе отчет в том, что введение этого налога повлечет за собой необходимость расширения избирательных прав в городах, царизм категорически воспротивился этому нововведению. Таким образом, финансовая политика царизма в 60–70-х гг. носила ярко выраженный сословный характер, сохраняя экономические привилегии для дворянства, хотя и при некоторой перестройке всей финансовой системы.

Реформы в области просвещения

Экономический прогресс и дальнейшее развитие общественной жизни России серьезно сдерживались низким образовательным уровнем населения и отсутствием системы массовой подготовки специалистов. Такое ненормальное положение не только являлось препятствием на пути демократического развития страны, но и наносило ущерб экономике и политическим институтам. Поэтому голоса о необходимости введения всеобщего бесплатного обязательного начального образования раздавались не только из демократического лагеря, но и из правительственных кругов.

Реформа школы в основном была осуществлена двумя актами:

14 июня 1864 г. было утверждено “Положение о начальных народных училищах” и 19 ноября 1864 г.– “Устав гимназий и прогимназий”. Утверждение двух отдельных документов имело принципиальное значение. Между начальным звеном образования и средними учебными заведениями не устанавливалось преемственности. Начальные школы были различных типов – государственные, земские, церковноприходские, воскресные и т. д. Срок обучения, как правило, не превышал трех лет. Уровень знаний они давали невысокий – элементарная грамотность и арифметика. Среднее образование давали гимназии, которые делились на классические и реальные, с семилетним сроком обучения. В классических гимназиях отдавалось преимущество гуманитарной подготовке, большое место занимали древние языки. Реальные гимназии имели практическую направленность, и заметное место в них занимали предметы естественного цикла. Кроме того, создавались и прогимназии, имевшие более сокращенный курс обучения, равный первым четырем классам гимназии. В начале 60-х гг. получает развитие и женское образование.

Реформа народного образования провозглашала принцип общечеловеческого образования и всесословной школы. Предусматривалось применение важнейших достижений прогрессивной педагогики:

учет возрастных особенностей учащихся, наглядность обучения, гуманное обращение с детьми, запрещение телесных наказаний.

Перестройка школы не привела к полной демократизации образования. С участием правительства вокруг школы складывался определенный общественный стереотип, который соответствовал сословной иерархии. Считалось, что классическое образование имеет превосходство над реальным. Сословная политика и сложившиеся общественные ориентиры превращали классическую школу в удел дворянства. Для низших слоев, как правило, она была недоступна из-за высокой платы за обучение. Начальное образование имело весьма ограниченный уровень, а самое главное – оно так и не получило статуса бесплатного и обязательного.

Общественное развитие диктовало необходимость подготовки интеллигенции. Функционирование государственной системы требовало образованных чиновников, юристов. Земская, городская и судебная реформы, перестройка народного образования открыли широкое поле деятельности для лиц с высшим образованием. Растущая экономика предъявляла спрос на специалистов разнообразных направлений. Высшая школа не могла удовлетворить растущие потребности в специалистах. Во всех российских университетах к началу 60-х гг. обучалось чуть больше 3 тыс. студентов. Даже в конце XIX в. в стране испытывался острый дефицит инженеров. Например, среди заведующих промышленными предприятиями только 8% имели техническое образование, но и среди них значительную часть составляли иностранцы. Сами университеты испытывали хронические трудности с замещением преподавательских должностей. Все это постоянно требовало не только расширения высшей школы, но и существенной ее перестройки.

18 июня 1863 г. был утвержден новый университетский устав, который заметно ослаблял бюрократическую опеку над университетами и провозглашал их внутреннюю автономию. Совет университета получал право избирать ректора, проректора и университетских судей, рассматривал финансовую смету, присуждал ученые степени, назначал студентам стипендии и т. д. Устав расширил объем преподавания, что выразилось в увеличении числа кафедр. Из преподавания исключались атрибуты дворянского образования – фехтование, музыка, рисование. Демократизация внутриуниверситетской жизни в основном отвечала распространенной тогда либеральной точке зрения, сформулированной известным историком, ректором Московского университета С. М. Соловьевым: “Пока в образованном человечестве будут цениться умственные способности, ученые заслуги и литературные труды, до тех пор ученый, профессор будет иметь нравственный авторитет” [Чернуха В.Г. “Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг.”]. Чрезвычайно важно, что устав закреплял университеты как светские учебные заведения и богословские науки не оказывали существенного воздействия на их деятельность.

