Морские суеверия.

Суеверия всегда сопровождали людей. Они сопровождают нас со времен язычества, когда каждый шаг сопровождался каким-либо заклинанием или суеверным обрядом. Вот и моряка в течение всей его жизни сопровождают самые различные поверья, легенды, а также множество неписаных правил. Многие из них утрачены, многие удерживаются до сих пор даже среди людей вполне развитых, разумных и бесстрашных, следовательно, их нельзя приписывать одному невежеству. Причиной возникновения некоторых из них стали длительные пристальные наблюдения мореплавателей за самыми разными явлениями природы. Особенно живучи те поверья, которые появились в результате совпадения момента действия скрытых сил природы с каким-либо несчастьем, случившимся на корабле или с самим кораблем.

 

Рассказы бывалых "морских волков" были подобны снежному кому, катящемуся с горы, который обрастал по мере того, как рассказчик добавлял к ним что-то свое, новое, стараясь украсить дополнительными "фактами и подробностями". В конце концов, подобные повествования превращались в своеобразные морские "охотничьи рассказы", где с трудом можно было понять где тут правда, а где чистая выдумка.

Многие морские поверья идут с самых истоков мореплавания, когда необычные и непонятные явления встречались на каждом шагу, а для выхода в море от человека требовалось немало воли и мужества. Многие морские таинственные явления природы - водяные смерчи, фосфоресцирующие волны, "голос моря", огни святого Эльма, ураганные ветры, штормы и т.п.- не могли не способствовать зарождению большого числа легенд, поверий и обычаев, предписывающих, что, когда и как нужно делать моряку, чтобы избежать ужасных последствий этих явлений. Некоторые из этих поверий действительно полезны и помогают выжить в огромном море, но большинство просто забавны и безобидны.

Экипажи старых судов состояли большей частью из людей различных национальностей и разной степени развития. Тут можно было встретить и негра, и мулата, и деревенского моряка, и каботажного матроса - горожанина; протестанта англичанина и ревностного католика испанца. Все они принесли с собой различные суеверные привычки своей родины, усвоенные ими от мамок и нянек, благочестивых старушек и бывалых путешественников, передающие различные суеверия с такой отчетливостью, как будто они сами испытали на себе все сообщаемое ими.

В Англии, например, до сих пор существует мнение, что выход в море в пятницу, и тем более в пятницу 13-го числа, совершенно немыслим и должен быть под любым предлогом перенесен. Ибо пятница, как гласит предание, день распятия Христа. А между прочим, как раз 13-е число чаще других дней в году приходится именно на пятницу. В конце XVIII века это суеверие настолько сильно распространилось, что английское правительство решило доказать абсурдность приметы. Построили корабль под названием "Пятница", который заложили в пятницу, спустили на воду тоже в пятницу, выход судна в первый рейс состоялся в пятницу. Но такова ирония судьбы: судно вместе с командой пропало без вести.

Но не все мореплаватели относили пятницу к несчастливым дням. Например, португальцы и испанцы считали ее благоприятным днем для отплытия, ибо Колумб начал свое первое плавание, во время которого была открыта Америка, именно в пятницу. С числом тринадцать также связано немало любопытных историй. В 1907 г. на подводных камнях погибла семимачтовая шхуна "Томас Лаусон". Она была построена в Америке в 1902 г. и считалась самой крупной в мире, ее валовая вместимость составляла 5218 рег.т. Шхуна была названа именем человека, который написал книгу "Пятница - тринадцатое". Шхуна "Томас Лаурсон" погибла в пятницу 13 декабря. Вот и не верь после этого в приметы!

В России роль несчастливого дня исстари отводилась понедельнику, да и 13-е число тоже было не в почете. Эти дни во флоте всегда считались несчастливыми. Нелюбовь к понедельнику и злополучной "чертовой дюжине" сохранились в сердцах моряков и до наших дней.

ГОБЛИН. Матросы считают его злым духом; он совсем не то, что дедушка домовой, заботящийся о порядке на корабле также как и в конюшне. Гоблин, напротив, считается самым злым демоном, забирающимся в корабль сначала его постройки. Матросы верят, что по ночам он обходит все палубы и залезает даже в трюм. Адмирал Виломец в своих записках сообщает, что матросы на военных судах вполне уверены, что днем он прячется в трюме, а ночью подкрадывается к спящим, свистит в уши, иного толкнет в бок, другому подрежет коечные сезни и сонный матрос валится на палубу; у иного украдет табак, а иногда и деньги. Были однако и такие случаи, что гоблина ловили на воровстве и признавали за одного из своих товарищей, которому конечно и задавали порядочную трепку; но это не мешало команде оставаться с прежними понятиями о настоящем гоблине.

Были и другие приметы. Например, чихание: при отплытии на левом борту - признак предстоящего кораблекрушения, на правом - удача в плавании. Если моряк, стоя на левом борту, чувствовал, что не в силах сдержать чихание, он бегом бросался на правый борт. А матросы Рюйтера верили, что если при нагрузке корабля он наклонялся прежде на левую сторону - плавание ожидалось удачное, если же на правую - то кораблю предстояли разные невзгоды.

