Репортаж к завтраку

Утром ответсекретарь, едва переступив редакционный порог, позвал меня в кабинет.
- Над чем работаешь, все в сторону, - сказал он, рассматривая макет первой полосы очередного номера газеты. – Кровь из носу, к завтрашнему утру нужен боевой репортаж о завершении хлебоуборки в нашем районе.
- Какое завершение? – возразил я. – Ведь опять дожди прошли.
- И мне это известно, - согласился ответсекретарь. Но не моя это выдумка.
- Дождь идет, а мы скирдуем, - добавил я, направляясь к выходу. Предстояло еще найти попутный транспорт. Полуразрушенная редакционная легковушка для боевых действий в горячей битве за урожай на полях района совершенно не годилась.
***
Мне здорово повезло. С нефтебазы в нужное мне хозяйство шел бензовоз. Вскоре я сидел рядом с парнем в тельняшке и солдатских брюках. Видать, недавно демобилизованный.
- Десантник? – спросил я.
- Так точно, - ответил парень, притормаживая перед очередной выбоиной на дороге, испорченной частыми дождями. – Весь срок на такой вот горючку возил.
Подъезжаем к широкой балке с крутым спуском. После ночной грозы кругом было сыро. Шофер достал из «бардачка» пачку сигарет и зажигалку, жадно затянулся дымом.
- Не боишься пороховой бочки? – кивнул я в сторону цистерны с бензином.
Парень пожал плечами:
- А чего бояться? Отец мой всю жизнь на бензовозе курит и ничего, слава Богу. На время уборки он на комбайн уходит. Этим летом я за него.
В балке заблестел широкий ручей.
- Будем брать с разгона, - сказал шофер, зажав сигарету губами.
Машину изрядно тряхнуло, но ручей преодолели. Остановились. В кабине сильно запахло тлеющей тряпкой. Еще мгновение - и парень, выпрыгнув из кабины, побежал к ручью. Сзади тлели брюки. Тлела и старая фуфайка, на которой он сидел. Мы быстро залили кабину водой, выбросили все тряпки и покатили дальше. На подъезде к хутору недавний военный водитель попросил меня:
- Не пишите об этом случае в газету. Отец устроит мне, если узнает. И перед невестой стыдно.
- Будь по-твоему, - согласился я. – Перед невестой не должно быть стыдно. А отец что может сделать? Забрать машину, пока цел?
- Еще хуже. Отложит свадьбу, пока ума наберусь.
***
Секретарь парткома не очень-то удивился моему раннему приезду после грозовой ночи. Спросил лишь, на чем добрался по еще не подсохшей дороге. Узнав, заметил:
- И горючку привез? Это мы запас делаем. Молодец парень. Да вся их семья такая – крестьяне потомственные. На таких село держится.
Секретарь переложил с подоконника на стол только что написанные «листки-молнии», «экраны соцсоревнования», красные вымпелы и флажки. По пути на полевой стан в колхозной столовой нас загрузили флягами с какой-то жидкостью.
- Сейчас поздравим механизаторов с окончанием хлебоуборки, - улыбнулся партработник, держась за баранку. – Мы вчера бы закончили, если бы не дождь.
На полевом стане все были в сборе.
- Может, в парткоме знают, когда домолотим это поле, - встретили нас механизаторы.
- Не хочу больше гадать, - послышалось в ответ.
В канистрах, которые мы привезли, оказался отменный квас, приготовленный на райпищекомбинате. А мне вспомнилась пред-уборочное совещание в главном партийном доме района. На нем один из высокопоставленных районных руководителей на полном серьезе говорил, что никакого греха не будет, если угостить комбайнера в поле бутылочкой прохладного пивка. Тогда с места послышались реплики:
- Можно и покрепче, чего уж размениваться на пивко, если комбайн поведет помощник.
Секретарь парткома заметил:
- Может, не будет греха сгонять на комбайне за пивом в хутор?
Слава Богу, у нас такого не случилось. Поле – это зона строжайшего сухого закона. Иначе можно без хлеба остаться.
Весь день провел я в хозяйстве. Со многими людьми переговорил. Столько узнал и услышал, что на целую повесть хватило бы. Но пока требуется один репортаж с битвы за урожай, как тогда принято было говорить.
***
Солнце спряталось за горизонт, когда на все том же бензовозе я доехал до поселка Шолоховского. Здесь шофер остался на ночевку у знакомых. Я пошел на край поселка в надежде поймать попутную автомашину. Автобусов тогда было мало, и ночью они не ходили. Редко проходили и другие автомашины, которые, словно сговорившись, не брали «голосующих». Решил идти пешком без всякой надежды, что кто-нибудь подвезет. Все же на полпути к Крутинке меня подобрал мотоциклист, который ехал на шахту №4. Пошел я в сумраке полевыми дорогами, сокращая путь, до Сосновки.
Уже светало, когда, обогнув первую МТФ совхоза «Сосновый бор», остановился на крутом склоне передохнуть. Репортажные строчки сами по себе выстроились в голове. Оставалось перенести их на чистый лист бумаги. Времени хватало, но торопиться надо. Я решительно шагнул вперед и вдруг куда-то провалился. На меня посыпались гнилые доски, бревна. Когда пыль рассеялась, понял, что оказался в заброшенном телятнике, крыша которого упиралась в склон. По рукам текла кровь. Одежда стала одного серого цвета. Ощупал руки, ноги – целы. Озираясь по сторонам, поспешил домой...
Как и было условлено, я вошел в кабинет ответсекретаря и торжественно положил на стол готовенький репортаж о последнем дне хлебоуборки.
- Это хорошо, однако, - начал ответсекретарь, возвращая мне исписанные листы.
- Что «однако»? – насторожился я.
- Вчера, когда ты уехал, поступила срочная команда: сообщить, что уборка хлебов в нашем районе полностью завершена. Вот на первой полосе можешь читать. А материальчик побереги. Как-нибудь дадим под рубрикой «Эхо страды»...
С той поры прошла не одна жатва. Много о них написано, напечатано. Но тот репортаж к завтраку даже эхом не отозвался. На смену горячей страде пришли другие, не менее важные полевые работы в нескончаемом хлебном круговороте. Н. ПИКУШ.

Репортаж к завтраку