Снимать все больше и больше

Андрей Веселов – один из самых известных российских фотографов, снимающих парашютный спорт. На его счету – более 10 тысяч прыжков. Почти все они были сделаны во время фото- и видеосъемок. Корреспондент "Газеты.Ru" встретилась с Андреем на аэродроме "Коломна-Аэроград" и расспросила о технических сложностях съемки в свободном падении, армии, комбинезонах, наградах и многом другом.
- Андрей, некоторые говорят, что те, у кого не получается фрифлай, идут в групповую акробатику, а те, у кого не получается акробатика, идут в операторы. Как ты думаешь, это так?
- Это кто-то из фрифлаистов сказал. Не знаю, я об этом не задумывался. Я просто люблю свое дело. Оно мне стало нравиться еще с армейских лет. Если стал оператором, чье дело никому не доставляет радости, тогда, наверно, да, с этим можно согласиться. Но если твою работу ценят, потребность в ней всегда есть, ее пытаются двигать в массы, то это захватывает, хочется совершенствоваться, снимать все больше и больше.

Еще когда я начал снимать в сборной СССР, когда не было особенно журналов и не было видно этой съемки (наземная была – люди идут с парашютами, люди приземляются, а вот воздушной съемки было очень мало), та воздушная съемка, которую я делал, все равно уходила на ура. В то время я немного тратил на одежду, на питание, в основном же, все деньги уходили на фотоаппаратуру, пленку, проявку и печать (тогда мы сами печатали). Так вот, ко мне ребята сами подходили из сборной, спрашивали, какие затраты я несу, предлагали купить пленку, фотобумагу. И какая бы ни была толстая пачка фотографий, она – раз и исчезала.

- А кто первым из журналов начал тебя печатать и когда?
- Одними из первых печатать меня начали иностранные журналы, французские и голландские. Это было в конце 80-х – начале 90-х. Потом уже газета "Советский спорт" опубликовала мои фото, а после уже и "Плейбой", и "Медведь", и "XXL", и "Деловые люди", и разные другие СМИ начали печатать материалы об экстриме. Экстремальная тема пошла уже со второй половины 90-х, а до этого был спорт: сборная СССР, сборная России.

- Когда ты вообще начал фотографировать?
- До армии я много занимался фотографией. Начал еще подростком, в конце 70-х. Потом попал в воздушно-десантные войска (83-85 гг.), там продолжил снимать. Организовал там фотолабораторию, снимал все, что вокруг происходило, учения, десантирование, для себя, для друзей…

- В армии?
- Запрещали, конечно, забирали фотографии, наказывали.

- А как удалось в армии раздобыть фотоаппарат?
- Фотоаппарат кто-то из отпуска привез. У немцев покупали, было дело. Я ведь в Германии служил.

- А прыгали тогда с какими системами?
- Мы прыгали с Д-5 и Д-6. Это чисто десантные парашюты, не тот "дуб", что в спортивных секциях. С Д-5, конечно, снимать не просто. Мы прыгали как десантники, и фотоаппарат мог быть где-то только за пазухой, не на шлеме, конечно. Официально съемка была запрещена. После раскрытия (800 метров) достаешь из-за пазухи и снимаешь удаляющийся самолет.

- А как во время этого управлять парашютом?
- Д-5 – система неуправляемая: куда несет, туда и садишься. Можно лишь развернуться по направлению ветра...

- А фотоаппарат не страдал при посадке? На "дубах" ведь все-таки жесткая посадка...
- Нет, он убирался за пазуху. Посадки были разные, жесткие и мягкие. В первый раз я просто встал на ноги, мягко-мягко. Купол надо головой повисел и начал спускаться на меня, я чуть отошел, и он упал рядом – незабываемое впечатление...