Среди русских мореходов бытовали и такие курьезные поверья: не рекомендовалось прикуривать третьим от одной и той же спички, ибо тогда один из прикуривающих обязательно скоро умрет.

С незапамятных времен мореходы стремились не только предугадать, какой будет ветер, но и пытались управлять им. Так родилось множество обрядов и магических средств, призванные уберечь судно от штормов или же вызвать нужный ветер. Например, в штиль "испытанным" способом вызвать ветер было его "высвистывание". У русских моряков и сейчас в ходу пословица: "Не посвистишь, так и ветра не будет". Но свистеть надо было с умом. Для этого у капитанов и боцманов имелись специальные "заговоренные" свистки, которые хранились в молитвенных шкатулках и использовались лишь в крайнем случае. "Высвистывали" ветер мелодичными трелями, повернувшись в ту сторону, откуда ждали его появления. Количеством посвистов определялась сила ветра и его продолжительность. Простое бездумное посвистывание на судне строго каралось, так как по мнению моряков, могло привести к непредсказуемым бедам. Так, например, свистеть во время шторма значило усилить ветер.

Свистун вызывал гнев у окружающих. Были и другие "проверенные" средства вызвать ветер. Например, считалось, что ветер приносило бултыхание швабры за бортом судна, царапание мачты ножом или хотя бы ногтями, обливание парусов водой, привязывание к вантам ботинка или выбрасывание за борт какого-нибудь предмета в дар морским богам. Однако, как правило, все эти действия вместе взятые, бывало, так и не вызывали ни малейшего движения воздуха. Тогда оставалось последнее средство... хорошенько выпороть сопливого юнгу, да так, чтобы он визжал на весь океан. Ну вот, наконец ветер и подул! Теперь важно сделать его попутным. Для этого моряки брали в рейс карманные платки с узелками в четырех углах, которые символизировали четыре направления по компасу. Развязывая соответствующий узелок, они пытались изменить направление ветра. Если же ветер не менялся, а зачастую так оно и было, моряка ругали за то, что он развязал не тот узелок. Поморы для этого заговаривали нужный ветер, делая при этом засечку на специальной палочке. Эту "палочку-выручалочку" кормчий бросал через голову в море, говоря ласковые слова жене нужного ветра и ругая жену противного. Ну, а если нужный ветер удавалось поймать, то мореходы строго соблюдали положенные табу, чтобы он не сменился. Теперь никто не свистел, не бросал ничего за борт, прятали подальше швабру и весла (грести при ветре - дразнить его), говорили вполголоса, чтобы не спугнуть его.

Не забывали на море и про богов. Древние греки приносили жертвы Юпитеру, Кастору и Поллуксу и всем другим морским божествам, в особенности же Нептуну, когда ему вздумается разгуляться по морю и поднимать волны едва ли не с трехэтажный дом, а свирепый Борей то и дело загоняет слабые корабли в пучины и береговые прибои. В более поздние времена против неделикатности этих морских буянов, матросы придумали произносить различные заклинания на хлебе, соли, вине и бросали их в море, куда выливали и вино, в надежде, что морские хозяева примут дары с надлежащей благодарностью и не будут тревожить заклинателей. Греки даже в XVII веке, на каждом корабле возили по тридцать специально испеченных небольших хлебов, посвященных святому Николаю Чудотворцу, и бросали в воду смотря по надобности, сопровождая церемонию разными молитвами и причитаниями. Финские и русские матросы, проходя мимо острова Гохланда, расположенного поперек Финского залива и довольно длинного(10 верст), заслоняющего прямой путь по заливу, бросали за корму медный пятак, с убеждением, если не совершить такого обряда, то остров не пропустит мимо себя судно. Русские матросы особенно почитали святого Николу Морского (Мокрого). Он не только защищал бедных и неимущих, но и мог оказать помощь судам терпящим бедствие, прекратить шторм, исцелить матроса, упавшего с мачты и пр. Николу Морского называли "скорым помошником". В рукописном памятнике поморского мореплавания "Устьянский правильник" этому дается следующее объяснение. Оказывается, все святые, кроме Николы, могут оказывать помощь молящимся только с позволения Всевышнего. Покровителю же моряков "вперед божья милость дарована", то есть в критической ситуации он может действовать самостоятельно, не согласовывая свои действия с Богом. В морских условиях, когда порой бывает дорога каждая минута, такая помощь очень высоко ценилась.

Бывалые люди флота - решительные противники убийства чаек, да и вообще всякой морской птицы. Идет это тоже из далекого прошлого, от существовавшей в давние времена веры, что души погибших в море перевоплощаются в морских птиц.

