Рассказ о войне "Прорыв кораблей"
Рассказ о войне
Кругом - вода, холодная, мертвая вода до самого горизонта.
Но вдруг опять в руках появляется сила; я энергично рассекаю воду и плыву, не знаю куда и зачем, но плыву вперед. Встречаю один, другой, третий водяной вал, и опять силы покидают меня. Зато сознание работает ясно: «Теперь некуда спешить. Море велико. Еще хотя бы на час продлить жизнь».
Переворачиваюсь, долго лежу на спине, а волны по-прежнему катятся мне навстречу. Принимаю и отражаю их головой. На спине плыть удобнее - не так захлебываюсь. Перед глазами бескрайняя синева неба.
Вокруг меня маячили сотни голов и слышались непрекращающиеся крики о помощи. Постепенно голов остается все меньше и меньше, и ничего не слышно, кроме плеска волн.
Вероятно, уже часа полтора прошло, как меня снесло в море. Пока все нормально. У меня сложился какой-то режим: пять-шесть минут плыву, пятнадцать двадцать минут лежу на спине и накапливаю силы. Кажется, я даже привыкаю к своему положению и не чувствую себя обреченным.
...Слышны глухие перекаты волн. Вот они совсем близко от меня. Я поворачиваюсь к ним спиной, и через мою голову перехлестывают высокие, как горы, пенящиеся водяные валы.
Руки инстинктивно тянутся вперед, хочется ухватиться за что-нибудь твердое, устойчивое, но кругом вода и только вода. Даже не видно горизонта.
Очередной вал, как взмыленное чудовище, набрасывается на меня, и я, словно спичечный коробок, куда-то проваливаюсь, даже не сопротивляясь. Только сжимаю губы и задерживаю дыхание.
...Хочу крикнуть громко, чтобы меня услышали люди на каком-нибудь нашем корабле. И пусть они поспешат мне на помощь. Пусть бросят мне спасательный круг. Это самое большое сокровище, о котором можно мечтать. Кажется, если мои пальцы коснутся чего-то твердого, я почувствую себя самым счастливым в мире.
Стараюсь думать, бодриться: только бы не оборвалась нить сознания: если сознание хоть на минуту сдаст, воля ослабнет и силы покинут меня.
Вихрем сменяются настроения, но мысль работает отчетливо. Это руль, без которого я давно покорился бы стихии.
Хочется жить и бороться, бороться до последнего вздоха, бороться что есть сил в моем застывающем и онемевшем теле.
...Солнце садится, окрашивая потемневшее небо красноватыми отблесками. «Темнота - самое страшное. На всю ночь меня, конечно, не хватит...» Охватывает странное безразличие. Лежу на спине и думаю: «Теперь черт с ним, будь что будет...» В теле появляется расслабленность, силы сдают, и затмевается сознание.
Не видно людей, вода не доносит их голосов, только шум 403 волн и больше никаких звуков не улавливает мой слух. Значит,
я остался один. Один посреди моря. И сколько бы я ни кричал, сколько ни старался бы найти точку опоры - все зря, все понапрасну. И тут в душевном смятении, в буреломе мыслей и чувств появляется новое ощущение. Страх! Он парализует и тело и сознание. Мне очень холодно. Озноб тысячами невидимых каналов растекается по всему телу. Мерзнут не только руки и ноги, холод забирается в сердце, оно леденеет, и это самое страшное - я, кажется, теряю над ним власть...
На море свежеет, волны больше, круче, свирепее... Огромный пенящийся вал несется издалека, подбрасывает на гребне мое тело. Что я вижу?! О чудо! Прямо на меня идет катер. Быть не может, это сон, видение? Нет, его бросает, он раскачивается с борта на борт, но идет, идет ко мне на помощь.
Я готов выпрыгнуть из воды. Из последних сил поднимаю то одну то другую руку. Только бы не отвернул в сторону. Нет, уже не отвернет. Я различаю его острый нос, разрезающий волны, и несколько краснофлотцев, стоящих на борту, и особенно одного, который держит толстенный канат и готовится мне его бросить.
Катер подходит ближе и стопорит ход. Мне бросили толстый конец. Судорожно хватаюсь за этот упругий канат - и повисаю в воздухе. Катер болтает на волне, должно быть, где-то заело, что-то мешает краснофлотцам вытащить меня на палубу, и я больше не в силах держаться. Помимо моей воли канат выскальзывает из рук, и я опять лечу в воду.
Ударяюсь головой о что-то твердое. Все разом исчезает в каких-то потемках. Снова открыл глаза, вероятно, потому, что захлебываюсь - вода душит, и я прихожу в сознание. Возле меня - тот же канат с «восьмеркой» на конце. Руки окоченели, пальцы не сгибаются. Левую ногу удается просунуть в петлю. За ногу меня и вытягивают на палубу. Твердая палуба - родная наша земля.
С жаром целую первого попавшегося краснофлотца.