Вместе с тем университетская реформа устранила далеко не все пережитки крепостнической поры. Сохранилось право министра просвещения назначать и увольнять преподавателей, утверждать университетские инструкции и правила, назначать пособия студентам и т. д. Студенты не получили прав создавать свои корпоративные организации. Продолжало существовать сословное деление студентов различных факультетов. Например, юридические факультеты, готовившие главным образом к государственной службе, по составу студентов были преимущественно дворянскими, медицинские факультеты – разночинными.

Реформы в печати

Период буржуазных реформ имел свои особенности и в вопросе об отношении к печати. В условиях, когда внутри России в печать почти не допускались политические сочинения, возросший общественный интерес к этим проблемам стал удовлетворяться за счет вольной русской прессы за рубежом. Широкое распространение получают издания А. И. Герцена. За рубежом нередко издавались и сочинения либерального направления. Внутри страны получает распространение рукописная литература. В условиях нарастания революционной ситуации правительство только проигрывало от запретов на печать. Оказавшись под давлением общедемократических сил, оно пошло на уступки.

Вскоре после появления рескрипта В. И. Назимову было разрешено обсуждать в печати материалы по крестьянскому вопросу. Однако в целях пресечения революционной пропаганды специально оговаривалось, что разрешение касается “только ученых статей, специально разбирающих хозяйственно-практические вопросы”. Разрешено было также обсуждение основ будущей судебной реформы. Данные меры не вызвали большого удовлетворения, так как они не распространялись на интересующие читателей политические вопросы. В условиях всеобщего недовольства правительство в начале 1858 г. вынуждено было пойти на новые уступки, допустив на страницы печати “сочинения о современной общественной жизни и связанной с ней правительственной деятельностью”.

Предпринятые послабления и огромный читательский интерес в обществе проявились прежде всего в резком увеличении числа периодических изданий. К 1860 г. их число возросло до 230 наименований. Одновременно росли тиражи и число наименований книг. Только в 1860 г. вышло 2085 книг. Издательская и книготорговая деятельность получают развитие не только в культурных центрах, но и в провинции. Правительство с большой тревогой следило за развитием печати. Эти настроения хорошо отражены в словах Александра II: “Теперь не время гладить наших журналистов по голове”. Однако в условиях революционной ситуации было невозможно пойти на запретительные меры. Поэтому правительство предпринимает усилия “сделать печать средством влияния и элементом власти”. Этому курсу соответствовали издания известного реакционного публициста М. Н. Каткова. В верховных кругах считалось полезным “разоблачать” в печати “крайние увлечения” Герцена и Огарева. Одновременно с этим администрация стремилась ограничить появление новых журналов [“История России 1861–1917 г.”].

Как только наметился спад революционной ситуации, царизм предпринимает осторожные шаги по наступлению на печать. 12 мая 1862 г. были утверждены “Временные правила” по печати. На первый взгляд они носили благожелательный характер по отношению к изданиям, но стремились дозировать меру критики для разных слоев населения. Так, материалы о “несовершенстве законов”, “недостатках и злоупотреблениях администрации” разрешалось помещать только в изданиях с подписной ценой не ниже 7 руб. в год, так как эти дорогие издания недоступны для народа. Подобный же порядок был установлен и для книг. Были установлены санкции по отношению к издателям: министрам внутренних дел и народного просвещения в административном порядке предоставлялось право приостанавливать любые издания сроком до 8 месяцев. Широковещательные декларации “Временных правил” существенно ограничивались особыми секретными приложениями, предусматривавшими проверку сочинений.

