Рыбацкие байки. Лакомство для подлещика.

Помню, заспорили в рыбацком кругу, ловится лещ в верховьях Западной Двины иль нет.

 

— Что спорить? Сам видел — москвич на катамаране стоял, о-от такого ухватил,— показывает один невероят­ный размер выловленной рыбы.

— Сколь рыбачу, ни разу не слыхал про лещей-то, что они в верховьях берут,— не соглашается другой.

— Леща, может быть, и нет, но подлещик был.

Лет двадцать назад, пацаненком приходилось,— встре­вает в разговор третий. Большая это наука — взять рыбу, тем более крупную, в наше время. Кончилась пора, когда можно было, прицепив к любой палке леску с крючком, насадить червя и быть с добычей. К сожалению, иные провинциальные рыболовы в ностальгических воспоми­наниях отстают от столичных в технике выуживания рыбы. И я в былые дни никогда не лавливал с приманкой, считая, ненужная затея. ан нет, жизнь заставила. Как говорится, век живи — век учись.

 

 Так вот, есть в верховьях лещ, тем более — подле­щик. И брать их нужно с приманкой. Обычный хлебный мякиш посыпаешь сухим кваском, добавляешь перловой крупицы, все это перемешиваешь — приманка готова. Квас важен для ароматного запаха, крупа по мере того, как размякает хлеб в воде, отваливается от него, дразня рыбу.

 

...Бросил за спину мешок с резиновой лодкой, сунул в карман штормовки приманку, банки с червя­ми и шитиками и коробку с запасными ключками и грузилами, приехал полчаса спустя на знакомое место — туда, где река вытекает из Бобровецкого озера. Берег сухой, высокий, заросший сосняком, лишь кое-где склонились над водой молодые дубки. Вечерок тихий, теплый, рыба поигрывает уже полегоньку, комарье стервенеет. В широкой округлой заводи со стоячей водой раз­бросал хлебные шарики и уплыл по другим заводям. Скудененький улов — пяток мелких окуней. И то ладно по нынешним временам. А солнце уж на еловые макушки садится — пора к прикормленному месту спешить.

 

Осторожненько, со стороны загреб в водо­росли, чтобы лодку не сносило, смотрю — там, куда приваду бросал, рыба не играет. Дно тут илистое, течения нет — верховая рыбка не держится. Тут под­лещик хозяин, нередко плюха схватит — так местные рыбаки называют густеру. Глубина, знаю, небольшая — метра полтора, в половину ее делаю «пору», забрасываю на шитика. Поплавок становится торчком, замер на одной точке.

 

Прошло минут пять, дрогнул слегка и замер, снова дрогнул и пошел нежно в сторону. Подсекаю подлещика. Насадил свежего шитика, забро­сил, выждал несколько минут — другого подлещика засек. Семерых выловил часа за полтора, пока тем­неть не начало. Сыпанул, прежде чем сойти на берег, порцию прикормки для ночного лакомства.

 

Развел костери к, скоротал несколько часов, а утреч­ком, до восхода, опять поплыл к своей заводи, наб­росал шариков, взялся ловить. Не часто, но клевало — еще три подлещика и несколько плюх добавилось к прежнему улову. Однако лишь солнце взошло, клев прекратился. Так уж повелось, вечером берет подлещик поздно, утром рано. Что ж, можно и домой возвращаться. Не беда, что лещ не попался. В другой раз, возможно, повезет больше.

 

Слышу шлепки по воде — несколько байдарок идут ходом вниз по реке. Притормозили, спрашивают, ловится или нет. Нет, вру, не ловится. Жалко мне своего местечка. Одно такое знаю, где подлещик держится в верховьях.

 

 Впрочем, чтобы поймать его, нау­ку надо достичь: в какое время ловить, чем подкармливать, на какую насадку ловить, в какое место забрасывать. Сделаешь что-либо иначе, без улова останешься. В споре том рыбацком я помалкивал. Не знаю, правильно сделал или нет?