Сальвадор Дали.

Вспоминая о встречах с Дали, прежде всего говорят: веселый, умеющий развлекаться, любитель парадоксов. Очень живой человек. При жизни собрал он множество эпитетов – от «сумасшедший» до «самый гениальный живописец». Как-то спросили его о названии картины, над которой он работал. Дали сказал: «Как я могу узнать название картины, если я ее еще не написал!» Вот теперь, когда он написал все свои картины, когда все они названы, пришла пора для исследователей подумать о наиболее точном определении места художника в мировой живописи.

«Герой ни к кому не идет в услужение!» Разве не прав Дали? Он учил художников быть богатыми, ибо тогда они независимы. И сам стал богатым. Но притом остался, как отмечали знающие его, бессребреником.

Он был независим, но то была независимость клоуна. Он сам признавал: «Я шут...» И мы никогда не поймем этого странного художника, если не прислушаемся к его словам о себе. Он клоун. Здравствуй, госпожа публика. Но он шут и по призванию, о Дали – непревзойденном актере – говорят все, знавшие его. Десятилетия создает он свою легенду, повседневно натягивая «униформу Дали». Демонстрирует независимость, стремясь высказать презрение и надавать миру пощечин – да так, чтобы лицо последнего постоянно носило их следы на щеках!

Почему не поразить почтенную публику, выписав газету французских коммунистов «Юманите»? Но допускаем, что ему и просто нравилось читать эту газету.

А изобретение «пулизма» – стрельба из духового ружья по литографскому камню? А стрельба красками из аркебуза? И вот уже яркими пятнами расцветает павлиний хвост.

Рассказ о Дали неизменно предварется рубрикой «Их кумиры», где художник предстает монстром, вырожденцем, «сверхкривлякой и циником», грызущим доллар и изрыгающим на полотно его несъедобные остатки. И Дали настойчиво подтверждал эти нелепые обвинения, появляясь на вернисаже в манто из меха пантеры, выходя на прогулку с муравьедом, читая лекцию в скафандре...
Дали – шут. Это социальная маска, и это природное актерство художника, и это самооборона робкого человека. Рассказывают, что он порой боялся закрытой двери: что за ней найду? Пусть Дали и «сверхкривляка». Но почему именно о чудачествах, мистификациях, заблуждениях, эскападах и буффонадах пишут взволнованные критики и биографы в первую очередь, поспешно погружая ржавые клинки в мантию художника? Хочется сорвать ее и радостно воскликнуть: «А король-то голый!» Не потому ли столь мало пытаются понять саму живопись, что под мантией оказывается броня истинного таланта?

Еще до войны сюрреалисты исключили Дали из своей группы. Им казалось, что он недостаточно поднимается над реализмом. А Дали никогда не был кастовым художником, как им не был никогда, например, Пикассо. Посмотрите, что проповедует «величайший художник разложений», обращаясь к своим младшим собратьям: «Если ты принадлежишь к тем, кто верит, будто современное искусство превзошло Вермеера и Рафаэля, брось эту книгу и пребывай в своем блаженном идиотизме». А нам так долго внушали, что своей живописью Дали отрицает классику. Его любимые художники Вермеер и Веласкес. И с точки зрения художественной формы он является представителем классической школы, в чем легко убедиться, сопоставляя отдельные композиционные детали и колористические фрагменты его картин с картинами Босха и Питера Брейгеля.

Молодой Дали очень гордился тем, что его работы интересны рыбакам и детям. Он называл свои полотна «работами прямого действия». Здесь уместно сделать отступление о предметной нацеленности сюрреализма в злободневное. Мнение иных исследователей о сюрреалистах: «Они говорят нам о действительности гораздо больше, чем газеты или радио. Такие картины ценны, как документы». Дали именовал свои полотна «фотографиями, сделанными ручным способом». Теоретик А. Бретон давал такое определение: «Сюрреализм вокруг нас... Когда я беру в руки номер газеты, я вижу, что на одной полосе здесь уместились и сообщения о свадьбе, и фото, и некролог. Чем же это не образчик сюрреалистического творчества?!» Преподнося газету как образчик смешения и многослойности жизни, Бретон поневоле дает общее газеты и живописи: запечатлеть мгновения во всей их правдивой множественности. Претензия на именно сегодняшнее видение мира. Во всяком случае, в «Предчувствии гражданской войны» Дали достигает этого – ужасное тело, разорвавшее само себя. Работа прямого действия.

Вторжение в действительность; философское осмысление; фантастика как воображение. Если у Дали человек рождается, то он выдирается из яйца земли – в муках и боли. Струйка крови оплывает растекающейся каплей... Христос не только распят на кресте, но вместе с крестом парит над землей, ее сушей и морем. Торжественно-трагичный образ земли и неба. Христос, вознесшийся с крестом...
Четкая дословность образности. Множественность символов и их материализация. Часы – символ времени – оплывают, повисают ленивыми блинами. Лицо на автопортрете – «перчатка моего я»: покров, не свидетельствующий о душевных бурях, но тем не менее оттиск человека во вселенной. «...отвратительные, патологические «картины» сюрреалиста Сальвадора Дали, прославляющие атомную бомбу...»

Так писали в наших энциклопедиях. Художника называла и сфинксом и верховным жрецом, и мастером эпатажа А Дали всю жизнь пребывал в состоянии влюбленности Разве не странны нам влюбленные, разве не совершают они самые эксцентричные поступки – только бы любимые заметили! «Если живопись не полюбит тебя, вся твоя любовь к ней будет безрезультатна».

Его картина «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения», – точка, вокруг которой вращается микрокосм модернизма. Во всяком случае, одна из точек. Гранат осыпается зернами и создает настроение, картины. И гранат (реальный), и пчелка почти рядом с нами, вся развертывающаяся картина – вдали. Сияющая Гала (жена и вечная любовь художника) и ее сон. Рубеж реалий и надреалий. Надвигается странный мир сна и предчувствий. Жало пчелы – ружье со штыком уже колет руку молодой обнаженной женщины, парящей над льдиной. Пчела оборачивается желтополосатыми хищниками, упруго зависшими в полете, «Животворящая биология» предстает цепью возникающие друг из друга организмов. Один из тигров вырывается из пасти рыбы, хвост другого строго симметрично – из пасти первого. Отчетливость (великолепный рисунок) и прозрачность – два свойства живописи Дали. Реализм ирреального. Любовь к цвету как к совершенству; к форме как к абсолюту. Он говорил, что действительность надо изобретать.