Что значит понять возникновение философии как событие?
Спрашивая о возникновении философии, мы сталкиваемся с целым рядом парадоксов. Вопрос о начале мышления связан со спецификой такого сущего как человек. Человеческое, чтобы быть, должно каждый раз рождаться заново, поэтому начало мысли не остается в прошлом: пока мы мыслим, мы возвращаемся к истоку мышления и выстаиваем в нем. Так исток оказывается современным нам. Современность истока и, соответственно, древность современного - это первый парадокс, в который мы введены вопросом о происхождении философии.
Каждый раз, когда встает вопрос о начале какого либо процесса, воспроизводится парадокс начала времени: начало времени нельзя мыслить ни внутри времени, ни вне него. Так что два тезиса, о том, что «ничего из ничего не возникает» и о «возникновении из ничего» оказываются неразрешимой антиномией и заставляют мыслить время во взаимопротиворечивых и взаимодополнительных качествах - как непрерывное и как прерывное. Если история это непрерывный процесс, то как можно вообще помыслить начало непрерывности? Если это процесс дискретный, то как можно говорить о существовании историко-философской традиции, о преемственности?
В рамках той формой историзма, которая связана с классической рациональностью, философия рассматривается с точки зрения ее содержания, как система знаний, и акцент делается на непрерывности и детерминизме. В определенных границах это оправданно: философия как философское знание зафиксировано в текстах, в «вещах», может храниться в архивах и библиотеках, эти материальные «носители» знания воплощают его фактичность, его определенность и относительную завершенность. Но весь этот массив не заменит самой мысли - философствования. Принципиальная ограниченность классической рациональности в том, что событие мысли не являлось в ее рамках реальностью, а в качестве реального рассматривалось только содержание мысли. Таким образом, если мы говорим о философствовании, о мысли как событии, требуется переосмысление самого историзма, который не сводил бы философию к совокупности готовых представлений.
Что значит понять возникновение философии как событие? Ж. Делез, в своей книге «Логика смысла» ввел для пояснения отличия события от представления различение двух способов описания времени. Время каузальности и представления - Хронос, время события - Эон. Это два прочтения времени, каждое из которых, говорит Делез, полноценно и исключает другое. В Хроносе прошлое и будущее - относительно различаются в рамках существующего настоящего как его регионы, в Эоне настоящее - это ничто, чистый математический момент, разделяющий время на прошлое и будущее.
Если смотреть на время Эона изнутри Хроноса, то зарегистрировать событие невозможно: «Мучительная сторона чистого события в том, что оно есть нечто, что только что случилось или вот-вот произойдет; но никогда то, что происходит (вот сейчас)» . Наблюдатели, заселяющие Хронос, не успевают регистрировать события - чистые события бесконечно делимого Эона - как не успевает Ахилл догнать черепаху. Событие происходит в мельчайший отрезок времени, «меньше минимума длящегося мыслимого времени» . Но одновременно оно требует времени более долгого, чем максимум длящегося мыслимого времени: «Бесконечно разделяясь в обоих смыслах-направлениях сразу (прошлого и будущего - Н. В.), каждое событие пробегает весь Эон и становится соразмерным его длине в обоих смыслах-направлениях».
Переживание чистого события изнутри Эона, если бы можно было раздвинуть этот минимальный временной интервал, - это выход в некое пространство актуально коммуницирующих событий одного События, которое они вместе формируют, в котором они обладают вечной истиной и никогда не проходят. Об этой же пространственной синхронности многого в событии пишет М. К. Мамардашвили: «Представьте себе, что у вас малюсенькое окошечко, а вы его раздвинули и смотрите туда, в образовавшийся проем - и перед вами громадная область, в которой в „вечном настоящем" взаимодействуют, перекликаются и корреспондируют массы связей, предметов, моментов и состояний ... Прямо-таки какое-то динамическое бессмертие, поддерживающее нас большой силой; как бы скрытая, невидимая catena (связь, сцепление) всех вещей!» .
Онтология события и взаимодополнительное описание времени вводит неклассический тип историзма. Наблюдатели из Хроноса могут констатировать материальные воплощения событий Эона и выстраивать их во временную последовательность. В этом смысле классическое историческое описание сохраняет значимость как описание завершенных случаев - материализаций события. Это завершенное, закрытое пространство представлений. Но событие в Эоне незавершимо и не совпадает со своим воплощением в Хроносе. В Эоне события одновременны по отношению к точке выполнения мысли сейчас - нами как осмысливающими событие. Это живая точка нашего присутствия, делающая прошлое открытым, как будто оно еще не прошло.
Мамардашвили пишет об этом так: «Есть закон мышления о философских текстах - его можно выразить примерно так: мы способны понять то, что написано в философском тексте, лишь в том случае, если сумеем воспроизвести сказанное в нем (не слова, а сказанное в нем) как возможность нашего собственного мышления - в том смысле, что мы можем это помыслить» . Если мы действительно помыслили мысль Декарта, «то окажется, что это мысль и Сократа, и Платона, и Витгенштейна, и Гуссерля. То есть закон состоит в том, что если кто-то когда-то выполнил акт философского мышления, то в нем есть все, что вообще бывает в философском мышлении» . «И поэтому Декарт будет похож на Канта, Кант будет похож на Сократа и т. д.» .
Итак, мы видим, что люди, которым удалось выполнить это парадоксальное и трудное дело - попасть в событие мысли, оставили нам следующее описание того, как выглядит история философии изнутри «Эона»:
- в едином пространстве события невозможно выстроить последовательность, поскольку мысли перекликаются не как готовые представления, а как открытые диалогу возможности;
- поскольку нет разных регионов прошлого и будущего, а мысли коммуницируют в живом настоящем, каузальное генетическое описание здесь невозможно;
- описание происхождения философии из чего-то внешнего событию рождения мысли требовало бы внешнего наблюдателя, но для него время Эона недоступно, значит, единственным корректным способом понимания будет выполнение, повторение этого события нами как участниками события. Это означает помимо прочего, что для понимания события описание его внешних «причин» и «условий» оказывается излишним, - все, что нужно, чтобы его понять, находится «внутри», в том числе и его условия в качестве выполненных сейчас.
С точки зрения классического описания логика события парадоксальна - невозможно различить точки зрения, - мысль Декарта, оказывается мыслью и Сократа, и Платона, и Витгенштейна, и Гуссерля. Они оказываются вариациями одного события мысли. Невозможно отличить мою мысль от мысли Декарта - получается со-мыслие. Это приводит к тому, что, с точки зрения классического описания, Декарт оказывается модернизированным и неотличимым, скажем, от Канта, ему приписаны более поздние «представления».
Попытка же их различения приведет к выпадению в Хронос, к «захлопыванию за мыслителем клетки представлений» (Мамардашвили). Не захлопывать клетку, - значит рассматривать текст мыслителя не с точки зрения завершенности выраженных в нем «представлений», а как «какой-то в последующем порождающий механизм движения или состояния мысли, которое потом будет воспроизводиться» .
Но, с другой стороны, два времени те только исключают, но и взаимно предполагают друг друга. Логика события не устраняет историю как таковую. Нельзя сегодня мыслить так, как будто не было Декарта и Канта. Их мысль неотменима, ее событие необратимо. Нельзя игнорировать воплощенность события в Хроносе.