6 апреля 1865 г. вышел новый закон о “некоторых облегчениях и удобствах отечественной печати”. Внешне он также носил весьма либеральный характер. В нем получили развитие некоторые положения “Временных правил”. От предварительной цензуры освобождались все периодические издания, но при этом особо оговаривался порядок судебных преследований за нарушение законов о печати. Характерно, что царизм намеренно запутал законодательство по издательским делам: новый закон был издан как дополнение к закону 1828 г. Это означало, что все частные указы, принятые за четыре десятилетия, включая реакционные меры второй четверти XIX в., продолжали действовать, создавая неразбериху и внося противоречия, но облегчая тем самым преследования. Характерно и другое – административная деятельность часто расходилась с законодательством, не считалась с ним. Например, при закрытии журнала “Современник” царизм даже формально не прибегнул к судебному разбирательству, предусмотренному законодательством. Вопреки установленным правилам, около половины периодических изданий остались под надзором предварительной цензуры. Либеральное заигрывание продолжалось недолго. Во второй половине 60-х – начале 70-х гг. правительство начало открыто вводить ограничения в отношении газет и журналов.

Незавершенность реформ

Внутренняя политика 60–70-х гг. отмечена проведением ряда реформ, изменением общего политического курса царизма, который стал больше учитывать потребности страны в условиях капиталистического развития. Рассматривая совокупность всех изменений в России после 1861 г., В. И. Ленин называет это явление “...шагом по пути превращения феодальной монархии в буржуазную монархию” [В.И. Ленин Т. 20. – С. 165]. В этом определении заложен один из основополагающих выводов относительно пореформенного развития.

Вместе с тем все политические преобразования были проведены при полном сохранении принципов и основ самодержавия. Это происходило даже тогда, когда невозможность прежних абсолютистских приемов управления была налицо. Примером может служить вопрос о создании Совета министров В условиях проведения реформ как никогда вставала необходимость единства действий всех центральных государственных учреждений. По мнению ряда высокопоставленных деятелей, достигнуть этого возможно было путем создания кабинета министров, возглавляемого премьером и состоящего из представителей одного политического направления. Такое правительство должно было гарантировать политику от малообоснованных решений, принимаемых императором во время встреч с тем или иным министром. В критические для царизма годы революционной ситуации был создан Совет министров, который, согласно закону от 12 ноября 1861 г., объявлялся высшим административным органом. Однако значение его было номинальным. Проблема единства государственной политики осталась нерешенной, что проявилось в отсутствии единой политической программы правительства, значительных колебаниях его политического курса и в постоянных разногласиях среди высшей бюрократии Царизм это полностью устраивало, ибо единое мнение в правительстве принижало значение самодержавной власти. Чтобы не связывать себя никакими обязательствами, царизм категорически отвергал возможность создания и представительного органа, даже без законодательных функций, таким образом, сохранение самодержавия было главным пережитком, который предопределял половинчатость и непоследовательность в модернизации государственного строя России [“История России 1861–1917 г.”].

1 марта 1881 г. Александр II одобрил проект правительственного сообщения о созыве представителей земств. На 4 марта было назначено слушание этого вопроса в Совете министров. Однако убийство Александра II изменило ход дальнейших событий.

Контрреформы

Усиление политической реакции.

Период 80-х – начала 90-х гг. характеризуется наступлением царизма на прогрессивные ростки, которые появились в результате реформ предшествующих десятилетий. Этот период отмечен серией реакционных преобразований, направленных на пересмотр сложившейся системы буржуазного законодательства, которые в советской историографии принято называть контрреформами. Понятие контрреформ имеет широкий смысл и включает не только реакционные законы, направленные на возврат к дореформенным политическим порядкам. Под контрреформами подразумевается весь политический курс правительства Александра III, которое повседневными административными действиями демонстрировало пренебрежение к вопросам самоуправления, соблюдению существовавшего законодательства, общественному мнению. В эти годы царизм действует не только наперекор потребностям времени, но и во многом вопреки даже интересам дворянства, которые изменились в условиях пореформенного развития. В 80-х гг. особенно заметно выступают самодовлеющие черты самодержавия, проявляется влияние бюрократических кругов. Если в предыдущий период наблюдалась внешняя готовность к реформам, даже когда их и не собирались осуществлять, то в период контрреформ правительство упрямо повторяло о своей твердости, отказе от уступок даже тогда, когда оно их фактически совершало.

