В 1-ой Военно-морской специальной средней школе

27 июля 1940 г., когда я вернулся домой с дежурства на реке Уче, отец сказал, что слушал по радио (у нас был маленький детекторный приемник) выступление Наркома военно-морского флота Кузнецова, который сказал об открывающихся в ряде городов, в том числе и в Москве, военно-морских спецшколах. Более подробно ничего сказано не было.
А на следующий день, 28 июля - День Военно-морского Флота.

Начальник районного отделения ОСВОДа т. Антипов дал нам с Андреем Айдаровым, как самым активным членам ОСВОДа, два билета в Зеленый театр Парка Культуры и Отдыха им. Горького, где в этот день было праздничное гуляние. Подходили мы к нескольким морским командирам, спрашивали их о военно-морской спецшколе, но никто не имел о ней понятия. Пошли в Наркомат ВМФ, что на Гоголевском бульваре. На проходной нам посоветовали прийти завтра, в рабочий день. Пришли 29-го, обратились в бюро пропусков. Но там тоже никто ничего не мог сказать по этому вопросу, и посоветовали ждать сообщений в газетах.

День за днем внимательно просматривали получаемые центральные газеты. И вот, в середине августа, в одной из газет появилась долгожданная статья под заголовком:
"Военно-морская школа".

"К началу предстоящего учебного года в Москве будет организована специальная военно-морская школа. Открыт прием заявлений от учеников старших классов, желающих поступить в эту школу. Уже поступило около 700 заявлений. В три класса военно-морской школы - 8-й, 9-й и 10-й будет принято 500 отличников учебы. В ближайшее время начнет работать медицинская отборочная комиссия. Для учащихся вводится особая форма. Летние месяцы они будут проводить в лагерях и на кораблях".

В тот же день мы с Андреем помчались в Москву в Наркомат ВМФ. В комендатуре наркомата нам сказали, что по этому вопросу нам следует обратиться в Наркомпрос к т. Палехину, ведовавшему всеми спецшколами, и дали нам телефон его секретаря. По телефону мы узнали, что прием заявлений в военно-морскую спецюколу происходит в здании 2-й артиллерийской спецшколы, в которую месяц назад поступил Андрей. Если бы мы знали, что в ней уже давно идет прием в Военно-морскую спецшколу! Секретарь, узнав, что мы уже поступили в артиллерийские спецшколы, сообщила нам, что из артспецшкол в военморспецшколу не принимают. Мы, естественно, начали возмущаться, и секретарь предложила нам самим прийти к т. Палехину в Мосгороно.

Три дня мы не могли к нему попасть. Приходили утром и ждали, пока не уходили все сотрудники. На четвертый день, видя нашу настойчивость, секретарь пустила нас к нему. Разговор был не более минуты. Нам было отказано. Вернее, рекомендовано подождать до 25 августа, и, если будут места, то... и т.д. и т. п. Короче - отказ, т.к. заявлений каждый день подают около сотни, и уже подано свыше 6000 заявлений.

Мы решили действовать самостоятельно. Я пересдал в своей школе немецкий язык и анатомию и получил справку за 8-й класс без посредственных оценок. Андрей сумел вымолить свидетельство об окончании 7-го класса у директора 2-й артспецшколы ввиду "отъезда" в другой город. Мне же, в моей артспецшколе, документы не вернули. Заявления о приеме в военно-морскую спецшколу подали не говоря ни слова об артспецшколах. Андрея направили на медкомиссию на 23 августа, меня - на 26-е. Я был при его осмотре, он - при моем. Невропатологу, при проверке рефлексов на моих ногах, что-то не понравился рефлекс на моих коленках, и он в карточке написал мне: "Годен"? Этот знак вопроса был мне совершенно ни к чему, и я старательно затер его пальцем. Пронесло!

28 августа 1940 года мы с Андреем были зачислены учащимися 1-й военно-морской специальной средней школы. Я - в 9-й класс, Андрей - в 8-й. Из нашей школы там оказался Юра Кабановский, учившийся в параллельном 8-м классе, который собирался поступать в авиационную спецшколу.

Военморспецшкола находилась на Верхней Красносельской улице, дом № 7а, в четырехэтажном здании бывшей 655 школы. С проезжей части улицы школа была не видна, т.к. была расположена метрах в ста от нее за каким-то старым особняком, да еще метров на пять ниже уровня проезжей части улицы. Перед школой была ровная земляная площадка во всю длину здания и шириной метров сорок. В правом углу площадки была широкая каменная лестница, от которой дорожка мимо особняка выходила на Верхнюю Красносельскую. Слева от главного входа, вдоль стены стояло 102-мм орудие, ствол которого под углом градусов 30-40 был направлен влево. А справа от входа на подставках лежала торпеда и стояли морские мины.

