Рассказ. Иван Кожедуб: служу Родине
...Мы у линии фронта. Под нами - море огня. Дым поднимается на большую высоту: в кабине чувствуется запах гари. Нас обстреливает зенитная артиллерия. То тут, то там появились вспышки. Враг старается расстроить наш боевой порядок - так его истребителям легче будет нас атаковать.
Справа впереди идет ожесточенный воздушный бой. С земли раздается знакомый спокойный голос командира корпуса генерала Подгорного:
- Приближается большая группа пикирующих бомбардировщиков. Встретить врага до линии фронта!
И на подхвате голос Семенова:
- Впереди нас более двадцати пикирующих бомбардировщиков. Атакуем!
И действительно, ниже нас, стороной к линии фронта, направляются «Юнкерсы-87» под прикрытием истребителей. Теперь главное - перехватить их до линии фронта. Снова раздается голос комэска:
- Орлы, за Родину! В атаку! Командир - впереди. Мы - за ним. Увеличиваем скорость, ринулись на группу. Наперерез нам «мессершмитты». Но им уже не остановить наш порыв. Вот они пытаются атаковать командира. Бросаю самолет в сторону вражеских истребителей. Заградительная очередь, и враг отворачивает от самолета Семенова. Комэск сближается с бомбардировщиком. Фашистские стрелки открывают яростный огонь.
К нам потянулись трассы. И мне кажется, что больше всего трасс тянется к машине комэска и к моей.
Семенов резко переводит самолет вниз. Сердце у меня замирает: сбит!
Но вот он стремительно идет вверх и снизу атакует «юнкерс». Бьет его в упор, с короткой дистанции. Немецкий самолет падает. Бомбардировщики заметались. «Мессершмитты» усилили атаки. Отбиваю их - меня надежно прикрывает мой ведомый. Наша главная задача - уничтожить бомбардировщики. Пытаюсь атаковать «юнкере», зайти к нему в хвост. Он маневрирует. Уходит из прицела.
Даже не успеваю открыть огонь: то ведомого, то меня атакуют «мессеры». Нам, истребителям, все время приходится вступать с ними в бой, помогать друг другу и словом и огнем. Только успевай поворачиваться: исход боя решают секунды. В глазах мелькают силуэты наших и вражеских самолетов. «Юнкерсы» не уходят. Они встали в оборонительный круг - защищают друг друга. Зайти к ним в хвост стало еще труднее.
Проходит несколько минут - для воздушного боя срок немалый. Нам необходимо сбить еще несколько самолетов. Только тогда враг дрогнет. Стараюсь действовать точно и стремительно - как командир. Его самого я потерял из виду. Зато слышу голос:
- Бей их, бей!
По огнем противника снова веду самолет в атаку. Захожу «юнкерсу» в хвост. Сближаюсь. Ловлю в прицел. По-моему, дистанция подходящая. Нажимаю на гашетки. Пушки заработали. А «юнкере» не падает. Снова стреляю. Немецкий бомбардировщик начал маневрировать. Забываю обо всем, что творится вокруг. Вижу лишь «юнкере» и продолжаю стрелять. Решил так: «Не собью, буду таранить. Как Вано Габуния».
- Бей, батя, прикрываю! - раздается уверенный голос моего побратима Василия Мухина.
Почти вплотную сближаюсь с противником. «Юнкере» по-прежнему маневрирует. Нет, теперь не уйдешь! Еще длинная очередь. Самолет вспыхнул и упал в районе западнее Завидовки.
- Вот тебе, фриц, за Игнатия Солдатенко!
Взмываю в сторону вверх по примеру командира. Не утерпел и по радио крикнул:
- Вася, одного кокнул!
Но где же Мухин? Посмотрел влево и даже вздрогнул: от меня отвалил «Мессершмитт-109». За ним и погнался Мухин. Мне только что угрожала смертельная опасность: ведь я и не заметил, как в хвост моей машины зашел «мессершмитт»! Зато Мухин был начеку и отбил атаку. Мой верный ведомый уже тут, занимает свое место.