Ухватив под мышки, краснофлотец тащит меня в кубрик, укладывает на свою койку и прикрывает теплым байковым одеялом.
- Водку пьешь, браток?
- Нет... нет...-дрожащими губами отвечаю ему.
- А спирт?
- Нет.
- Да ты не стесняйся, тяпни маленькую и сразу согреешься. Я даже не в силах разжать рот, чтобы ответить, глаза сами
закрываются, а краснофлотец продолжает уговаривать:
- Согреться надо, выпей стопочку. Смотри, дрожит у тебя каждая жилка...
Тело сводит судорога. В голове хаос, туман... Мутит, куда-то Ябсет... Ясно вижу окровавленную голову с косами и слышу крики о помощи. А потом все проваливается, уходит...
Утро. Я очнулся от шума в моторном отсеке. Через люк льется дневной свет. За стеной ритмично стучат моторы и слышится спокойный повелительный голос: «Лево руля!», «Право руля!»... И время от времени короткое, как меч разящее слово: «Бомба!» Глухой удар прокатывается вслед за этим по воде. В кубрике все падает со своих мест от сотрясения. Чтобы не свалиться с койки, хватаюсь за барашки иллюминатора.
Сквозь все это, сквозь взрывы и постукивание моторов слышен протяжный крик:
- Человек на мине!
Что за чертовщина такая? С трудом поднимаюсь с койки и, шатаясь, держась за поручни, поднимаюсь на палубу. Моторы отрабатывают задний ход, а впереди голова человека, словно припаянного к круглому телу плавающей мины, маячит, покачивается на уровне воды, захлестываемая волнами. Смерть и спасение!
Мина сейчас спасательный шар в этой схватке человека со смертью. Л держаться за нее, кто знает, куда прибьет шальная волна и где она взорвется?!
- Отплывайте в сторону! передает командир рупором.- Сейчас к вам подойдем!
Но человек или не слышит, или не в силах оторваться от своего страшного спутника.
В конце концов он отделяется от мины. На самом малом ходу приближается к нему шатер.
Ему бросают конец, и он жадно вцепился в него пальцами. С концом, крепко зажатым в ладонях, поднимают на палубу юношу в матросской форме с посиневшим лицом и застывшими, устремленными в одну точку стеклянными, словно окаменелыми зрачками.
Двое краснофлотцем держат его под руки.
- Бросай конец. Сейчас уложим тебя в кубрике. Моряк никак не реагирует.
- Дай конец-то. Ведь он тебе больше не нужен,-уговаривает боцман, склонившись над ним и глядя ему прямо в лицо.
Юноша окаменел, словно восковая фигура.
- Да помогите ему разжать пальцы! - кричит с мостика командир катера.
Боцман пытается разжать пальцы. Безуспешно. Они словно срослись с пеньковым концом.
- Ого! Крепко схватил. Нет, ничего не выйдет, - заключает боцман, сообщая об этом командиру катера.
- Тогда руби конец,-приказывает командир.
Боцман вытаскивает топорик и несколькими ударами обрубает конец.
Так с остатком пенькового конца, крепко зажатого в руках, спасенного моряка несут в кубрик и укладывают на койку.
Губы его дрожат, глаза полузакрыты. Его приходится долги оттирать спиртом, пока краска проступает на юношеских, ни крытых пушком щеках.
- Я из училища Фрунзе, - с трудом произносит он, приподнимаясь на койке, и смотрит в круглое стекло иллюминатора.
Катер отходит в сторону. Грохочет выстрел. Оглушительно взрывается расстрелянная мина, на которой курсант-фрунзевец продержался всю ночь.
- А как же вы к мине присоединились? - спрашиваю его,
- Плавал-плавал. Смотрю - мина. Обрадовался. Схватился за нее. Нет худа без добра. Решил, если подойдут немцы, попробуют взять в плен - тогда лучше взлететь на воздух. А живым ни за что не дамся...
Еще не затих в ушах металлический гул, как снова слышны голоса краснофлотцев:
- Справа по борту мина!
- Слева мина!
- Прямо по курсу мина!
Сплошное минное поле! Моторы работают на малых оборотах. Все способные двигаться выбежали на палубу. Мины окружают наш маленький корабль.
Черные шары смерти несет прямо на катер.
Тишина. Вдруг чей-то молодой, энергичный голос зовет:
- Коммунисты, за борт! Руками отталкивать мины! Стоящие рядом со мной двое краснофлотцев поспешно сбрасывают непромокаемые плащи, сапоги, расстегивают ремни.
Но тут снова слышен уверенный голос командира катера:
- Отставить!
С мостика раздаются лаконичные приказания: «Задний ход! Лево руля!..»
Катер осторожно маневрирует и выходит из минного поля.
...Через густые минные поля, отражая удары авиации, береговых батарей, подводных лодок, торпедных катеров противника,- мы прорвались в Кронштадт, и весь наш флот - от матроса до адмирала - встал на защиту Ленинграда.