Еще в 70-х гг. в правительственных кругах и реакционной печати получает распространение взгляд, что все беды, и, прежде всего революционное движение, происходит от реформ. В условиях пореформенного развития стали забываться впечатления от революционного натиска середины века, сбитого отменой крепостного права и последующими реформами. На первый план выдвинулось общественное движение, питательной средой которого было недовольство реформами, точнее – недовольство их ограниченностью. Реакционные правительственные деятели делали из этого вывод, что лучший способ погасить политический канал – это ликвидировать общественный элемент в управлении страной и развернуть широкую карательную деятельность против революционеров. В обстановке спада революционной ситуации на рубеже 70–80-х гг. этот курс был обречен на провал далеко не сразу.

Сущность политики царизма

Правительственный курс после 1 марта 1881 г., намеченный в манифесте 29 апреля, не вызывал сомнений относительно его реакционной направленности. Общим направлением была идея о первенствующей роли дворянства. Однако порвать с прежним курсом одним росчерком пера царизм не мог. Сохранялся страх перед террористической деятельностью народников; требовалось время для оценки политической обстановки, определения размаха революционного движения; сам царизм нуждался во внутренней перегруппировке и консолидации своих сил.

Перестройка политики хорошо прослеживается на примере Особой комиссии по подготовке новой реформы местного управления под председательством М. С. Каханова (в исторической литературе ее принято называть “кахановской комиссией”) [“История России 1861–1917 г.”]. Задумана была эта комиссия еще до 1 марта 1881 г., как бы в развитие политического курса 60–70-х гг. В условиях первых месяцев правления Александра III, когда еще не определились контуры будущих реакционных преобразований, царизм согласился на ее работу (ноябрь 1881 г.). По мере усиления позиций реакционеров выводы кахановской комиссии правительством все больше игнорировались, пока, наконец, в 1885 г. она не была окончательно распущена, так и не оставив после себя практических результатов.

Политическая переориентация царизма во многом зависела от перестановок в правительстве. Изменения начались очень быстро. Отставку получили либерально настроенные министры М. Т. Лорис-Меликов, Д. А. Милютин, А. А. Абаза. Активную роль начинают играть откровенные реакционеры Д. А. Толстой, К. П. Победоносцев, близким советником царя становится кн. В. П. Мещерский. Облик правительственных деятелей хорошо прослеживается на примере назначенного в мае 1882 г. на ключевой пост министра внутренних дел Толстого. По отзывам современников, “он принципиально не доверял почти никому и лишен был того внутреннего подъема, который один способен внушить и поддерживать плодотворную мысль”. Его главными принципами были “ненависть к выборным должностям, предположение, будто бы вицмундир обеспечивает пригодность и благонамеренность чиновника”. [П.А. Зайончковский “Отмена крепостного прав в России”] В государственных делах он разбирался слабо, что было замечено еще в период его пребывания на посту министра просвещения. Толстой окружил себя малопривлекательными помощниками, такими, как И. Н. Дурново и В. К. Плеве.

В этот же период становится особенно разнузданной реакционная публицистика М. Н. Каткова, который развернул травлю прогрессивных деятелей страны и отстаивал сословное начало в борьбе с либеральными взглядами. Сам Катков не ограничивался ролью публициста. Находясь в тесном контакте с Победоносцевым и другими высокопоставленными деятелями, он оказывал прямое влияние на многие политические решения.

Реакционная концепция контрреформ в основном складывается к середине 80-х гг. Она составилась из традиционных догм: божественное происхождение самодержавия и божественный промысел как основа его политики, противопоставляющиеся кощунственным и единичным планам политических реформ; полная централизация власти; осуждение земского и городского самоуправления как не соответствующих традиционным устоям русской жизни; воинствующий шовинизм. Интересы дворянства рассматривались в традиционном, дореформенном понимании. В качестве типичной фигуры представлялся помещик-крепостник, владелец земли.