Бой продолжается. На моих глазах упал еще один «юнкере», за ним - «мессершмитт»: их сбили летчики нашей эскадрильи.Строй вражеских бомбардировщиков рассыпался. Немцы в беспорядке сбросили бомбы на головы своих же войск и покинули поле боя.
Раздалась команда Семенова:
- Сбор, сбор!
А я в этот миг увидел свежую группу: около трех десятков вражеских бомбардировщиков. Они летели нагло, без прикрытия истребителей. Вероятно, враг думал, что господство в воздухе завоевано.
Передаю Семенову:
- Товарищ командир, приближается свежая группа.
Но в шуме боя по-прежнему слышится: «Сбор, сбор!» Решаю так: пока группа будет собираться, успею атаковать противника.
Даю команду Мухину:
- Атакуем!
Быстро сближаюсь с «юнкерсами». Они начали перестроение. Стрелки открыли огонь. Передаю:
- Вася, прикрой! Атакую!
По примеру комэска быстро сзади пристраиваюсь к вражескому самолету. Как говорят летчики, «сажусь ему на хвост». Враг в прицеле. Отчетливо вижу черные кресты. Сейчас в упор расстреляю самолет. Нажимаю на гашетки. Но пушки молчат. Быстро произвожу перезарядку. Снова нажимаю на гашетки. Молчат пушки. Ясно: все боеприпасы я уже израсходовал. И даже не заметил как.
Передо мной хвост вражеского самолета: чтобы отрубить его, снаряды не нужны. Но самолет вдруг резко поворачивает в сторону, в глубь своего строя, и чуть не сталкивается с другим «юнкерсом».
Осматриваюсь: наших не видно - улетели.
Передаю Мухину:
- Вася, атакуй! У меня пушки не работают. А он в ответ:
- Горючего мало. Смотри, домой не дойдем.
И верно, стрелка бензомера приближается к красной черте. А это означает: немедленно на посадку. Но «юнкерсы» еще здесь. Надо сорвать налет.
- Еще минуту, еще минуту...-передаю Мухину.
Не одну, а еще несколько минут гоняемся за «юнкерсами». Появляемся то здесь, то там. Немцы, вероятно, решили, что нас много. И случилось то, чего мы с Васей так добивались. Противник дрогнул и повернул на запад.
Горючего у нас с Мухиным хватило лишь на то, чтобы зарулить на стоянку. Быстро вылезаю из кабины. Бегу к Мухину, обнимаю.
- Спас ты меня, дружище, спасибо! Нас окружили друзья.
- Да куда вы запропастились?
А я даже усталости не чувствовал. Только в горле пересохло - пить хотелось нестерпимо. Мухин уже рассказывает, как я зажег самолет, как он отбил атаку, как мы вдвоем гонялись за «юнкерсами». А я подтянулся и внешне спокойный - под стать бывалым летчикам - отправился к командиру эскадрильи. Увидев его, даже растерялся: Семенов смотрел на меня исподлобья, нахмурив брови.
Начинаю докладывать:
- Товарищ командир, младший лейтенант Кожедуб... Но комэск обрывает меня:
- Как ты мог от группы оторваться?! Почему не выполнил мое требование?
Пытаюсь объяснить, но он снова перебил:
- Молчать! Слушать, когда старшие говорят! - Он строго посмотрел на меня. Но сказал мягко: - Ну, докладывай.
- Я... я сбил «Юнкерс-87»,- говорю заикаясь.
- Видел. Ну, а дальше-то что? Куда ты делся?
Коротко доложил обо всем. И тут Семенов снова вскипел:
- Вот как, за сбитым гоняешься? В таких сложных условиях надо быть сдержанным, а то вмиг собьют. Дерзости у тебя много - это хорошо, но в бою нельзя отрываться от группы и действовать очертя голову.
Стою навытяжку, растерянно глядя на командира. А он, помолчав, вдруг дружески улыбнулся и протянул мне руку:
- Ну, поздравляю с первым сбитым! Так и бей их! Да смотри не зазнавайся и помни мои слова: при всех случаях надо держаться группы и сохранять самообладание.
