Крах немецкой группы армий «Центр» - война 1941 - 1945
На фронте группы армий «Центр» намерения противника стали выясняться примерно к 10 июня. Именно здесь, где немецкое командование меньше всего ожидало наступления, стали появляться, очевидно, признаки крупных приготовлений русских. Радиоразведка сообщала о новых армиях; авиация отмечала усиление железнодорожных перевозок и интенсивное движение на шоссейных дорогах.
Как всегда отлично работавшие дивизионы АИР установили, что на ряде участков фронта немецкой группы армий начали пристрелку крупные силы переброшенной сюда русской артиллерии. Пленные сообщали о появлении в тылу противника «ударных частей». На так называемых «оборонительных участках», удерживавшихся до сих пор менее боеспособными частями, отмечалась смена последних сильными соединениями. Прошло еще несколько дней, и для командования группы армий «Центр» стало совершенно очевидным, что противник развертывает на этом фронте крупные силы.
Кроме того, стали отчетливо вырисовываться направления предстоящих ударов на Бобруйск, Могилев, Оршу и Витебск. Полученная в результате сопоставления самых разнообразных наблюдений картина приготовлений противника была настолько определенной и ясной, что для предположения о возможности имитаций и ввода в заблуждение совершенно не оставалось места. 14 июня у начальника генерального штаба сухопутных сил состоялось совещание с участием всех начальников штабов групп армий и армий.
В то время как начальники штабов группы армий «Север» и обеих южных групп единодушно сообщали о том, что на их фронте нет никаких признаков подготовки ожидавшегося в скором времени наступления русских, начальники штабов армий группы «Центр» столь же единодушно указывали на уже почти завершенное развертывание крупных русских сил перед фронтом их армий.
Однако в генеральном штабе сухопутных сил у Гитлера настолько глубоко укоренилось - чему в немалой степени содействовала категорическая точка зрения Моделя, возглавлявшего фронт в Галиции, - предвзятое мнение о наибольшей вероятности русского наступления на фронте группы армий «Северная Украина», что отказаться от него они уже не могли. Разумеется, развертывание русских сил перед фронтом группы армий «Центр» нельзя было отрицать, однако ему в оценке русских планов приписывалась лишь подчиненная роль. Поэтому предполагалось, что группа армий «Центр» такого рода наступление, которое будет предпринято, по всей вероятности лишь с целью сковывания ее войск, сможет отразить собственными силами.
Доминирующей оставалась точка зрения, предполагавшая нанесение русскими основного удара на фронте группы армий «Северная Украина». Вследствие этого там была сосредоточена большая часть танковых дивизий и все были уверены, что именно там, наконец, вновь удастся противопоставить «удар удару». На просьбу группы армий «Центр» выделить ей по крайней мере более крупные резервы было заявлено, что общая обстановка на Восточном фронте не допускает иной группировки сил.
Фактически группа армий «Центр» после передачи 4-й танковой армии в районе Ковеля одного корпуса, в котором еще со времени деблокады этого города находилась большая часть ее танков и значительное количество войск, располагала для обороны своего 1100-километрового фронта лишь 38 дивизиями, из которых использовались 34. Только три пехотные дивизии, в том числе одна почти не боеспособная, и одна танковая дивизия находились в резерве.
Так как противник, по всей вероятности, намеревался атаковать одновременно все армии группы, за исключением, пожалуй, 2-й армии, командование группы не могло рассчитывать, как это имело место предыдущей зимой, на то, что путем быстрой переброски дивизий с неатакованных участков фронта удастся организовать надежную оборону в угрожаемых пунктах. В течение ряда месяцев командующие армиями безуспешно ходатайствовали перед командованием группы, а последние - перед Гитлером о разрешении произвести сокращение линии фронта.
По Днепру, обрывистый западный берег которого на значительном расстоянии был танконедоступным, 4-я армия с осени 1943 г. оборудовала между Быховом и Оршей оборонительный рубеж. Кроме того, на протяжении ряда месяцев вопреки воле Гитлера и с молчаливого согласия командования группы велось еще одного рубежа вдоль Березины.
Эвакуация сохранявшегося плацдарма на Днепре сделала бы значительную часть фронта армии почти неприступной и привела бы одновременно к немалой экономии сил. Еще более действенным явилось бы хорошо подготовленное, предпринятое непосредственно перед началом русского наступления отведение войск на рубеж Бобруйск, Полоцк, благодаря чему был бы создан прямой, значительно укороченный фронт, а развертывание сил противника сразу было бы лишено всякого эффекта.
Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Буш не смог отстоять свою точку зрения перед Гитлером. Предпринятая им еще в конце мая попытка указать на несоответствие между протяженностью линии фронта и численностью войск и добиться изменения задачи группы армий, обязывавшей удерживать и оборонять занимаемый рубеж, встретила резкое противодействие. Гитлер цинично спросил Буша, не принадлежит ли он к числу тех генералов, что постоянно оглядываются назад. После этого Буш покорился воле Гитлера и приступил к выполнению приказа последнего бросить все силы на передовых рубежей.
Не желая, по-видимому, нарваться на новые неприятности, Буш не возобновлял больше попыток добиться другого решения, пока к середине июня не стали вполне определенными масштабы приготовлений противника на фронте этой группы армий. Вероятно, все-таки командование не предполагало, что противник предпримет здесь наступление большими силами и с такими широкими целями, как это выяснилось несколькими днями позже, и поэтому собственные шансы на оборону были явно переоценены. Последняя неопределенность относительно сроков начала наступления рассеялась 20 июня, когда партизанами были предприняты крупные диверсии на железных дорогах Пинск-Лунинец, Борисов-Орша и Молодечно-Полоцк, то есть как раз на коммуникациях группы армий «Центр».
Между 21 и 23 июня четыре русских фронта начали наступление по обе стороны Витебска, на Оршу и Могилев, а также севернее и южнее Бобруйска с целью сокрушить оборону группы армий «Центр». Русский метод ведения наступления со времени последних наступательных операций стал еще более совершенным. Правда, разведка боем накануне наступления сохранилась, но собственно наступлению теперь предшествовал гораздо более интенсивный по сравнению с предыдущими операциями многочасовой огонь артиллерии на уничтожение, сочетавшийся со столь же необычным по своим масштабам использованием крупных сил авиации.
Вероятно, с целью достигнуть предельной мощи ударов с воздуха они наносились с интервалом в один день по каждой из трех немецких армий, оборонявшихся на решающих направлениях русского наступления. Перешедшие в наступление после окончания артиллерийской и авиационной подготовки пехотные соединения поддерживались и прикрывались исключительно эффективными действиями авиации.
Это было сделано для того, чтобы нейтрализовать немецкую артиллерию, которой раньше нередко удавалось срывать наступление русских войск. Из-за незначительного количества немецких самолетов - 6-й воздушный флот располагал лишь 40 исправными истребителями - превосходство русских в воздухе было теперь таким же, как и у их западных союзников, хотя по абсолютной численности русскую авиацию нельзя было даже приблизительно сравнить с авиацией союзников. После завершения пехотой прорыва в него немедленно вводились крупные танковые силы.
Уже в первые дни русского наступления на многих участках возникла критическая обстановка, а резервов было мало. Эффективные действия в наступлении, исключавшие возможность оказания какой-либо действенной помощи, позволили русским молниеносно добиться таких крупных успехов, что исправить положение было уже нельзя.
21 июня войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием Багра-мяна и 3-го Белорусского фронта под командованием Черняховского глубоко вклинились в оборону 3-й танковой армии северо-западнее и юго-восточнее Витебска. Особенно неприятным было наступление северо-западнее Витебска, так как оно в отличие от ударов на остальном фронте явилось полной неожиданностью, поразив особенно слабо защищенный участок фронта на решающем в оперативном отношении направлении. К вечеру следующего дня эти глубокие клинья превратились в прорывы.
Не спас положения и ввод одной немецкой дивизии, находившейся в резерве за западным флангом 3-й танковой армии. Командование группы армий «Центр» вынуждено было признать, что 3-я танковая армия не в состоянии восстановить положение собственными силами, что само оно оказалось без резервов и что противник после завершения прорыва получил свободу маневра. Оборонявшийся в районе Витебска корпус оказался почти окруженным. Направленное Гитлеру ходатайство о немедленном оставлении «крепости», дабы спасти оборонявшиеся здесь дивизии для последующей борьбы, было резко отвергнуто «по политическим соображениям»; под ними подразумевалась угроза выпадения из коалиции Финляндии.
При этом Гитлер приводил в пример Ковель, который, несмотря на огромное превосходство противника, держался в свое время в течение многих недель, пока не был деблокирован. Трудно сказать, что в этом ответе было более поразительным - утопичность ли идеи повлиять на позицию Финляндии столь незначительным в общем масштабе событием, или же полное игнорирование принципиального различия в обстоятельствах окружения Ковеля и Витебска. В плену этого непостижимого упрямства находилось высшее военное руководство и в последующие решающие дни. Тем самым поражение, которое при своевременно принятых мерах можно было еще как-то ослабить, превратилось в катастрофу, хотя и уступавшую по своему драматизму сталинградской, но превзошедшую ее по масштабам и последствиям.
