Философия как «пробуждение» сознания
Философствуют не только философы. Мудрец и философ М. Мамардашвили приводит в качестве примера выполненного философского акта стихотворение поэта Даниила Хармса:
Я шел зимою вдоль болота
В галошах, шляпе и очках,
Вдруг по реке пронесся кто-то
На металлических крючках.
Я побежал скорее к речке,
А он бегом пустился вниз,
К ногам приделал две дощечки,
Присел, подпрыгнул и исчез.
И долго я стоял у речки
И долго думал, сняв очки,
Какие странные дощечки
И непонятные крючки...
О чем это стихотворение? О коньках и лыжах? О странных дощечках и крючках, которые позволяют человеку присесть, подпрыгнуть и исчезнуть? О чудаке с «марсианским» взглядом, которому показались странными и чудесными обычные для всех предметы? Да, чудак, ошеломленно стоящий и думающий о том, о чем никому другому не приходит в голову задуматься, - это образ философа.
В стихотворении присутствует, содержится философствование - как выхождение из ума, изумление, причем по совершенно незначительному поводу, по поводу того, что кажется ВСЕМ само собой разумеющимся, понятным и привычным. Философия начинается с такого попадания в измененное состояние сознания, которое можно было бы назвать обостренным чувством сознания, или бодрствованием, или - удивлением.
Если мы обратимся теперь к философским текстам, то увидим, что подобный опыт попадания в измененные состояния сознания очень различен. Так, для А. Камю, известного французского философа, бодрствующее философское сознание - это не что иное, как ясное сознание абсурда. Чувство абсурда может захватить вас на любом перекрестке, пишет он. Вот вы видите человека, разговаривающего в телефонной будке, видите его жестикуляцию, но не слышите слов, и вы думаете - зачем он живет?
Причиной появления чувства абсурда может быть скука или некоторые моменты нашей жизни, которые показывают нам, что и пейзаж, и социальный мир содержат в себе нечто нечеловеческое. Но эти моменты быстро проходят. Философ же отличается от обычных людей тем, что он не дает исчезнуть мимолетному чувству абсурда, он ставит главный, по мнению Камю, философский вопрос - вопрос о самоубийстве. Ясное сознание абсурда не имеет ничего общего с самоубийством, которое было бы, как он полагает, бегством. Призвание же философа - бунт, то есть выстаивание перед лицом абсурда, неуклонное удерживание сознания абсурда.
Но есть другие авторы, для которых опыт пробуждения философского сознания не связан с абсурдом. В своих воспоминаниях о детстве священник, философ и мыслитель о. Павел Флоренский писал о том восприятии мира, которое сложилось у него в детстве и которое он пронес через все свое творчество. При том что в его семье царила атмосфера рационализма и научности, - отец его, железнодорожный инженер, человек большой научной эрудиции, много времени уделял сыну, демонстрируя физические и химические опыты, призванные научно объяснить мир и привить ребенку мысль о царящем в природе порядке, при том что мать запрещала рассказывать легко возбудимому мальчику волшебные сказки, - все-таки он не верил в законосообразность мира, считая его волшебным и таинственным.
Особенным событием его детства было посещение представления известного фокусника Ленца. Один из фокусов был тут же, на сцене, объяснен самим Ленцем. Это объяснение показалось Флоренскому бестактным и докучным. «Я действительно видел, как сторублевый кредитный билет растягивался в руках фокусника и вырастал до размера простыни, как морская свинка делится надвое, а каждая из них - опять удваивается». Это убедило мальчика в возможности чуда, и, мало того, в том, «что все совершающееся „естественно", как думают взрослые, на самом-то деле происходит именно тем же, чудесным, а иногда, может быть, фокусным порядком». Источником философской мысли о. Павла Флоренского было это религиозно-магическое восприятие реального.
Современный философ и замечательный филолог В. В. Бибихин описывает пробуждение философского сознания как чувство ужаса-восторга, как опыт гераклитовской правящей молнии. «Мы имеем отдаленный опыт правящей молнии в восторге, внезапном, мгновенном и безотчетном. Или в ужасе, но не таком, который близок к боязни, а в светлом, который ближе к восторгу. В восторге-ужасе тело, душа и ум сплавляются в целое простое существо» [5, с. 157]. Этот опыт также не имеет ничего общего с переживанием абсурда, он близок к мистическому опыту, описанному не только философами древности, но и монахами, аскетами.
Итак, перед нами три примера, показывающие, что источником философствования, источником философского изумления может быть широкий спектр особых, измененных состояний сознания, от переживания абсурда до мистического восторга. Этот многообразный опыт «пробуждения» сознания объединяет и связывает с началом философствования удерживание удивления тому, что привычно, что само собой разумеется.
