Сочинение: Пушкин и Онегин в романе "Евгений Онегин"

Роман "Евгений Онегин" был и остается непревзойден нык образцом русской классической литературы. Это произведение уникально в своей неповторимости. Подчеркивая его нетрадиционность, сам Пушкин говорил: "Я те­перь пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница". Поэт назвал свой роман "свободным", и эту свободу мы ощущаем в искреннем выражении авторского "я", в его непринужденной беседе с читателем. Следя за событиями, мы постоянно ощущаем присутствие автора-поэта, который делится с нами своим пониманием и отно­шением к происходящим событиям, героям. Пушкин убеж­дает нас, что Онегин — не вымышленное лицо, а реальный человек, его современник, "добрый приятель". Герой рома­на типичен для своего времени и своей дворянской среды, поскольку автор постоянно сравнивает его с собой или с реально существующими людьми: "Второй Чаадаев, мой Евгений". Пушкин подружился с Евгением Онегиным, по­тому что в них было много общего на момент их встречи:

Мне нравились его черты,

Мечтам невольная преданность,

Неподражательная странность

И резкий, охлажденный ум.

Я был озлоблен, он угрюм;

Страстей игру мы знали оба;

Томила жизнь обоих нас;

В обоих сердца жар угас;

Обоих ожидала злоба..

Однако с самого начала романа мы замечаем множество различий  между автором и героем, часто — даже противостояние одного другому, чего не скрывает и сам Пушкин: "Всегда я рад заметить разность между Онегиным и мной.
[sms]

Со слов Пушкина мы многое узнаем о воспитании и "жизни Евгения Онегина. "Мод воспитанник примерный"  был слишком крепко привязан к обществу, которое  презирал и осуждал за пустоту, контактов с которым стал  избегать в силу их бессмысленности. Однако эта незримая  связь все же влияла на его мысли и часто даже направляла поступки, которые он совершал, "боясь ревнивых осуждений". Отсюда и угрюмость Онегина, его беды, ведь,  как следствие внутреннего конфликта, "как тень иль верная жена" его всюду стережет хандра. Автор же, если и не оптимистичен, то уж во всяком случае не теряет энер­гии души, имеет собственное мнение на все происходящее.

Как разнится восприятие театра Пушкиным и Онеги­ным. Театр для автора — "волшебный край!", "душой ис­полненный полет". Здесь множество знакомых, здесь "бли­стал Фонвизин, друг свободы, и переимчивый Княжин". Актрис Пушкин называет "мои богини" и грустит, когда "взор унылый не найдет знакомых лиц на сцене скучной". Театр для Онегина — место, где скучают или разглядыва­ют в лорнет ложи незнакомых дам; "молодой повеса", при­ходя сюда, "идет меж кресел по ногам".

 

 Природа нема для пресыщенного удовольствиями Оне­гина, в деревне ему так же скучно, как и в Петербурге:

Два дня ему казались новы

Уединенные поля,

Дыханье сумрачной дубровы,

Журчанье тихого ручья;

На третий роща, холм и поле

Его не занимали боле;

Потом уж наводили сон;

Потом увидел ясно он,

Что и в деревне скука та же...

Пушкин же видит совсем другую природу:

Цветы, любовь, деревня, праздность,

Поля! Я предан вам душой.

Поэт видит здесь "приют спокойствия, трудов и вдохно венья", расцветает в деревенском уединении:

Я был рожден для жизни мирной.

Для деревенской тишины...

Поклоннику "страсти нежной" Онегину неведомо чув­ство глубокой любви, поскольку он "скользит" по жизни. Ничто не способно надолго привлечь его внимание, и эта "горячность молодая" опустошает его душу, иссушает сер­дце. После прочтения письма Татьяны "чувствий пыл им на минуту овладел", но "воля и покой" ему дороже, поэто­му-то так спокойна, почти бесстрастна его "отповедь" Та­тьяне. Онегин — эгоист и научается жертвовать собой лишь к концу романа, после долгих испытаний и путеше­ствий. Именно тогда любовь настигает его, он влюбляется, "как дитя", но уже поздно — его не понимают. Пушкин же, в отличие от Онегина, растворяемся в любви, чувствует малейшие ее оттенки, пишет о ней взволнованно и само­забвенно:

Я помню море пред грозою:

Как я завидовал волнам,

Бегущим шумной чередою

С любовью лечь к ее ногам!

Как я желал тогда с волнами

Коснуться милых ног устами!..

Нет, никогда порыв страстей

Так не терзал души моей!

Мы видим, что образ автора является в романе призмой, сквозь которую раскрывается образ Евгения Онегина во всей его динамике, развитии, непостоянстве. Создавая об­разы романа, сам незримо присутствуя в нем, А. С. Пуш­кин вложил в роман свой ум, наблюдательность, жизнен­ный и литературный опыт, свою душу. И поэтому велико­го поэта зря беспокоила судьба его творения:

Быть может, в Лете не потонет

Строфа, слагаемая мной;

Быть может (лестная надежда!),

Укажет будущий невежда

На мой прославленный портрет

И молвит: то-то был Поэт![/sms]