Подобный взгляд уже не отражал тех перемен, которые произошли в пореформенной России. К 80-м – началу 90-х гг. само понятие “дворянство” уже не соответствовало представлениям о сословии, интересы которого зависели исключительно от обладания землей и сложившихся аграрных отношений. Еще в 1863 г. были сняты ограничения в предпринимательской деятельности для лиц, находящихся на государственной службе, которые в основном были дворянами. В результате некоторые дворяне-чиновники стали заводить свои предприятия, многие вступали в акционерные общества, занимали по совместительству щедро оплачиваемые посты директоров банков и фирм, выступали в качестве администраторов, советников, консультантов. Это касалось в первую очередь сравнительно узкой группы чиновничества, занимавшего высокие должности в административном аппарате, но именно эта часть дворянства была наиболее влиятельной и чаще всего выступала от имени всего сословия. С другой стороны, многие помещики и даже аристократы стали фабрикантами. Сферой дворянского предпринимательства была сахарная промышленность, где руководящие позиции заняли земельные магнаты – Барятинские, Долгоруковы, Юсуповы, Бобринские и др. Почти все имущие дворяне в той или иной форме превратились в рантье, живя на проценты от своих вкладов. Одновременно наблюдается проникновение в верхи дворянства разбогатевших выходцев из других сословий. Поддерживаемое богатством быстрое продвижение по службе, “особые заслуги”, благотворительная деятельность открывали для них путь во дворянство. Так, дворянство получили крупные железнодорожные подрядчики Поляковы, Губонины, купцы Рукавишниковы, фабриканты Гинзбурги, Прохоровы, Терещенко, Воронины и др. Но в целом стародворянская психология сохранилась. Торгашество, кропотливое “выжимание” прибыли были чужды дворянству, но буржуазное предпринимательство в его среде уже не осуждалось. Строилось оно на привилегиях, которые были связаны с близостью дворян-предпринимателей с властью. Дворянское предпринимательство было менее динамичным по сравнению с купеческим и поэтому постоянно нуждалось в поддержке властей, льготных кредитах и искусственно создаваемых преимуществах. Привилегии дворянства вызывали раздражение остальной буржуазии, которая стремилась любыми средствами преодолеть их. Предпринимательство дворянства и купечества по-прежнему противоречило друг другу. Но многое изменилось. Буржуазное развитие страны порождало новую природу дворянства, значительно изменяло интересы сословия.

Между тем царизм 80-х гг. недооценил новую природу дворянства и отстаивал – отжившие патриархальные порядки, чем наносил дворянству скорее вред, чем пользу. Например, в 1884 г. правительство ввело запрещение для чиновников пяти высших классов совмещать службу с деятельностью в частных предприятиях. Так искусственно консервировал отжившие формы землепользования. Отчасти правительство признавало экономическую неоправданность установленного порядка и в 1893 г. приняло закон об ограничении прав общины на переделы земли и закрепление наделов за крестьян нами. По новому положению за передел должно проголосовать не менее 2/3 сельского схода и интервал между переделами не мог быть меньше 12 лет. Этот шаг был направлен на защиту интересов зажиточной части крестьянства, но не облегчил выхода из общины беднейших слоев. Более того, в том же году был принят закон, запрещавший закладывать надельные земли, ограничивавший залог и продажу крестьянских земель, что закрепляло малоземелье крестьян, которое было выгодно только для наиболее отсталых помещичьих имений, использовавших полукрепостнические формы эксплуатации.

Показательно и отношение царизма к переселенческой политике. Имея значительный резерв свободных земель, ради интересов помещиков и незыблемости пресловутого принципа патриархальности государство сдерживало переселение крестьян из густонаселенных районов. Мероприятия царизма по аграрному вопросу показывают мелкомасштабность политики, отсутствие позитивной основы, что приобретало вид топтания на месте.