Были, конечно, и другие приземления, такие, как парусные регаты на Сахаре. У нас был учебный полигон в 8 квадратных километров песка. Когда в сильный ветер происходила выброска, то таскало нас по 200-300 метров. Как наездник держится за поводья, так и ты держишься за стропы и ничего сделать не можешь. Летишь, смотришь на купол впереди – и все, протираешь комбинезон... Особенно интересно было наблюдать за этим со стороны. Сам уже прокатился, встал и смотришь. На поле были "компониры", такие ямы, куда заезжал танк. Так вот, едет парашютист, купол у него проскакивает, а он сам влетает в этот "компонир" и вылетает оттуда, как будто на трамплине, а потом – фуух и дальше. Выглядело это, конечно, страшно…

- А что ты делал после армии?
- После армии я начал заниматься парашютным спортом. Встретил друга, с которым вместе ходили в детский сад и школу, а он оказался инструктором в третьем городском аэроклубе. Это было в середине 80-х годов. Так я попал на аэродром "Волосово" под городом Чехов, аэродром чисто спортивной тематики. Там многие прошли школу: первый чемпион России по скайсерфингу Михаил Иванов (я с ним прыгал "пару"), тренер Cборной России по класcике Сергей Разомазов, почти весь инструкторский состав аэродрома в Ступино, включая руководителя Владимира Горбунова.

Это была кузница парашютного спорта. Сборная Москвы по парашютному спорту базировалась там, она ковала смену для сборной СССР. И из "Волосово" же через год я попал как раз в сборную Москвы. Там я выполнил кандидата в мастера спорта по многоборью. Групповая же акробатика начала зарождаться чуть позже.

Мне уже нравились и видео- и фотосъемка, хотя видеосъемка тогда была очень сложной. Позже я начал работать в сборной СССР по групповой акробатике в качестве тренера-оператора по обеспечению съемки. Сначала у нас была наземная установка, а потом уже воздушная съемка.

- Как технически происходил процесс съемки в то время?
- До начала 90-х тренер стоял на земле, смотрел в бинокль и считал, сколько фигур построили купольщики. Видеосъемка осуществлялась с земли. На треноге была установлена видеокамера с длиннофокусным объективом. Снимали в свободном падении на 16-милиметровые камеры, фотоаппараты "Киев 88" и "Салют", а еще на "Конвас", 35-миллиметровую камеру, с чьей ленты можно было делать еще и фотографии. Процесс киносъемки, конечно, был очень тяжелый. Оператор снимал 3-4 прыжка в начале дня и затем полдня занимался проявкой, чтобы только вечером показать то, что снял утром.

Фотографии же для тренировочного процесса не были необходимы. Это было больше для души. Но все-таки тогда уже появились известные фотографы-кинооператоры Алексей Лоташев (сейчас работает в Ступино) и Евгений Бокалов (в последние годы занимается экспедициями на Северный полюс). Я изначально много прыгал с фотоаппаратом. Снимал "Киевом 19": в воздушной съемке он был лучше "Зенита" и "Зоркого"). Фотоаппарат имел механический привод и стоял у меня на подбородке. Было удобно, потому что можно было упереться на две руки, подвести одну руку к подбородку, сделать перевзвод и нажать на кнопку в нужный момент. Через несколько лет, в самом начале 90-х, друзья начали привозить с соревнований иностранные фотоаппараты с электрическим приводом. Стало проще: фотоаппарат сам взводился, нужно было только соединить его со спусковым тросиком.

У иностранцев изначально провод, соединенный с фотоаппаратом и каким-то соединительным звеном в районе шлема, выводился на руку, и человек нажимал на кнопку пальцами. Но кнопка в руках – это неудобно: часто нужно взяться за кого-то в процессе полета, контакты нарушаются, бывают ложные срабатывания. И я сделал себе анатомический шлем – вставил микровыключатель напротив жевательной мышцы скулы внутри шлема. Начал прыгать с ним: 2-3 мм движения было достаточно, чтобы нажать на кнопку, соединенную через провод с фотоаппаратом. Я мог снимать в любую секунду, поворачивая голову как угодно и не заморачиваясь с проводом в руках.

