Отряд попугаев (Psittacomithes)

Распространенный в жарких странах богатый видами отряд попугаев (Psittacomithes) представляет замкнутую группу довольно высоко развитых птиц. Устройство их тела и резкое отличие от остальных птиц свидетель­ствуют о глубокой их древности.

Самое характерное отличие попугаев—это их клюв, сходный на первый взгляд с клювом хищных; однако он гораздо толще и сильнее последнего. На верхней половине клюва находится не оперенное, но и не роговое место, называемое восковицей; за исключением попугаев подобную восковицу мы нахо­дим лишь у дневных хищных и сов. Посередине краев верхней половины клюва бывает обыкновенно по тупому, но крепкому зубовидному выступу. Нижняя половинка клюва заметно короче верхней и довольно широка. Не менее харак­терны и другие части тела попугаев. Ноги толсты, мясисты, но никогда не длинны; пальцы довольно длинные, наружный и внутренний из них обращены назад; когти также длинны, сильно согнуты и довольно остры, хотя и не крепки; крылья попугая большие, заостренные.

Окраска оперения, при всем своем разнообразии, имеет у птиц этого отряда много общего; преобладающим цветом является роскошный травяно-зеленый, хотя встречаются виды с голубой, пурпурно-красной и золотисто-желтой окраской. Самцы и самки в большинстве случаев, хотя далеко не всегда, окра­шены одинаково; птенцы также лишь в исключительных случаях отличаются от взрослых.

Большой интерес представляет и внутрен­нее строение попугаев. Особенно замечате­лен язык, характерный не только своей ко­роткостью, толщиной и мягкостью, но иногда присутствием нитевидных сосочков, распо­ложенных на его конце. Пищевод расши­ряется в зоб; дыхательное горло на нижней гортани имеет три пары мыщц.

Голос попугаев сильный, нередко пронзительный, но все же не совсем лишенный благозвучия. Общий крик крупных видов, когда они собираются в стаи, во всяком случае почти невыносим для человеческого уха. Одни издают лающие звуки, другие—свистящие, третьи—тихие, мурлыкающие; некоторые же рас­певают перед самками такие мелодичные песни, что не будь они попугаями, их можно было бы причислить к певчим птицам. Способность попугая пере­нимать голос и слова человека общеизвестна. В этом отношении они прево­сходят всех других птиц и достигают изумительного искусства.

За исключением времени размножения, попугаи живут обществами. Местом своего жительства они выбирают какой-нибудь уголок леса и отсюда изо дня в день летают далеко в стороны. Ранним утром они одновременно остав­ляют свой ночлег, усаживаются на какое-нибудь дерево, чтобы воспользоваться его плодами, выставляют сторожей, обязанных заботиться о безопасности всего общества. В случае опасности они мужественно защищают друг друга. Для ночлега попугаи избирают или густую вершину дерева, потрескавшуюся скалу, или дупло дерева.

Пища попугаев состоит главным образом из плодов и семян. Однако многие лорисы питаются соком и пылью цветов; арары и клинохвостые попугаи, кроме плодов, поедают почки и древесные цветы, а некоторые какаду пресле­дуют личинки насекомых. Попугаи, которых я держал в клетках, нападали на других птиц того же вида, проклевывали им череп и выбрасывали мозг; поэтому мне совсем не кажется невероятным, что крупные виды этого отряда питаются животной пищей.

Опустошения, производимые попугаями на полях и в садах, чрезвычайно велики и вызывают со стороны человека энергичное противодействие. Мало что не доступно попугаям и нет ничего, что было бы совершенно обеспечено от их нападений. Они, в особенности крупные арары, разрезают своим огромным, сильным и подвижным клювом самые твердые плоды и орехи; с чем не справ­ляется клюв, к тому на помощь пускаются в дело ноги, и ловко схваченная ногами пища преисправно отправляется в рот. Подобно обезьянам, они опусто­шают много больше того, что съедают. В плодовых садах они обыскивают каждое плодовое дерево, пробуют фрукты, бросают их на землю, если они им не приходятся по вкусу, и срывают другие.

