Федор Титов. Коммунист. Военный рассказ
Федор Титов. Коммунист
Старшину Маркелова вечером вызвали к ротному: «Там пополнение пришло, Маркслыч!» В землянке у лейтенанта, забив ее втугую, жались пятеро солдат. Старшина, протискиваясь от дверей вперед, наметаным взглядом определил: из запасного полка, заморенные больно. Там харчи, известно, не фронтовые. Это ладно, но как одеты, бог ты мой! В потрепанных шинелишках, в ботинках с обмотками. А ведь уже зима силу набирает!
Маркелов мысленно послал «привет» старшине запасного полка: «Скареда несчастная, скупердяй!»
Ротный понимающе ухмыльнулся:
- Ничего, Маркелыч! Тряхни стариной, приодень женихов. Орлы, кажись, ничего, тертые...
«Было бы с чего трясти», расстроился Маркелов, забыв о том, что только что честил синего ни в чем не виноватого коллегу-запасника. «Пять полушубков и валенки тоже!»- ужаснулся он. Разумом он, конечно, уже расстался со своим неприкосновенным запасом, но по неистребимой «старшинской» скупости решил оттянуть кто дело до утра. «В третьем взводе тепло, не замерзнут. Посмотрим еще, что за орлы -вороньи перья!»
Вышагивая впереди, Маркелов порой оглядывался на идущего следом солдата: тот как-то выделялся из всех пятерых. Все на нем: от растоптанных ботинок до новой шапки - сидело подгонисто! По пути на фронт он успел где-то запастись плащ-палаткой, совершенно повой, она еще гремела на нем, как железная. У четверых винтовки-«дудорги», у этого автомат, заботливо прикрываемый полой палатки. Ступал он бесшумно, по сторонам особо не глазел. «Был на переднем!»-решил Маркелов, проникаясь к солдату симпатией-
Но тот сам все испортил, когда, прошмыгнув через редину, они ввалились в землянку, выкопанную в самой чащобе леса. Вглядываясь круглыми въедливыми глазами в чадный полумрак землянки, небогато освещаемой двумя «катюшами» из пэтээровских гильз, солдат погладил прочный сосновый стояк у двери и, крутнув головой, хмыкнул:
- Хм! А ничего, окопались добро. На зимовку залегли?
Старшине Маркелову это замечание пришлось не но нутру: землянки роты были его гордостью. Два дня и две ночи под зверским зимним дождем со снегом копали солдаты без останову, врубаясь прямо а бугор, не трогая растущих на бору замшелых елей.
Сколько крови себе и другим испортил старшина! А тут всякий неподобающие намеки будет делать!
- Ништо, завтра на смену в боевое охранение пошлю, там ночуете зимовку...- Маркелов оборвал себя, сообразив, что не шибко это красиво: пугать новичков окопами.
- Вот тут свободные пары, отдыхайте!
Он показал на земляные нары у входа, рядом с огороженным драной брезентиной закутком для взводного Беркало, а взвод грудился посредине, поближе к буржуйке, у которой клевал носом дневальный. Запасники принялись раздеваться. Только тот, в плащ-палатке, не торопился. Помявшись, он посмотрел на Маркелова и не спросил - потребовал:
- А ужин?
Старшине доподлинно было известно, что запасники плотно заправлены на батальонной кухне - солдатский телеграф, слава аллаху, действовал исправно.
- Как ваша фамилия?
Рядовой Петров, товарищ старшина,- выпрямился солдат.
Есть, товарищ старшина! Поставив коптилку на пары, солдат рывком хватил свой «сидор» («Великоват для «голодного запасника»,- отметил Маркелов), выкопал из него моток немецкого телефонного кабеля, шило, мигом свернул с ног обмотки и, сняв ботинки, старательно, очень уж старательно, стал кропать их. Старшина видел, как предупреждающе в бок тычут Петрова друзья, но он, не отзываясь, продолжал чинить обутку. Маркелов нырнул за занавес.
Здесь его заботами младшему лейтенанту Беркало был создан кой-какой уют: на деревянный, из жердей, топчан положена солома с хвоей, поверх - шинельного сукна старое одеяло. На стене - натуральная семилинейная керосиновая лампа, только без стекла. И даже столик устроен из снарядных ящиков. На нем лежали книги, о которых Маркелов до войны и слыхом не слыхал: толстые, в серьезных обложках. Беркало войну встретил студентом-первокурсником, и, как подозревал Маркелов, все эти Руссо и Кампанеллы служили ему вовсе пока не для приращения знаний, а для пускания пыли в глаза девчонкам из полковой санчасти. Иначе для чего же волочить за собой полпуда книг на фронте? Чтобы Беркало хоть раз читал их - не видно было.
