Привет, солдаты!

На фестивале NET показали «Госпиталь» – норвежский спектакль про медсестер и их странную жизнь в ожидании солдат.
Вообще-то, тридцатишестилетний норвежец Йо Стромгрен, привезший на нынешний фестиваль NET свой спектакль, всюду числится по ведомству современного танца, да и образование у него балетное. Но «Госпиталь» назвать танцевальным представлением язык не поворачивается. Уж больно тут танцуют коряво, нелепо, по-любительски. Да и актрисы тут играют драматические, так что не в танцах дело.

История на сцене такая. Есть грязные стены некоего госпиталя. Классические: снизу выкрашены чем-то зеленым, сверху белым, и под потолком горят тусклые дежурные лампочки. Есть три молодые медсестры в несвежей белой униформе, с волосами, убранными в скучные фиги, есть кровать с одеялом, сплошь заляпанном кровью. И ни одного пациента. Самолеты летают совсем низко над госпиталем – слышится вой, грохот, девушки с надеждой провожают их взглядами, но раненых не прибывает. Странная война.

NET включил «Госпиталь» в программу, посвященную невербальному театру, хотя тут на сцене болтают без конца. Только говорят на каком-то придуманном языке, в котором, встречаются узнаваемые слова, но ничего не значат.

Разве что иногда вклинивается корявый английский – девушки насмешливо вспоминают какого-то американца – может, киноактера, а может, и пациента. Но главное, конечно, здесь не слова, а интонация – приказная, умоляющая, оскорбительная, жалобная, издевательская. Что именно они говорят, и впрямь не имеет значения.

Их жизнь – пустое ожидание. И, маясь от него, сестры мучают друг друга. Кажется, одна из них тут за старшую, она на всех орет, приказывает, распекает, она и есть главная мучительница. Вот завопила на блондинку: та ушла, раздался грохот, вопль, и через минуту вернулась с огромным кровавым пятном на лбу. Сослуживицы привычно положили ее на кровать, открыли шкаф с медикаментами и захлопотали вокруг раненой с примочками. Ага! Видимо, так они стараются не потерять медицинские навыки. В другой раз старшая сестра удалилась с брюнеткой – звуки ударов, крики – и брюнетка возвращается с кровавой, исполосованной спиной. Опять шкаф, примочки, кровать. Ага! Вот почему белье все в крови. Видимо, такое часто происходит. Старшая махнула рукой – включили музыку, и под какую-то сладкую попсу и арии сестры затанцевали, выстроившись в ряд, что-то самозабвенно-нелепое.

Как всегда в таких замкнутых пространствах, откуда хода нет, все это напоминает одновременно тюрьму и пионерский лагерь.

Вожатая мучает, пионерки боятся, не смеют ослушаться, а за спиной кривляются, передразнивают и, лишь заметят слабину, сами, уже не скрываясь, начинают издеваться и мучить. Лепят на стену лежавший под подушкой мужской портрет. Крутятся вокруг запертого шкафа, в котором, видимо, лежит что-то очень важное и желанное. Старшая иногда достает оттуда какие-то таблетки, а когда и «пионерки» добывают заветный ключик, то кидают запретные лекарства в рот горстями, а потом блюют в углу или с трудом собирают расползающиеся ноги.

Но главным сюжетом оказывается не это. Вот за распахнутой дверью шкафа, закрывшись от взглядов, старшая прижала к стене блондинку. Брюнетка заглянула: стоят обе, расставив ноги, у блондинки задрана юбка. Потом, так же прикрывшись дверью, блондинка сама, нехотя, прижала к стене старшую. Нет, тут нет никаких лесбийских мотивов, посмотрите: ковбойская стойка на расставленных ногах, походочка «как в море лодочка», басовитый хохот, хлопанье подруг по коленкам.

Так они играют в мужчин, которых им не хватает. Не просто мужчин – грубых солдат, которые обязаны прижимать и насиловать.

Одно было событие среди одинаковых дней: с пролетавшего самолета медсестрам сбросили ящик, но оказалось, что это насмешка. На открытке было написано: «Привет девушки, мы тут рядом, на базе, получите сюрприз», а внутри ящика лежала солдатская форма. Сначала они обиделись и убрали ящик с глаз. Но вдруг блондинка вышла в этой форме и каске - идет вразвалку, как орангутанг, орет, гогочет, плюхается на кровать, расстегивает штаны и машет призывно рукой: сюда, мол, девчонки! Ее узнали, но все равно обомлели. Как-то одновременно испугались напора и потянулись навстречу: мужчина пришел. Почти настоящий. Солдат. Других они, видимо, и не видали. И тогда из заветного шкафчика старшая достает пачку блеклых фотографий мужчин. Вот они, желанные: кто на больничной койке, кто с протезом вместо руки, в нижнем белье, с растерянными глазами. Бывшие пациенты. Три девки-оторвы гладят серые листки, развешивают по стенам, называют каждого по имени. Это и есть катарсис.

Вся эта история Йо Стромгрена была только про ожидание мужчин и тоску по ним. Очень мужской, в сущности, спектакль.

Привет, солдаты!