Уильям Гэзлитт. Афоризмы
(1778-1830 гг.)
философ, публицист и критик
Без помощи предубеждений и обычаев я бы заблудился даже в собственной комнате.
Говоря правду женщинам, которые в самом деле красивы, мы учимся льстить остальным.
Даже если мир ни на что другое не годен, это все же прекрасный предмет для рассуждений.
Дефо говорит, что в его время нашлась бы сотня тысяч отважных англичан, готовых не на жизнь, а на смерть сражаться против папизма, не зная даже, что такое папизм - человек или лошадь.
Друга я больше всего люблю за его недостатки, о которых можно поговорить.
Едва ли нужно обязательно быть поэтом, чтобы быть критиком; но, чтобы быть хорошим критиком, нужно не быть плохим поэтом.
Единственный грех, который не может быть отпущен, - это лицемерие. Раскаяние лицемера само по себе лицемерие.
Если бы человек больше думал, он меньше бы действовал.
Есть люди, которые дают обещания ради удовольствия нарушить их.
Занятие критиков - следить за поэтом, но следить за критиками - не занятие для поэта.
Искусство доставлять удовольствие состоит в том, чтобы самому быть довольным.
Лишь те заслуживают памятника, кто в нем не нуждается.
Любовь к славе обычно лишь другое название для любви к превосходству; или же это стремление к высшему превосходству, утвержденному наивысшим авторитетом - авторитетом времени.
Малейшая боль в мизинце тревожит нас больше, чем убийство миллионов наших ближних.
Мы всегда готовы рассказать одну и ту же историю дважды - но не услышать ее дважды.
Мы говорили бы мало, если бы не говорили о себе.
Нам мало быть правыми; нам нужно еще доказать, что другие совершенно не правы.
Нет человека без недостатков - и слава богу, потому что такой человек не имел бы друзей.
Ни один юноша не верит в то, что когда-нибудь он умрет.
Никто не лицемер в своих снах.
Обсуждение слабостей и причуд наших общих друзей - великое удовольствие и цемент дружбы.
Общественное мнение - страшный трус: оно боится само себя.
Остроумие - соль разговора, но отнюдь не его пища.
Позволь человеку восхищаться собой, и непременно найдется множество простаков, которые будут восхищаться им.
Прозвище - наиболее трудноопровергаемый аргумент.
Разделение труда существует даже в пороке. Одни лишь размышляют о нем, другие применяют на практике.
С той высоты, с которой смотрит на мир величие, все люди кажутся равными.
Самые прочные монументы, несомненно, те, что сооружены из бумаги.
Свой новый дом на первый год отдай врагу, на второй - другу, а на третий въезжай в него сам.
То, что уже не вызывает споров, не вызывает и интереса.
Только невежество творит страшилищ и монстров; наши знакомые всегда самые обычные люди.
Тот, кто ведет войну со всеми, едва ли в мире с самим собой.
Тот, кто приходит к мысли о собственном величии, имеет очень невысокое понятие о величии.
Умные люди - это орудия, которыми делают свою работу дурные люди.
Я бы с удовольствием провел всю свою жизнь в заграничных путешествиях, если бы мог прикупить еще одну жизнь, чтобы провести ее дома.
Я люблю время от времени навещать друзей, просто чтобы взглянуть на свою библиотеку.
Благоденствие - это великий учитель, но несчастье - учитель величайший. Богатство изнеживает разум; лишения укрепляют его.
В зависти, среди прочего, заложена и любовь к справедливости.
В хороших делах мы раскаиваемся ничуть не реже, чем в дурных.
Ведущий войну с другими не заключил мира с самим собой.
Всем нам свойственно низкопоклонство.
Удочка - это палка с крючком на одном конце и дураком на другом.
Если бы человечество стремилось к справедливости, оно бы давно ее добилось.
Если хочешь доставить удовольствие, научись его получать.
Если человек в состоянии существовать без пугала, значит, он по-настоящему благовоспитан и умен.