Иностранцы очень удивляются этому способу управления фотоаппарата. Они до сих пор прыгают с кнопкой в руках. Правда, сейчас многие пытаются сделать что-то похожее. Берут типа соску в рот с вмонтированным включателем и нажимают или зубами или языком. Похоже, конечно, но я считаю, что мой вариант более удачный. С самого начала 90-х снимаю и не нарадуюсь.

- Насколько сложно находить точки съемки в воздухе?
- Тут строго индивидуальный подход, индивидуальное видение позиции 3D. За те 50 секунд, что ты выпрыгнул и летишь с 4000 до 1000 метров, в голове проносится куча мыслей: где нужно находиться, что нужно помнить, солнце там, люди перед тобой, облако там, куда пойдет эта часть людей, куда та, как пропустить их через солнце, как сделать так, чтобы попало и облако и аэродром. И при этом нужно учитывать, какие настройки в фотоаппарате стоят, чтобы была необходимая оптика для данной съемки и все попали в кадр.

Люди в небе никогда не бывают одинаковыми. Они во многих плоскостях (внизу, вверху, по диагонали), и через них можно общаться с солнцем, небом, облаками, пейзажем, другими деталями. Так что мыслей в голове очень много, и они в комплексе в зависимости от твоего объема опыта работают на тебя, если есть знание своей техники и возможность быстро перемещаться за счет снаряжения, комбинезона. Я шью по два комбинезона в год. Сейчас их у меня так много, что я просто их раздаю.

- Зачем так много комбинезонов?
- При такой динамике прыжков они быстро изнашиваются. Кроме того, все они несут разные функции. Для фрифлая, скайсерфинга, групповой акробатики нужны свои комбинезоны. Если в команде прыгаешь, тоже нужен свой комбинезон.

- А какие парашютные дисциплины ты вообще снимаешь?
- Снимаю все: и классический парашютизм (интересно снять акробатику одного человека), купольную акробатику, все артистические дисциплины – фристайл, скайсерфинг, фрифлай, групповую акробатику – двойки, восьмерки, четверки, рекорды больших формаций, например, рекорд мира, 400 -way. Стараюсь все время снимать что-то новое, интересное. С другой стороны, как говорится, снимая все, рискуешь ничего не снять. Невозможно снимать в один и тот же период все виды парашютного спорта, в разное время уделяешь внимание разным дисциплинам.

- Но ведь каждая дисциплина требует своих определенных навыков как от спортсмена, так, я уверена, и от фотографа. Вот возьмем, например, фрифлай, где полеты проходят вниз головой и на скорости до 300 километров в час. Какие нюансы надо учитывать при съемке той или иной дисциплины?
- Съемка фрифлая, скайсерфинга и фристайла похожи. Артистические дисциплины – одни из самых сложных видов парашютного спорта по своей динамике применительно к съемке. Непросто их снимать: очень большая динамика вертикальных и горизонтальных перемещений.

В групповой акробатике парашютисты падают с постоянной скоростью и выполняют при этом фигуры. В артистических дисциплинах скорость выше, чем при групповой акробатике: она рваная, бывает медленнее, бывает быстрее, что заставляет всегда быть начеку. Нужно знать объект съемки, нужно его чувствовать. Только тогда ты сможешь его понимать и быть с ним как бы связанным невидимой нитью.

Например, во фрифлае средняя скорость – 240 - 300 км/ч. Фотограф тоже летит на голове и делает снимки. Причем если оператор должен находиться рядом или в той стороне, куда фрифлаисты разворачиваются лицом, или идут по небу, изображая походку (его положение зависит от фигуры, все очень произвольно), то фотограф должен не мешать ни спортсменам, ни оператору команды. Кроме того, он должен знать программу, быть готовым к произвольным фигурам, которые спортсмены только что придумали. Свой оператор – тот, кто прыгает с тобой спортивные прыжки, тот, кто тренируется с тобой в паре оператор - скайсерфер. Они лучше чувствуют друг друга, в моем случае помогает, наверное, опыт. Но с чистого листа не всегда все получается. Это большая удача, если так вот сразу все получается. Так что съемка артистических дисциплин никогда не бывает одинаковой. С одной стороны снимешь – некрасиво, а снимешь с другой – сам удивляешься, как это могло получиться. Все время ищешь разные положения и ракурсы при съемке. Можно, например, вращаться со спортсменом не в одном направлении, а в противоположных.