Царизм и самоуправление

Земство в 80-х гг. рассматривалось как враждебная сила, поэтому правительство всячески стремилось к усилению административного начала в управлении. В эти годы царизм снисходительно относился к произвольным действиям губернаторов по отношению к земствам, не придавая значения даже грубым нарушениям законов. Само правительство с нескрываемым раздражением встречало любые, даже самые безобидные инициативы земств. Так, например, была отклонена просьба Вологодского губернского земства о проведении выставки сельскохозяйственного скотоводства и молочного хозяйства. За беспричинными отказами скрывалось стремление ограничить значение земств, унизить возраставшее влияние земских деятелей. Отмечая это явление, В. И. Ленин писал: “Всемогущая чиновничья клика не смогла ужиться с выбранным всесословным представительством и принялась всячески травить его” [В.И. Ленин, Т. 5. – С. 35].

Не ограничиваясь третированием земств, правительство вынашивало планы создания новых начал в местном управлении. Попытки их реализации прослеживаются прежде всего в законе 12 июля 1889 г. о земских участковых начальниках. В 40 губерниях создавалось 2200 земских участков (по 4–5 на каждый уезд), которые должны были заменить мировых посредников, уездные по крестьянским делам присутствия и мировой суд (мировой суд сохранялся только в Петербурге, Москве, Одессе). Во главе участков ставились земские начальники с широким кругом полномочий: контроль над общинным самоуправлением крестьян, рассмотрение судебных дел, ранее принадлежавших мировому суду, утверждение приговоров волостного суда, решение земельных вопросов и т. д. В этом законе содержался отказ от ряда принципиальных положений предшествующих лет. Если введение должности мировых посредников хотя бы декларировало достижение согласия между крестьянами и помещиками, то земские начальники должны были решать эти вопросы административным путем с классовых позиций помещиков. Если мировые суды создавались на выборных началах, то в новых условиях судебное разбирательство осуществляло лицо, абсолютно независимое от общественного мнения. В связи с ликвидацией мирового суда возрастало значение волостных крестьянских судов, которые существовали вопреки принципу бессословного суда. Особый статус земских начальников означал произвольное усиление власти дворянского государства над крестьянством и другими непривилегированными сословиями. Это усиливалось тем, что должности земских начальников могли занимать только лица дворянского происхождения, обладавшие значительным земельным цензом или еще более высоким цензом на другие виды собственности. При многообразии функций земских начальников закон не требовал от них высокой компетентности, и к занятию этой должности могли быть допущены даже лица, имевшие “незаконченное домашнее” образование, что являлось своеобразным попустительством их произволу.

Продолжая наступление на местное самоуправление, 12 июня 1890 г. царизм издает новое “Положение о губернских и уездных земских учреждениях”. [“История России 1861–1917 г.”] В нем усиливались элементы сословности, При проведении выборов первая, землевладельческая курия становилась полностью дворянской. Число гласных от нее увеличивалось, а имущественный ценз для дворян понижался. Резко повышался избирательный ценз для городской курии, а крестьянская курия практически лишалась самостоятельного представительства, ибо избранные земские гласные подвергались процедуре утверждения губернатором. Все эти меры носили характер контрреформы, которая еще более увеличила представительство дворян. В 90-х гг. дворяне вместе с чиновниками составляли 55,2% гласных уездных собраний и 89,5% губернских. Однако в условиях буржуазного перерождения дворянства усиление его позиций не имело заметного политического значения для царизма. По-прежнему земства находились в оппозиции, а земско-либеральное движение даже активизировалось, так как контрреформы расширили его основу.

Реакционеров не устраивало и городское самоуправление. С точки зрения правительства его недостатками были преобладание торгово-промышленных кругов и недостаточность правительственных полномочий. Приступая к пересмотру действующего городового положения, правительство решило ограничить влияние городских владельцев в органах самоуправления. Первоначально было предложено, чтобы избирательный ценз определялся не только обладанием недвижимой собственностью, но и степенью имущественной обеспеченности. Практически это означало, что в число избирателей должны быть включены богатые квартиронаниматели, среди которых было много влиятельных людей – юристов, издателей, управляющих, маклеров, удачливых специалистов и т. д. Привлечение их к городскому управлению не означало какую-то демократизацию. Однако переход к новым избирательным основам несколько расширял круг избирателей, что само по себе уже не устраивало царизм.