Между прочим, Маркелов потому находился тут, что замещал временно взводного, а так его резиденции в первой роте. Беркало крупно не повезло - попал в полковой лазарет. И с чем? Стыдно сказать, чирьи замучили! Интересно, как с таким «ранением» он выглядит там на глазах военфельдшера .Пары - тоже бывшей студентки, в которую, Маркелов это знал, Беркало был безумно влюблен.
Маркелов взвеселился, по за перегородкой не спали, слышен был голос дневального и чей то негромкий смех. И вдруг в землянке заиграла губная гармошка. Правда, чуть слышно, правда, мелодию «Коробейников», но за брезентом играла немецкая гармошка! Маркелов отступал С боями от Вильнюса и почти до Москвы, два раза был в окружении, ему ли не узнать эти звуки, от которых он сразу свирепел! Старшина вышел из своего угла.
Вокруг запасников сидело уже с десяток солдат взвода, почти все растрепанные спросонья. Играл, как и предполагал Маркелов, этот рядовой Петров. Закрыв глаза, он водил под своим крюком-носом никелированный пенал, перебирал сухими пальцами. Гармошка визгливо выводила русскую песню.
Маркелов рявкнул:
- Отбой был? Что это у вас, Петров?
Музыка оборвалась. Но Петров не испугался. Спокойно протянул гармошку Маркелову.
- Гармонь, товарищ старшина!
- Вы это называете гармонью?! Это немецкое, фашистское...
- Инструмент не может быть фашистским. Он инструмент, товарищ старшина!-назидательно сказал Петров.
- Много вы понимаете о себе, солдат! Без вас знаю, но...- Маркелов выдохся и печально закончил,- но если бы знали...
Петров растерянно посмотрел на старшину, повертел гармошку и сунул ее в мешок:
Мелкая так нельзя... Эту штуку я от границы ношу, фрица владельца вспоминаю: хороший был парень, на другой день войны к нам перебежал... Гармошка не раз нас выручала в окружении. Премся ночью через село, Рудифриц марши наяривает - ни один патруль не прискребется... Убили его потом свои... Хотя какие они ему свои? Наш он...
- Немца жалко?- снова чувствуя, что говорит что-то не то, что надо, оборвал его Маркелов.- Сказано, отбой!
Ворочаясь на топчане взводного, старшина Маркелов долго не мог уснуть: наверху топал ногами озябший часовой, и промерзшая земля бухала, гудела...
- Товарищ старшина, вас лейтенант Мошканцев к себе требуют срочно!.. Маркелыч, очнись, ротный зовет!
Он потряс головой: снится, что ли! Нет, над ним стоял кто-то, дышал. Маркелов узнал связного комроты.
- Что, снова пополнение?- глупо спросил Маркелов.
- Мошканцев от комбата пришел, лютый как тигра, и тебя срочно позвать велел...
- Ладно, дуй! Сейчас явлюсь!
- Ну, Маркелыч, везет тебе,- встретил старшину Мошканцев. Иди сюда!
- Все ясно.
- Тебе, Маркелыч, эту овощь проглотить - раз плюнуть,- неуверенно усмехнулся ротный.- Взвод я тебе даю, с пополнением. А мог бы и поменьше. Подумаешь, «Огурец»! Мне вот населенный пункт двумя взводами надо ухватить, и тоже без пушек... В девять ноль-ноль быть там, на высоте. Проглотив твердый комок, старшина сказал:
- Будет взята. Или... Исключено! Никаких «или»!
Тряхнув на прощание Маркелова за плечи, Мошканцев притянул его поближе и жестко выдохнул вполголоса:
- Но будешь в девять - пропала рота, понял?
«Весь взвод отдаю,- передразнил лейтенанта Маркелов, подняв солдат по тревоге.-Семнадцать тут да семеро в охранении. ...Двадцать четыре». Конечно, старшина Маркелов воевал не первый день, по боем руководить не приходилось. И взвод казался ему неправомерно ущемленным. «Хорошо еще запасники нрисчитались к делу!-вспомнил он и спохватился: -Так и не одел ребят!»
- Ничего, товарищ старшина, уловив взгляд Маркелова, брошенный на ботинки, сказал Петров хриплым спросонья голосом.- Легче так-то. А в случае чего прочего - валенки ваши уцелеют...- И улыбнулся: ладно, дескать, старшина, мы квиты, три к носу - все пройдет.
Маркелов без звука проглотил эту пилюлю. Из землянки он вышел последним.
- До броска не греметь, того-этого, поняли? предупредил он солдат и сердито плюнул, вспомнив ротного: «Навязал словечко! »