От Северного вокзала до школы можно было дойти пешком за 20 минут, что было очень удобно для нас. От вокзала по Краснопрудной до метро Красносельская минут за восемь, и налево по Верхней Красносельской до школы минут за двенадцать. А еще короче был путь, если из последнего вагона электрички пройти направо через железнодорожные пути, мимо привокзальных складов и зданий, дворами жилых домов, то можно было выйти на В. Красносельскую почти к школе.

Весной 1999 г. я оказался около метро Красносельская. Потянуло посмотреть: как там бывшая наша школа? Нашел ее без особого труда. Немного смутил старый особняк своим отреставрированным видом и свежей зеленоватой покраской. 59 лет назад мы на него и внимания не обращали. Подход к широкой каменной лестнице, по которой мы спускались на площадку перед школой, был закрыт забором. А спуститься на площадку можно было с другой стороны.

На самой площадке высятся штук 15 уже взрослых берез и тополей.  У главного входа вывеска: "Детско-юношеская спортивная школа № 27 "Сокол" Центрального округа г. Москвы". А на левой половине здания, на небольшой белой мраморной доске памятная надпись: "В этом здании в 1940 г. была основана 1-ая военно-морская специальная средняя школа г. Москвы". Приятно видеть такой мемориальный знак. С противоположной стороны здания у правого угла небольшой вход с вывеской: "Детская музыкальная школа". К сожалению, главный вход в школу был закрыт.

31 августа нас построили по ранжиру в просторном дворе перед зданием школы и разбили по ротам и взводам: 1-я рота - 10-й класс, 2-я - 9-й, 3-я 8 класс. В каждой роте по 5-6 взводов. Взводы комплектовали с учетом роста учеников и изучаемого ими иностранного языка. Я попал во 2-й взвод 2-й роты. Помощником командира взвода назначили одного из нас - Киселева Николая, командиром нашего отделения - Эмика. После этого нас 2,5 часа муштровали: ходьба на месте, повороты направо, налево, кругом. 1 сентября мы должны были прийти к 8 часам на открытие школы.

Директора школы совсем не помню. По-видимому, никакого общения с ним не было. Зато каждый день видели и часто общались с военно-морским руководителем старшим лейтенантом Эндзелином - довольно молодым, худощавым, белокурым, редко улыбающимся латышом. Не помню, чтобы он повышал на кого нибудь из разгильдяев голос. Был требователен, но справедлив. Иногда мы встречали его на улице на подходе к школе и, пройдя мимо него строевым шагом и отдав честь, знали, что он смотрит нам вслед. Командирами рот были бывшие командиры флота, они носили военную форму, но без знаков различия. Ежедневно один из командиров рот дежурил по школе и по утрам встречал нас перед входом в школу, зорко оглядывая нашу выправку, и, в случае нечетко отданной чести, приходилось повторно, иногда и не раз, проходить мимо него. Командиром нашей роты был Меньшиков, 1-й роты - Похвалла.

Нашим политвоспитанием занимался старший политрук Дубровский, лекции и политзанятия которого нам очень нравились. Очень запомнился пожилой боцман Цисевич, который учил нас такелажным и другим боцманским премудростям, относясь к нам по-отцовски внимательно и требовательно, как во время занятий, так и при приемке выполненной работы-наряда, назначенной кому-либо в наказание за какую-либо провинность.

Первые дни учебы в спецшколе в моем дневнике представлены так: "Наша рота учится на третьем этаже, 1-я - на четвертом, 3-я - на втором. Внизу расположен физзал, буфет, канцелярия, кают-компания, библиотека, баталерская, командирская раздевалка, кабинеты военрука, политрука, директора, физрука и т.д. В нашей роте около 160 человек, в нашем взводе 31 человек, в отделении - 15.

В школу приходим к 8.30. До 9.00 проверка, очень тщательный осмотр дежурным по взводу: смотрят руки, носовые платки, обувь, брюки, пуговицы и пр., затем - зарядка. Конечно, всех остригли... В 9 ч. занятия до 14.50. Из дома приходится выезжать на поезде 7.29.
В школе иногда делал лекции политрук, очень хорошие (я вообще очень редко отзывался хорошо о лекциях в школе), но лекции во взводе - дрянь. Узнали, что у нас вводятся танцы - интересно. Все с нетерпением ждут формы, больше всего беспокоятся за бескозырки: ленточки или "бантики"? В неделю у нас 2 урока военного дела. На них мы учимся "ходить". Постепенно это надоедает.

Жизнь в школе становилась все напряженней: с середины сентября ежедневно после уроков часа по два усиленно занимались строевой подготовкой, обычно рядом, в Сокольниках, готовились к участию в параде на Красной площади. Поэтому из Москвы я уезжал часов в 18 и домой добирался к 19.30. После ужина и выполнения своих домашних обязанностей брался за выполнение домашних заданий. Обычно ложился в 12 ночи, не всегда успевая выполнить все задания и выучить все уроки. А вставать надо в 6 утра.