Сочинение: Поэтический мир Иосифа Бродского

Иосиф Бродский пятым из русских писателей удосто­ился Нобелевской премии, причем стал одним из самых молодых лауреатов в области литературы. Этому само­бытному поэту, создавшему свой собственный, максималь­но свободный от традиций и авторитетов поэтический мир, как и многим другим талантливым писателям, была уго­тована нелегкая судьба отверженности, непонимания сво­ей Родиной. Подвергавшийся травле и осужденный на пя­тилетнюю ссылку, поэт в 1972 году был вынужден эмигри­ровать в США, где стал почетным профессором ряда уни­верситетов.

Простимся.

До встреч в могиле.

Близится наше время.

Ну, что ж?

 

Мы не победили.

Мы умрем на арене.

Тем лучше.

Не облысеем

от женщин, от перепоя.

Быстро миновав в ранней юности период подражания другим поэтам, И. Бродский никогда не был простым орудием рифмованной конъюнктуры, способным менять свое мировоззрение и поэтическое видение в связи с переменами моды и политических ветров. Он очень рано начал создавать свой собственный поэтический мир, со­вершенно не вписывающийся в прокрустово ложе соцре­ализма.

Я памятник воздвиг себе иной!

К постыдному столетию — спиной.

К любви своей потерянной — лицом.

И грудь — велосипедным колесом.

А ягодицы — к морю полуправд.
[sms]

Тематический диапазон стихотворений Бродского на­чала 60-х годов необыкновенно разнообразен, и многие-из них стали городским фольклором, перекладывались на музыку, исполнялись под гитару, потому что были легко воспринимаемы на слух ("Ни страны, ни погоста...", "Плы­вет в тоске необъяснимой..."). Но Бродский никогда не останавливался на достигнутом, он постоянно стремился к самосовершенствованию, к движению вперед.

Мимо ристалищ, капищ,

мимо храмов и баров,

мимо шикарных кладбищ,

мимо больших базаров,
мира и горя мимо,

мимо Мекки и Рима,

синим солнцем палимы,

идут по земле пилигримы.

Увечны они, горбато.

Голодны, полуодеты.

Глаза их полны заката.

Сердца их полны рассвета.

Занимаясь талантливыми переводами, очень много чи­тая, Бродский все же принадлежал к поколению поэтов, искусственно оторванных от русской поэтической тради­ции, и в то же время явившихся ее продолжателями. Брод­ский никогда не говорил о главном прямо, он искал новые возможности подхода к тексту и читателю. Не называя переживаемые эмоции, поэт помогает нам разобраться в них самим строем речи, приподнятостью лексики и рече­вых оборотов.

Мы снова проживаем у залива,

и проплывают облака над нами,

и современный тарахтит Везувий,

и оседает пыль по переулкам,

и стекла переулков дребезжат.

Когда-нибудь и нас засыплет пепел.

Поэтический мир ранних стихов поэта, которым были свойственны движение и борьба, эмоциональность и раз­думчивость, меняется к концу 60-х годов, потому что ме­няется картина мира в сознании Бродского. Ощущение трагизма бытия служит причиной появления в стихотво­рении поэта мотивов одиночества, темноты, тупика. И это новое миропонимание потребовало от поэта иных средств его отображения. Так в произведениях Бродского появля­ются длинные и сложные синтаксические конструкции, выходящие за границы строк и строф, объемные тексты, за которыми, по словам В. С. Баевского, чувствуется "дыха­ние поэтических легких огромного объема". Ломая штампы и привычные сочетания, Бродский создает свой непов­торимый, легко узнаваемый язык.

...и при слове "грядущее" из русского языка

выбегают мыши и всей оравой

отгрызают от лакомого куска

памяти, что твой сыр, дырявой.

Интересно понимание Бродским назначения поэта: "То, что мы называем голосом Музы, на самом деле — диктат языка... Писатель — орудие языка". И именно способ­ность почувствовать подобные языковые течения, потреб­ность говорить, даже не слыша ответного отклика, стрем­ление положить свой ряд кирпичиков в строительство этой Вавилонской башни слов, которая никогда не будет дост­роена, позволили поэту сохранить свою самостоятельность и самобытность, даже будучи оторванным от огромных читательских масс родной страны.

Эти слова мне диктовали не
любовь и не Муза, но потерявший скорость

звука пытливый, бесцветный голос;

я отвечал, лежа лицом к стене.

"Как ты жил в эти годы?" - "как буква"г" в "ого" 

Ранняя смерть поэта не смогла прервать долгий путь его произведений к сердцам тех соотечественников, кото­рые, так же как и Бродский, не хотели мириться с ограни­чениями и несвободой и верили в то, что "всегда остается возможность выйти из дому на улицу". [/sms]