Стремясь ослабить выборное начало, 11 июня 1892 г. царизм издал новое городовое положение. Все преобразования в нем свелись к ограничениям. Если ранее избирательным правом пользовались все владельцы недвижимой собственности, то по новому закону для них устанавливался ценз: в губернских городах –1–1,5 тыс. руб., в остальных городах – 300 руб. В результате число избирателей сократилось в 3–4 раза и стало совсем незначительным. Так, в Москве количество избирателей уменьшилось с 23671 человек до 7221, в Казани с 6930 до 894 человек [“История России конец XVII – XIX в.”]. Из законодательства изымалось положение о том, что городское самоуправление действует самостоятельно. Официально закреплялась практика вмешательства администрации в дела самоуправления. Правительство получало право не утверждать избранных законным путем городских голов. В таких случаях думы должны были выбирать новую кандидатуру. Городские головы и члены управ объявлялись состоящими на государственной службе, что во многом ставило их личное благополучие в зависимость от служебных успехов, которые оценивались не избирателями, а высокопоставленными чиновниками. Ограничивалось количество заседаний думы. Все это далеко не полный перечень вводимых изменений, открывавших новые каналы для усиления административной оценки и зависимости от правительства органов городского самоуправления. Новое, городовое положение, так же как и положение о земских учреждениях, носило характер контрреформы. Оценивая последствия этих двух законов и в целом политики бюрократических ограничений, В. И. Ленин писал, что правительство “убило сельское самоуправление, изуродовало самоуправление городское и земское” [В.И. Ленин, Т. 5. – С. 94]. Однако открыто реакционный курс царизма не мог быть постоянным. Вот почему В. И. Ленин еще в 1894 г. писал, что крепостники показали разнузданную, невероятно бессмысленную и зверскую реакцию, но всего “на час” [В.И. Ленин, Т. 1. – С. 295].

Карательная политика царизма

Наряду с политической реакцией для периода 80-х–начала 90-х гг. характерно усиление полицейского режима и введение дополнительных ограничений для печати. 14 августа 1881 г. был принят специальный закон–“Положение о. мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия”. Он хотя и принимался как временная чрезвычайная мера на три года, но по истечении срока всякий раз возобновлялся вплоть до 1917 г. Основным методом в борьбе с революционным движением был неусыпный полицейский надзор, который возбуждал волну доносов, провокаций, арестов. Был увеличен штат Отдельного корпуса жандармов, созданы новые жандармские учреждения – отделения по охранению порядка и общественной безопасности (сокращенно–охранные отделения). Они не подчинялись местным жандармским органам и могли действовать совершенно самостоятельно. В их обязанности входило предупреждение стачек, борьба против уличных демонстраций, собраний, наблюдение за подозрительными лицами, учебными заведениями, обществами, клубами и т. д. Охранные отделения имели значительные штаты “охранной наружной службы” – секретных агентов и особо секретных сотрудников – провокаторов. На создание этого аппарата тратились большие средства. Например, за арест известного народника М. Ф. Грачевского только одному жандарму было выплачено 15 тыс. руб., а жандармскому офицеру, арестовавшему народовольца С. А. Иванова, был пожалован орден и 3 тыс. руб. Охранные отделения имели сеть провокаторов внутри рабочего и революционного движения. Широко известны наиболее крупные провокации – “дегаевщина” и “зубатовщина”. Развитие политического сыска привело к созданию в конце 1882 г. секретной полиции. Важным орудием царизма была специально созданная заграничная агентура, которая следила за революционерами-эмигрантами, возбуждала против них общественное мнение европейских стран.

