Герой Советского Союза полковник Н. Торопчин: истребители

В декабре на Карельском перешейке дни совсем короткие: рассвет наступает около 10 часов, а в 15 часов 30 минут уже сумерки. Все же мы успевали производить по три-четыре вылета в день. Летали в любую погоду. Летали, не считаясь ни с чем. И добивались успеха.
Взаимопомощь, взаимная выручка в бою - главное. В таком духе воспитывались все наши летчики.

Однажды наши истребители сопровождали бомбардировщиков. В этом полете два наших "чижика" (истребителя) отстали от своих товарищей, и на них накинулось 12 белофинских истребителей.  Старшие лейтенанты Казаченко и Соколов (ныне Герой Советского Союза), пилотировавшие самолеты, вступили в неравный воздушный бой. Отражая атаки противника, отважные летчики внимательно следили друг за другом. Все попытки белофиннов зайти в хвост какому-либо из наших самолетов окончились неудачей. Измотав врагов, друзья стали наносить им удар за ударом. Они сбили четыре "Фоккера" и невредимыми вернулись на свой аэродром.

Ни на секунду не терять из виду товарища и никогда не оставлять его в беде - это было нашей заповедью во всех полетах и боях.
Чуть ли не каждый раз мы возвращались на аэродром с победой. 19 декабря звено капитана Костенко сбило в воздухе звено финских истребителей. 23 декабря звено капитана Журавлева уничтожило три финских истребителя и два разведчика. Звено капитана Суворова однажды заметило двух финских истребителей, сопровождавших "Дуглас". Атаковав их, наши летчики сбили все три самолета.

В феврале, во время прорыва укрепленного района, наш полк нередко заставлял артиллерию противника прекращать огонь. Мы обстреливали белофинские батареи и пикировали, сбрасывая бомбы. Так летали с рассвета до наступления темноты.
Не помню точно, 18 или 19 февраля наши танки не могли пройти по дороге к селению Лейпясуо, так как с опушки леса вели огонь противотанковые орудия противника. Мы вылетели в составе девятки и обстреляли лес. Потом повторили атаку.

После второго налета стрелковые части, следуя за танками, заняли селение Лейпясуо.
В другой раз наша наступающая пехота была сильно обстреляна из финских окопов. Увидев, что наши стрелки залегли, мы атаковали позиции белофиннов и заставили их прекратить огонь.

Воспользовавшись замешательством противника, пехотинцы сразу же бросились на него в атаку.
Мы радовались, когда удавалось чем-либо помочь наземным войскам. Видели в этом проявление нерушимой боевой дружбы между различными родами войск, являющейся залогом успеха в бою.

В то время как наши войска готовились к прорыву линии Маннергейма, мы поддали белофиннам жару. Налеты советской авиации заставили противника совершенно прекратить дневное движение в радиусе 100 километров от фронта. Летаешь над территорией Финляндии, кругом мертво, пустынно.
Но когда наши части, прорвав укрепленные районы, стали подходить к станции Кямяря, финны начали лихорадочно подбрасывать войска на Карельский перешеек. Теперь уже они везли солдат и днем и ночью - время не терпит.

От пленных нам удалось узнать, что в вагонах воинских поездов полы покрыты слоем песка в 0,5 - 0.75 метра. В случае появления нашей истребительной авиации поезда останавливались, и солдаты прятались под вагоны: песок предохранял их от пуль. Но эта хитрость не помогла им. Мы стали заходить сбоку эшелонов и стрелять под вагоны. Солдаты выскакивали из-под них, как суслики из норы, когда туда нальешь воды. Так уничтожали мы белофинские воинские эшелоны.
Летать было нелегко, в особенности над крупными населенными пунктами. Летишь, а вокруг тебя зеленые и красные ленты трассирующих и зажигательных пуль, рвутся снаряды малокалиберных зениток. Ощущение не из приятных.

Помню, 27 февраля погода стояла плохая. Шел снег. Прилетели на станцию Тали. Произвели две атаки. При выходе, после второй атаки я заметил колонну пехоты противника. Собрал звенья и хотел зайти для атаки в хвост колонны. Тут-то нас и заметили вражеские зенитчики. Чувствую взрыв. Оглушило меня. Потряс головой, открыл глаза. Нюхаю, не пахнет ли бензином. Нет. Значит, еще ничего. Но догадываюсь, что пробит масляный бак. Посмотрел на манометры - не работают...
В таких случаях единственное желание - поскорее добраться до линии своих войск. Садиться на территории противника никому не охота. Долетели домой. Подсчитали - 32 пробоины.

Бывало разное. Прилетит летчик с задания, самолета, не узнать - весь изрешечен. Спрашиваешь;
- На чем прилетели?
- На советском воздухе, товарищ командир.
Хороший, надо сказать, воздух. Легко на нем летать.

Истребители много раз специально направлялись в тыл противника, искали врага, навязывали ему бой. Бомбили аэродромы, бомбили мосты и другие военные объекты.
2 февраля был бой над станцией Иматра. Наших - 12 самолетов, а финских - 18. Бой продолжался 15 - 20 минут. Мы не потеряли ни одного летчика. Только после боя требовался ремонт для пяти машин. У одной даже шасси пробило, пришлось летчику садиться на "пузо". В этом бою мы сбили 12 финских самолетов.

На Карельском перешейке разведку большей частью вели истребители. Летчики у меня были молодые, не опытные еще в разведке. Ночью, после полетов, я обучал их, как определять вражеские подразделения и части по длине колонн, как ориентироваться по карте крупного масштаба и т. д. Так мы отдыхали после дневной боевой работы.
Любовь к Родине, к партии Ленина - Сталина давала нам, летчикам, силы для борьбы, вдохнула в нас смелость и мужество, необходимые для победы. Было и еще одно замечательное обстоятельство: вера летчиков в советскую материальную часть. Верили. Любили ее. Твердо знали, что она не откажет. И не было у нас случая, чтобы материальная часть подвела. Ходили на полный радиус - и ничего, возвращались в полном порядке.

На Карельском перешейке мы сбили 52 самолета противника, а сами в воздушных боях не потеряли ни одного.
Советское правительство наградило наш полк орденом Красного знамени.