Страницы казачьей истории: из архива И. И. Колодкина
О геноциде наше поколение знало только из уст народа, казаков и донских жителей – не казаков, ну, и конечно, из романа донского писателя М. Шолохова "Тихий Дон". Особенно из его первых изданий, где приводились документы периода Гражданской войны о геноциде казачества. Там говорилось о том, что надо разорить гнезда контрреволюции и уничтожить всех казаков, в том числе и их детей прикалывать штыками. Уж так ли было в подлинных документах, но в сердцах и умах народа именно так и высекалось, вырубливалось, как в скрижалях – навечно.
Наше поколение не было участником той далекой нынче войны, Но мы, те, что родились и росли после Великой Отечественной войны, захватили участников Гражданской войны и из их первых уст слышали много об этой Гражданской войне. Из памяти стерлись имена и фамилии многих рассказчиков, но сохранились их сообщения. И сегодня я поделюсь тем, что сохранила моя память. Это я делаю исключительно для того, чтобы не повторилась подобная братоубийственная война в нашем веке, в третьем тысячелетии.
У нас, в казачьих регионах, и на Дону в том числе, история одного рода, как и история одного хутора, история станицы – это история всего народа, точное отображение истории всего народа, казачества. Так что как было в Богураеве, так было и в Тацинской, и в Морозовске, в х. Николаеве и т.д. Для того, чтобы понять истоки, причины Гражданской войны на Дону, нужно себе четко представлять, что у населения Дона были свои причины и свой повод для всенародного движения. Дело в том, что для казачества Гражданская война была войной Отечественной, прежде всего. Казаки-фронтовики с Германской войны, с 1917 на 1918 год, с войны пришли "большевиками". В письмах на Дон из Петербурга казак 4-го Донского казачьего полка писал: "Ох, что это были за веселые денечки в Петербурге". Так казаки 4-го сводного казачьего полка в столице империи восприняли революцию. Чувствуется в письме радость, эйфория как на Светлое Христово Воскресенье.
Казак Свинарев Гаврил Николаевич, участник Первой мировой, Гражданской и Второй мировой войн в 1969-70г.г. в хуторе Богураеве мне говорил: "Казаки не хотели воевать", то есть не хотели Гражданской войны.
Священник старообрядческой церкви Австрийской Белокриницынской иерархии из рабочего поселка Тацинского, участник Гражданской войны (русак-старовер из хутора Сибирки) Прудников мне говорил:
- Гражданская война в России и на Дону – это был организованный перевод молодого народа. И виноваты в этом лидеры революции и контрреволюции. – И конкретно перечислял поименно. Ни тех, ни других он не считал героями, а о народе, как о белых, так и о красных, он говорил как о жертвах, и молился о душах тех и других – убиенных и зверски замученных. Так говорили представители народа здесь, среди нас, казаки, крестьяне. Говорили просто и понимали суть происходящего ясно. А так об этом рассказывали очевидцы событий – писатели, поэты. Вспомним еще раз эпопею М.Шолохова "Тихий Дон", особенно первое издание, где автор приводит документы времен Гражданской войны.
"Приказ Председателя Революционного Военного Совета Республики.
По экспедиционным Войскам Богучар 8 № 100 от 25 мая 1919 года.
Прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях и командах.
Конец подлому Донскому восстанию!...
Гнезда бесчестных изменников и предателей разорены. Каины должны быть истреблены. Никакой пощады к станицам, которые будут оказывать сопротивление… Против помощников Колчака и Деникина – свинец, сталь и огонь!...
Причем тут Деникин и Колчак? Казаки-то и перед царями шапки не ломали. А Колчака и Деникина многие из них и знать не знали, особенно старообрядцы-верхнедонцы. Некогда им было с генералами знакомиться, да и непривычные они с такими людьми знакомства заводить. Хоть они были и малограмотные, не книжные люди, а знали хорошо, кто такой генерал и кто они, простые люди. Их дело – тяжелая служба, воспетая в песнях казацких, в которых говорилось о тяготах военной службы и походной жизни. А в мирное время надо было растить хлеб да детей. Такая была доля казацкая. Недаром казаки часто говорили промеж себя: «Слава-то у нас казачья, а жизнь… дюже тяжелая".
Об этом периоде на Дону говорят и строки Марины Цветаевой:
Кто уцелел – умрет,
Кто мертв – воспрянет.
И вот потомки, вспомнив старину:
- Где были вы? – вопрос, как громом, грянет,
Ответ, как громом, грянет:
- На Дону!
- Что делали?
– Да принимали муки.
Потом устали и легли на сон.
И в словаре задумчивые внуки
За словом "Долг"
Напишут слово "Дон".
Если уж дворяне и офицеры принимали муки на Дону, то что же говорить про местное население, казаков? Кто считался с ними, и кто понимал их муки?
И.И. Колодкин
