Глупость нерассудительности
Шут говорит своей госпоже Оливии:
« - Хотите, я Вам докажу, что Вы глупое создание.
Оливия отвечает:
- Попробуйте.
- Добрейшая мадонна, о чем ты грустишь?
- Добрейший шут, о смерти моего брата.
- Я думаю, душа его в аду, мадонна.
- Я знаю, что душа его в раю, шут.
- Тем более глупо, мадонна, грустить о том, что душа Вашего брата в раю. Ха-ха-ха!.. Убе-ди-те глупое создание, господа!»
Оливия по достоинству оценила эти рассуждения своего шута.
Есть люди, которые не любят рассуждать и даже кичатся своей нерассудительностью, не стесняются противоречить се-бе, говорить парадоксами.
Встречаются такие и среди философов. Н. А. Бердяев, на-пример, ставил интуицию выше рассудка. Каждую свою мысль он лепил как отдельную самостоятельную вещь. Он, кстати, и не скрывал того, что не способен рассуждать. В ав-тобиографии "Самопознание" читаем: "мое мышление интуи-тивное и афористическое, в нем нет дискурсивного развития мысли. Я ничего не могу толком развить и доказать" .
Таким был и Ф. Ницше. Он сразу лепит всё, что приходит на ум и непременно шокирующее, бьющее на внешний эф-фект. Б. Рассел по этому поводу заметил: "Ницше очень любит говорить парадоксами, желая шокировать рядового читателя. Он делает это, употребляя слова "добро" и "зло" в обычных им значениях, а потом заявляет, что предпочитает зло добру." (Рассел Б. История западной философии. Кн. 3. Новосибирск, 1994. С. 247). Ницше не аргументирует, не утруждает себя ар-гументами, а утверждает-изрекает как остроумец-иронист или мистик-пророк.
К. Маркс, который считал себя учеником Гегеля, часто рассуждал как софист, софистически отождествлял противо-положности и даже оборачивал их. В одном случае он, напри-мер, говорил о "сущности человека", что "в действительности она есть совокупность всех общественных отношений", а в другом - об обществе, что это "сам человек в его обществен-ных отношениях". Пойми, разберись: где человек, а где обще-ство! Маркс не очень заботился о соответствии своих мыслей друг другу. Он даже питал слабость к парадоксам. Это в ко-нечном счете его и подвело. На бумаге парадоксы выглядят красиво и даже гениально.
Когда же они проводятся в жизнь, то перед практиками-исполнителями всегда возникает ситуа-ция жесткого выбора: либо-либо, либо проводить в жизнь од-ну (утвердительную) половину парадокса, либо другую (отри-цательную) половину. В итоге мы наблюдаем мозаичную кар-тину: где личность приносится в жертву обществу, а где обще-ство заботится о личности так, будто личность - младенец, не способный к самостоятельной жизни. В СССР мы постоянно наблюдали такую мозаичную картину.
В марксизме путали формально-логические противоречия с диалектическими, и в результате этого возникло много пара-доксов и софистических уловок, которые приводили к грубым ошибкам и трагедиям.
Это было характерно не только для марксистов. Есть такое высказывание Екатерины Медичи, матери французского коро-ля Карла IX: "С ними человечно - быть жестоким, жестоко - быть человечным" - так она сказала в оправдание резни гугенотов, устроенной в Варфоломеевскую ночь). Она обер-нула понятия. Это пример псевдодиалектики, парадоксального высказывания. То же у Шекспира: «Чтоб добрым быть / Я должен быть жесток» - говорит Гамлет.
Ф. Ницше обожал язык парадоксов. Главный его труд "Так говорил Заратустра" имеет подзаголовок "Книга для всех и ни для кого". Непредубежденный читатель скажет: у человека не все в порядке с головой. И в самом деле, Ницше в большинст-ве случаев говорил абсолютно анормальные вещи, как юроди-вый. Он - певец анормального, всего, что отклоняется от нормы-середины вплоть до патологии.
Вслед за Ницше и другие философы стали злоупотреблять парадоксальными высказываниями. Например, О. Шпенглер, почитатель Ницше, признавался в том, что всегда принципи-ально презирал философию ради самой философии (см. Крат-кую философскую энциклопедию, с. 523). Это в ответ на уп-рек в дилетантизме.
Писатели, драматурги, философы часто грешат этим способом выражения мыслей, поскольку не чувствуют, не сознают ответственности за практические последствия своих мыслей-слов. Они играют, играют порой опасно, как это делают малые дети, играющие с огнем. И ведут себя подобно детям-глупышам или подросткам-сорванцам.
В отдельных случаях парадоксальные высказывания имеют определенный положительный смысл, как перчик в мясном блюде или гомеопатическая доза в лечении. Пример: сокра-товское «я знаю, что ничего не знаю».
Именно про такие случаи А. С. Пушкин говорил: «И Гений, [парадоксов] друг». Многие ссылаются на эти слова Пушкина. или держат их в уме как нечто безусловно истинное. На самом деле, у Александра Сергеевича здесь явное художе-ственное преувеличение. Гений далеко не всегда является дру-гом парадоксов. Какой парадокс мы можем найти в Патетиче-ской симфонии П. И. Чайковского или в «Джоконде» Леонар-до да Винчи, или в законе всемирного тяготения Ньютона? Да никакого!
Кстати, сам Пушкин, поставив слово «парадокс» в указанную стихотворную строку, затем зачеркнул его, оставив открытым вопрос о том, какое слово должно стоять в этом месте. Вообще указанная строка принадлежит незаконченному черновому варианту задуманного стихотворения. Вполне воз-можно, что А. С. Пушкин по зрелом размышлении вставил бы здесь другое слово.