Когда мореплаватель Каботто отправлен был к мысу Доброй Надежды, то получил особую инструкцию, в которой между прочим было сказано: "утром и вечером совершать публично (всем экипажем) молитвы, изгонять всякие дьявольские изобретения, как то: кости, карты, шашки и проч.; привлекать на судно туземцев иностранных земель, поить их до пьяна и в это время разузнавать, что лежит у них на душе. Беречься козней некоторых тварей с человеческими головами и рыбьими хвостами, которые плавают в заливах и бухтах, вооружены луками и стрелами и питаются человеческим мясом".

В Исландских летописях (1215 г. саги) помещено описание двух чудовищ Гафстромба и Масчугера. Первое признавалось за мужчину, а второе - за женщину. Первого воображение рисовало с высокой, острой головой, широкими плечами, обрубками рук и очень строгим взглядом. Второе телом походило на женщину, с растрепанными волосами, большими грудями, руками и пальцами с плавательными перепонками. От Гафстромба произошла рыба-епископ, ибо голова его похожа на митру, поэтому у моряков сложилось впечатление, что епископы бывают не только на земле, но и водяные. Если кому-либо из моряков приходилось видеть во сне рыбу с митрой на голове, с мантией на плечах, то это истолковывали так, что сновидцу приснился епископ в виде рыбы. Любопытно, что ученые иезуиты не только не старались разубедить суеверного сновидца в противном, но напротив поддерживали в невежестве и уверяли бедного суевера, что он удостоился великой благодати: посещением его епископом во время сна.

Существовал следующий суеверный обряд: корабли перед отправлением в море, будь то простое плавание или военное предприятие, приглашали жертвоприносителей, которые входили в воду, зарезали в ней животное, предназначенное в жертву, вынимали внутренности и складывали в шлюпку, обязанную пройти с ними трижды вокруг корабля или эскадры. В это время экипаж судна молил богов об удалении от себя и своих судов всех напастей и обольщения от сирен, а также ниспослания успешного плавания. В Германии сирен называли никсами и полагали, что они осуждены на долгие страдания за какие-то преступления, совершенные их далекими предками. Голландцы, бельгийцы называли их мермедами или мермесами и полагали, что если моряк влюбится в какую-либо из них, то должен до смерти оставаться моряком. Изменников мермесы крадут из постели и уносят в море. Подобными рассказами переполнены разные сочинения средних веков. В те времена верили во все сверхъестественное и мало вдавались в критическое исследование увиденное. Можно вспомнить рассказ Неарха о похищении сиренами одного из его кораблей. Но не только во времена глубокого невежества описано подобное. Знаменитый Христофор Колумб не был чужд предрассудкам. Он тоже видел около Сан-Доминго трех сирен, которые, впрочем, не приглянулись ему, он нашел их безобразными. В море, помимо сирен, встречают и чертей. Так, во время французской компании к острову Мителену, гребцы одной из бригантин видели того самого черта, который будто бы проглотил матроса у острова Занта. Он казался им страшным морским животным. Жан д`Отон, подтверждая этот нелепый рассказ, прибавляет, что матрос этот был горький пьяница и богохульник и что именно за пьянство и богохульство его постигла такая кара.

В истории освоения водной стихии особо живуче поверье, будто женщина в море приносит несчастье. Объясняется это довольно просто. Издавна моряки давали своим кораблям женские имена и верили, что бог морей будет теперь относиться к их судну благосклонно или хотя бы снисходительно. Известно, что в английском языке слова "корабль" и "судно" женского рода, т.е. в третьем лице любое судно, даже названное мужским именем, обозначается местоимением "она". Моряки прошлого, одушевляя свои корабли, верили, что у каждого из них есть сердце и душа, и поэтому, почувствовав женщину на борту, "корабль-она" обязательно станет ревновать к сопернице и не будет послушен их воле. Это поверье еще на заре мореплавания приобрело роль закона: "Дев на борт не бери!"

Проходили века, но в обществе моряков отношение к женщинам не менялось. Порой даже издавались законы, оскорбляющие женское достоинство. "Для женщин и свиней доступ на корабли Его Величества запрещен: если же они будут обнаружены на корабле, незамедлительно следует выбросить оных за борт", - гласил свирепый закон, принятый королем Дании в 1562 г. Известно, что даже в начале XX столетия уставы многих русских яхт-клубов запрещали принимать в члены клуба женщин, даже самых именитых аристократок.

С годами в этом предубеждении наметились послабления. Но если на борт и брали женщин, то во все глаза глядели, чтобы при этом не нарушались освященные годами морские традиции, главные из которых - никогда не слушать в мореходстве женских советов и не допускать представительницу прекрасной половины человечества на капитанский мостик. Проявлением подобной "дискриминации" было и то, что арабские мореходы, предвидя возможные сложности и неприятности, связанные с перевозкой на борту женщин, заранее взимали с них плату по двойному тарифу. Полинезийские моряки разрешали перевозить женщин только... в старых лодках. А бывало и так: взяв на борт милых дам, морские волки вдруг приходили к выводу, что единственный способ усмирить затянувшуюся качку и предотвратить крушение - это "подарить" волнам какую-нибудь пассажирку.