- А как снимать, если ты вращаешься?
- Да, еще и снимать надо, поэтому большинство операторов и считает, что артистические дисциплины – самые сложные.

- То есть для улучшения навыков фотографа требуется еще и улучшение спортивных навыков?
- Да, умение снимать групповиков не означает, что ты сумеешь снять фрифлай. Нужно достаточно много вещей уметь делать во фрифлае. Я не все умею, но люблю учиться.

- Андрей, а сколько лет потребовалось учиться, чтобы набраться такого опыта, при котором понимаешь все нюансы, нужные для удачной фотографии?
- Трудно сказать, за сколько лет это пришло. Все рождается в процессе. Определенные навыки закрепились в начале 90-х, когда появилось видеооборудование, видеофильмы, больше западных журналов о парашютизме. На основе увиденного я делал анализ: какая аппаратура использовалась, какой объектив и фокусное расстояние, какие настройки. Если знаешь эту тему, то, в принципе, все понятно. Но и до этого, еще в конце 80-х, общаясь с лучшими парашютистами России, рассматривая их снимки, я формировал мое личное понимание того, как это можно снять. Учишься на каждом прыжке, на каждом снимке, поэтому смотришь через много лет на фотографии и помнишь, как это было снято, что было перед тем, что было после.

Вот этот кадр с девушкой (показывает снимок – Л.А.) был, например, сделан с первого раза. И до этого прыжка мы были знакомы уже 1,5 года. С Евгенией Иванюк мы познакомились на Тайском фестивале в 2005 году. После этого она захотела прыгать, прошла AFF. Редчайшей скромности человек. У нее и прыжков сейчас не очень много по парашютным меркам – около 400. Многие не ожидали от нее такого. Я на следующий день после съемки принес этот снимок на дропзону, показал одному инструктору, второму и все. Все начали подходить, просить, покажи, мол, фотографию с Евгенией. Девчонки зашушукались по углам, стали подходить, спрашивать: "А как бы нам тоже так сфотографироваться". Ее самой еще не было, она приехала к обеду, и я сказал: "Жень, извини, конечно, но ты сюда вернулась совсем другим человеком, твой статус совершенно изменился".

Так и получилось: к ней стали по-другому относиться, сейчас она вызывает большой интерес у многих. По фотографии кажется, что все просто. Она лежит так расслаблено, улыбается. На самом же деле, все непросто. Большая нагрузка на руку и вращение. Хорошо бы, если б она была неподвижна, а так тебе тоже приходится летать вокруг нее. Это непросто. А вообще-то, я очень люблю работать с солнцем, когда через парашютистов можно показать красоту природы...

- Андрей, хотелось бы поговорить немного о твоих регалиях и том, как ты их получил. Вот, например, я слышала, что ты являешься почетным фотографом газеты "Спорт-экспресс". Это так?
- Что-то я такого не знаю. Я был и являюсь внештатным корреспондентом этого издания. Дружеские отношения с редакцией возникли в 1997 году осенью на объявлении результатов 4-го фестиваля профессиональной фотографии "Интерфото". Там участвовало много иностранных фотографов, снимающих в России, было и несколько фотографов от "Спорт-Экспресса". Вот там просто меня объявили победителем. Всего участвовало более 200 фотографов, около 1600 работ было представлено. Моя серия стала лучшей спортивной, а мой снимок "Стремящиеся" среди всех других направлений (политическая, репортажная съемка) стал снимком года и завоевал Гран-при.