В обстановке реакции серьезной помехой в карательной деятельности были судебные уставы 1864 г. С вводом положения от 14 августа 1881 г. в судопроизводстве по политическим делам была ограничена гласность. Однако правительство пошло еще дальше и с целью нейтрализации оппозиционного звучания политических дел указом от 12 февраля 1887 г. предоставило министру юстиции полное право закрывать двери заседаний любого суда. С прекращением публикации отчетов о политических процессах было покончено с печатной гласностью. Из юрисдикции суда присяжных были изъяты все дела о насильственных действиях против должностных лиц. Фактически разрушив принцип несменяемости судей, царизм создал для себя более благоприятные возможности для оказания административного давления на суды. Все эти меры не были чем-то новым в деятельности правительства, ибо они лишь узаконили практику, которая вопреки закону применялась на политических процессах и раньше.

Жертвами реакции стали печать и школа. 27 августа 1882 г. были утверждены новые “Временные правила” о печати, которые усиливали репрессивные меры против печати. Администрация получила законные санкции закрывать любой периодический орган, лишать издателей и редакторов прав продолжать свою деятельность, если она будет признана “вредной”. На редакции возлагались обязанности своеобразных осведомителей – по требованию полицейских органов они должны были сообщать имена авторов статей, помещенных под псевдонимами. Опираясь на новое законодательство, в 1884 г. власти обвинили редакцию демократического журнала “Отечественные записки” в поддержке связей с революционерами и запретили его издание. Были закрыты многие другие прогрессивные издания.

Идеологи реакции К. П. Победоносцев и М. Н. Катков одним из средств борьбы с революцией считали “натуральную земляную силу инерции”, под которой подразумевалось развитие невежества и предрассудков. Типичной для идеологов реакции была враждебность к интеллигенции и студенчеству. Неоднократно подчеркивалось, что революционное движение держится только поддержкой “учащегося пролетариата”, поэтому своей важнейшей задачей правительство считало насаждение в университетах “верноподданнических настроений”. 23 августа 1884 г. был введен новый университетский устав, в котором были проведены реакционные принципы управления учебными заведениями. Была фактически уничтожена автономия университетов. Ученые советы и факультеты были сильно скованы в своих действиях. Замещение вакантных должностей преподавателей, избранных советами, происходило после утверждения министром просвещения. Был уничтожен университетский суд. Сильно возросла роль попечителя округа, который получал право созывать совет и присутствовать на его заседаниях, назначать деканов, наблюдать за преподаванием, т. е. фактически руководить всей жизнью университета. Была повышена плата за обучение с 50 до 100 руб. по указу 1887 г. Получение стипендии и пособий, назначенных правительством, зависело от весьма субъективных отзывов о студентах инспекторов. Наряду с этим в 1886 г. были ограничены льготы по призыву в армию для лиц, имеющих образование, и увеличен минимальный срок военной службы до одного года. Правительство не смогло в целом вернуть университеты к дореформенной эпохе. Урон был нанесен в другом: университетам были ограничены ассигнования. Темпы развития университетского образования и научных исследований снизились, что имело отрицательные последствия для научного прогресса в масштабах всей страны.

Реакция затронула и школы. 5 июля 1887 г. был издан печально известный циркуляр, часто именуемый циркуляром о “кухаркиных детях”. В нем рекомендовалось ограничить поступление в гимназии и прогимназии “детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат”. Одновременно усиливалось влияние церкви на начальную школу. Реакция и упрощенный подход к вопросам образования содействовали падению престижа самодержавия в различных слоях общества.

Насаждая реакционные порядки, царизм прикрывал свои действия лозунгами народности. Велась фальшивая игра в “народного царя”. Своим внешним видом сам Александр III подлаживался под облик простолюдина. За всем этим скрывалась подлинная сущность самодержавия, стремившегося пресечь в народе любые вольнолюбивые мысли. Публичному забвению предавались даже реформы предшествующего царствования. По указанию Александра III было запрещено празднование 25-летия отмены крепостного права, а в печати не допускалось даже упоминание об этом событии. Прикрываясь словами о защите русского народа, царизм придерживался откровенно националистического курса, культивировал шовинистические настроения в мелкобуржуазной среде. Ряд национальных меньшинств подвергались насильственной христианизации. В условиях глубоких социальных и политических противоречий насаждение национальной розни и преследование демократической культуры приобретали характер карательных действий против революционного движения. [/sms]