По словам Одюбона, они очень любят стоящие на полях скирды; садятся и привешиваются к ним снаружи, вытаскивают клювом колосья и освобождают поселян от лишней молотьбы, Наевшись, попугаи отправляются пить или купаться; пьют они много и часто, даже такую воду, которая по нашим понятиям совершенно не годна для этой цели. Крупные виды попугаев выводят птенцов лишь один раз в году и кладут только два яйца; австралийские же попугаи кладут 3—4, а некоторые даже 6—10 яиц и выводят детенышей 2—3 раза в течение года.

Для гнезд ими выбираются преимущественно дупла деревьев, реже земляные норы или тре­щины в скалах; земляные попугаи кладут яйца прямо на земле. По словам Одюбона, многие самки кладут яйца в одно общее гнездо, и не подлежит со­мнению, что попугаи гнездятся общественно. Яйца насиживаются обоими родите­лями попеременно; оба они приносят корм для птенцов и продолжают кор­мить их некоторое время и по вылету из гнезда.

При угрожающей опасности они защищают свое потомство с необыкновенным самоотвержением; то же заметно у них и в неволе, даже по отношению к их воспитателю, к которому в другое время выказывают нежную привязанность и полное доверие. Приблизительно на втором году попугаи покрываются своим роскошным оперением и становятся способными к размножению уже на первом году жизни. Несмотря на это, попугаи долговечны, и наблюдения над пойманными экземпля­рами дали в этом отношении поразительные результаты. Случалось, что попугаи переживали те семьи, в среде которых они воспитывались смолоду; некоторые видели и пережили, как гласит одно американское предание, гибель целого народа.

Ал. Гум­больдт упоминает о попугае, говорившем на языке вымершего племени атуров. Из врагов самый опасный для попугаев—человек, потому что хищных животных они умеют избегать благодаря своей хитрости, а некоторые виды, может быть, дают им отпор. Но ни хитрость, ни храбрость не спасает по­пугаев от человека, который преследует их или ради добычи, или чтобы защи­титься от них. Их общественность служит причиной той легкости, с какой они истребляются человеком в громадном количестве; однако раненые попугаи защищаются отчаянно и ударами своего крепкого клюва могут нанести серьезные ранения.

Польза, приносимая нам попугаями, равносильна той, которую мы извле­каем из обезьян. Они служат нам хорошими комнатными друзьями, и мы готовы простить им режущий ухо крик и слишком частое злоупотребление своим разрушительным клювом, ради красоты их оперения и понятливости.

Начало приручения попугаев должно быть отнесено к древнейшим временам. Хотя их изображений не встречается еще на древ­них египетских памятниках, но в Индии они были найдены у туземцев ручными пол­ководцем Александра Великого. Позднее эти птицы часто привозились в Рим. При откры­тии Америки европейцы уже нашли ручных попугаев в хижинах туземцев.

Попугай умен и очень скоро научается приспособляться к новым условиям жизни. Прежде всего он применяется к всевозмож­ной пище; вместо плодов и зерен его род­ных лесов ему предлагают обычную пищу человека, и он находит, наконец, удоволь­ствие даже в таких веществах, как кофе, чай, вино, пиво.

Точно так, как среди дру­гих высших животных, так и среди попугаев приходится встречаться с более или менее понятливыми особями, хотя они и при­надлежат к одному виду; один научается многому в короткое время, другой малому в течение долгого времени, третьего вовсе ничему не удается научить. Большим подспорьем для них является превосходная память, ко­торая оказывает им такую же существенную помощь при заучивании слов, как и мяг­кость и подвижность их языка; по мере упражнения их способность перенимания воз­растает.

Необходимое условие воспитания— на первых порах держать птицу взаперти; если же позволить ей свободно летать в большом помещении, то она редко становится ручной, а еще реже выучивается говорить; боль­шую свободу можно дать ей лишь тогда, когда обучение уже почти закончено.

Но кто хочет, чтобы попугаи плодились, тот должен им пре­доставить относительную свободу. Существует много наблюдений, доказывающих, что до­биться размножения попугаев в неволе не­трудно; для этого им необходимо доставить просторное помещение, покой и подходящее место для гнезда. Вообще удовлетворить этих птиц, которые более, нежели всякие дру­гие, умеют применяться к самым разнообраз­ным условиям жизни, несомненно легко.