- А еще ведь ты имеешь какое-то отношение к World Team – команде мира?
- Да, в 1993 году в США я познакомился и взял интервью у ее идейного вдохновителя, известного парашютиста Би Джей Ворта. Он исполнял и придумывал трюки для Голливуда, например, для фильмов о Джеймсе Бонде и до сих пор, кстати, плотно контактирует с кинокомпаниями и телеканалами. И вот тогда Би Джей рассказал мне, что мечтает собрать вместе лучших парашютистов со всего мира, чтобы попытаться установить международный рекорд. У всех парашютных федераций в разных странах есть свои национальные рекорды. Би Джей хотел сделать это в мировом масштабе. И в 1994 году он впервые собрал команду мира в Чехословакии. Была попытка собрать фигуру больше, чем какая-либо федерация может собрать в своей стране. После этого мы собирались в Анапе в 1996 году. Тогда смогли установить только два рекорда Гиннесса. Традиционно мы устанавливаем рекорд Гиннесса и рекорд мира. В 1999 году в Таиланде мы установили рекорд Гиннесса и рекорд мира – 282 человека. В 2004 году поставили новый рекорд мира – 357 человек и рекорд Гиннесса. Это снова произошло в Таиланде. И вот в этом году опять в Таиланде был установлен новый мировой рекорд и рекорд Гиннесса – фигура из 400 человек. Таиланд – это единственное место в мире, где у нас есть поддержка военной авиации. В 2004 году у команды мира был юбилей – 10 лет. Все-таки идея очень интересная - лучшие из групповых акробатов собираются вместе для установления максимальных фигур. Так вот Би Джей объединяет всех парашютистов мира. Он очень сильно двигает парашютную тематику в мире, и на него обращают внимание. Ему же принадлежит идея сделать парашютный спорт олимпийским видом.

- Я знаю, что ты еще и тандем-инструктор. А это зачем фотографу?
- Да, у меня много прыжков в качестве тандем-инструктора и экзаменатора. В зимнее время, когда погода плохая, сложно прыгать и снимать. Профессионалы раньше отправлялись путешествовать на Запад, в южные штаты США, например, и я тоже путешествовал, занимался тандем-прыжками и съемкой. У меня 8 различных лицензий (как американских, так и российских), три – как у экзаменатора по разным производителям, 5 – как у тандем-мастера. В России я редко прыгаю сам как тандем-инструктор. В основном готовлю в тандем-инструктора. Стараюсь обучить общению с людьми. Все люди ведь разные, и языки у них тоже разные, я ведь учу не только наших, но еще и иностранцев. Учу процессу эксплуатации тандем-систем, прыгаю с ними, даю вводные, изучаем сложные моменты.

Одной видеосъемкой не заработаешь. Профессионалы – это люди, которые знают очень много и умеют очень много. Если ты в парашютизме живешь и если тебе интересно, ты можешь научиться тому, тому, тому, ты будешь не только снимать, но еще и станешь AFF и тандем-инструктором. Здесь уважают универсалов.

- Это нужно для зарабатывания денег?
- Да, в том числе, и для этого. Это хлеб для профессионалов. Спросите любого тандем-мастера, и он ответит, что тандем-прыжки сами по себе интересны. Постоянно общаешься с совершенно разными людьми. Разные эмоции, люди плачут, радуются, кричат, тебя обнимают, целуют землю. Эмоции людей очень интересны.

А вообще, если говорить о достижениях, то я доволен, что стал первым оператором, получившим звание мастера спорта международного класса именно за свою видеосъемку. В начале 90-х годов, когда воздушные операторы начали снимать на видеокамеры, соревнования стали судить по воздушной съемке. И как же жалко было смотреть на некоторых операторов, которые не выходили на подиум, потому что выходили ведь только спортсмены.

А в 1994 году меня пригласили в нашу национальную четверку в Испанию на Кубок Мира. Первое место мы не заняли, заняли второе в Европе и третье в мире. Повторили результат рекорда мира по количеству фигур – 29 фигур. И вот тогда я получил медаль вместе со всеми остальными членами команды. А осенью на Бюро Федерации сами спортсмены из сборной подняли этот вопрос: оператор прыгает столько же, от него так же зависит результат, как и от спортсменов, потому что по этой съемке судьи определяют, что они сделали и как они сделали. Так вот, с тех пор оператор – полноправный член команды. Lenta.ru

Снимать все больше и больше