Георгий Кулагин. На выборгской стороне. Особое задание
Кулагин. На выборгской стороне
...Кажется, это произошло в августе.
- Заходите, Иван Александрович вас ждет,- привычно улыбнувшись, сказала секретарша.
Я вошел. Уваров, не вставая, поздоровался и нажал кнопку звонка:
- Никого больше не пускайте. Я занят.
Когда дверь кабинета закрылась и мы остались вдвоем, директор завода, вместо того чтобы пригласить меня сесть, встал, обогнул стол и подошел ко мне. Невысокого роста, коренастый и бритоголовый, он в упор исподлобья посмотрел мне в глаза.
С тех пор прошло много лет, а я и теперь помню сверлящий взгляд тех темных, глубоко посаженных глаз... Было в этом взгляде что-то необычное. Твердый и вместе с тем тревожный, он заставил насторожиться. Я почувствовал, что сейчас будет сказано что-то очень важное.
Уваров был назначен к нам на пост директора незадолго до войны.
...Ему в ту пору перевалило, наверно, уже за пятьдесят. В прошлом балтийский матрос, участник Октябрьской революции, потом чекист, он был одним из первых красных директоров, создателем и многолетним руководителем соседнего ГОМЗа - Государственного оптико-механического завода. Кажется, все его образование заключалось в церковноприходском училище и флотских классах корабельных машинистов. В городе о нем ходили легенды. Говорили, что он самовластный, смелый и до предела самостоятельный хозяин. Никаких инструкций он не признавал: захотел строить стадион - построил, задумал новый корпус - тут же без проекта закладывал фундаменты. Инспекторов банка он просто не пускал к себе на завод.
Для него не существовало ничего запретного. Здравый смысл и польза делу были его единственными контролерами. Соседи отзывались о нем, как о директоре «божьей милостью», как о народном таланте, «революцией мобилизованном и призванном». Больше всего он ненавидел грязь и распущенность. Диктаторскими приемами он насадил на ГОМЗе железную дисциплину. Я убежден, что высокая культура производства, чистота в цехах, превосходные столовые, больницы и пионерлагеря, большой динамизм в развитии, которыми и сегодня заслуженно славится Ленинградское оптико-механическое объединение, своим происхождением в немалой степени обязаны незаурядной личности Уварова. Такие люди оставляют долгий след не только в среде своих современников, но и в жизни последующих поколений.
При всем при том Иван Александрович Уваров был в буквальном смысле слова малограмотен. Сам он не писал ни писем, ни приказов, он даже резолюции диктовал секретарю, а потом подписывал их размашисто, но четко.
Англизированная Полина Артемьевна, доставшаяся Уварову по наследству от Никитина, поначалу пожимала плечами и доверительным шепотом говорила:
- Совершенно безграмотен. Каждый вечер я читаю ему почту, а потом он диктует мне резолюции и я их пишу.
