Половецкие ханы. Боняк и Тугоркан.

О каких половецких ханах XI в. особенно часто и с особым чувством антипатии говорится в русских летопи­сях? О Боняке и Тугоркане. Недаром оба они прочно во­шли- в русский фольклор как заклятые враги русских. Боняк фигурирует в западноукраинских сказаниях и пес­нях под именем Бунякп Шелудивого, отрубленная голова которого катается по земле и уничтожает все живое на своем пути (Кузмичевский, 1887), а Тугоркаи не раз упо­минается в русских былинах, именуясь там Тугарином или Тугарином Змеевичем (Рыбаков, 1963, с. 85).

 

Наиболее ранние известия об этих ханах мы находим не в русской летописи, а в сочинении византийской ца­ревны Анны Комниной, писавшей о жизни и делах сво­его отца — императора Алексея Комнина (Анна Комтиш, с. 233—240). Она называет их Маниак и Тогортак. Ака­демик В. Г. Васильевский считал, что отождествление этих имен с Боняком и Тугорканом не вызывает сомне­ний (Васильевский, 1908).

 

В самом начале 90-х годов Византийская империя за­шаталась под ударами печенежских орд, отступивших еще ранее на Балканы под напором половцев. Допущен­ные Византией сначала только на земли северного пограничья, печенеги, видимо не поместившиеся на отведен-» ных для них землях, двинулись на основную территорию империи, разоряя и грабя открытые поселения и слабо укрепленные городки. Алексей Комнин обратился за по­мощью ко всему «христианскому миру», поскольку визан­тийские войска даже под личным его руководством не могли справиться с печенегами. Помогли Алексею не хри­стианнейшие государи, а только половцы, пришедшие в Византию под предводительством Боняка и Тугоркана, Император принял половецких военачальников с царской роскошью. Он осыпал их подарками, пытаясь всеми сила­ми уверить их в своей благодарности и закрепить союз­нические отношения. Характерно, что обе стороны, т. е. византийцы и половцы, не верили друг другу. Алек­сея при первом взгляде на половецкий лагерь охватили «отчаяние и страх», поскольку он легко предположил, что половцы соединятся с печенегами и уничтожат сравни­тельно небольшое войско императора.

 

Половцы же были хорошо осведомлены о коварстве византийских правите­лей и поэтому некоторое время боялись вступать с ними в тесные контакты. Хан Боняк, например, сначала вообще отказался от всех приглашений Алексея посетить его в лагере византийского войска, опасаясь предательства и плена. Несмотря на то что Алексей при заключении воен­ного союза «потребовал от кумапских вождей клятв и заложников», он в течение нескольких дней не решался даже свести на поле боя печенегов и половцев (куманов), боясь, что во время битвы воины обоих народов, говорив­шие на одном языке, договорятся между собой и вместе бросятся на византийцев. Только после ультимативного требования половцев, заявивших, что в случае дальнейших промедлений они начнут самостоятельные действия, царь назначил день сражения. Оно закончилось полным разгро­мом печенегов, а в ночь после боя византийцы перебили 30 тыс. пленных (в основном женщин и детей). Устра­шенные дикой жестокостью этой ночи, половцы, забрав добычу, бросили своих союзников и поспешно отступили к Дунаю. Там, на берегах Дуная, они были разбиты вен­герским войском короля Ласло и ушли в ставшие уже родными приднепровские степи. В 1093 г. умер князь Всеволод, постоянно и в целом успешно отражавший от русского пограничья половецкий натиск. Прослышав о смерти враждебно настроенного к ним князя, половцы, совсем было уже собравшиеся в очередной грабительский поход, решили заключить мир с Русью.

 

Когда полки Святополка были раз­биты, половцы бросились и на двух остальных князей и также буквально смяли их. Русские побежали, при пере­праве через Стугну (дело было весной) в наводнившейся речке Ростислав утонул. Так кончился первый этап этой длительной и губительной для Руси войны. После раз­грома русских войск половцы вновь вернулись в Поросье к Торческу и «створи бо ся плачь велик у земле нашей и опустеша села наша и городе наши и быхом бегагоще пред враги нашими»,— горестно записал летописец. Свя-тополк был снова разбит, Торческ был взят, сожжен, а жители уведены в плен — в вежи. Святонолк был по­ставлен перед необходимостью во что бы то ни стало за­ключить мир с половцами. И вот — в 1094 г. он не без тРУДа добился мира и «поя жену, дщерь Тугорканю, князя половецкого» (ПСРЛ, II, с. 216). Так впервые на страницах летописи был упомянут Тугоркан — ближай­ший соратник Боняка.

 

Вполне возможно, что оба хана объединили под своей властью несколько западных орд. Недаром Анна Комнина постоянно именует их куманами и, что особенно интересно, указывает, что язык их тот же, что и у печенегов. Несомненно, что тюркские языки, как и славянские, похожи один на другой, но они все же разные у разных народов и этносов. В данном случае следует учитывать, что печенежский и половецкий языки относились даже к различным языковым группам. Тот факт, что Анна Комнина подчеркивает единство, а не схожесть языка, весьма существен: у куманов мог быть общепринят печенежский язык, поскольку, как говори­лось, в западные орды влилось много печенего-гузского населения.