Половцы. Ханы Лукоморья.

Еще раз князья Тоглий и Акуш названы именно лукоморскими ханами в записи 1193 г. о мире, который захо­тели заключить с половцами Святослав и Рюрик (киевские князья). Святослав поручил Рюрику пригласить лукоморских половцев «Акута и Йтоглыя». Оба они пришли в Капев., где их ждали оба русских князя. Свя­тослав же взял на себя договор с другой., близкой к русским границам половецкой группировкой — Бурчовичами, возглавляемыми тогда ханами Осолуком и Изаем.

 

Однако Бурчевичи приехали «по оной», т. е, левой сторо­не Днепра и стали напротив Напева, отказываясь ехать в него, так как у них были пленные из черных клобуков, которые их могли заставать силой вернуть во время пе­реговоров. Бурчевичи начали приглашать князей к себе в стан, поскольку, говорили они, зто же вам, а не нам нужен мир. Русские князья гордо ответили им, что ни их деды, ни отцы их не ездили в степь просить мира. Тогда Бурчевичи уклонились от переговоров и ушли в степь, а Святослав отказался мириться с одними луко-морцами. «...Не могу с половиною их миритися»,— ска­зал он и гневный уехал из Канева в Киев (ПСРЛ, II, с. 676).

 

Определить точное расположение Лукоморья доволь­но трудно. Однако есть данные говорить о том, что ко­чевья Лукоморцев располагались по излучинам Азовско­го и Черного морей и низовьям Днепра, поднимаясь до «Протолчии» и Хортицы. Днепр был основной магист­ралью, вдоль которой в разные времена года перемеща­лись лукоморские половцы. В «Слове о полку Игореве» это находит подтверждение в следующих строках, обра­щенных Ярославной к Днепру: «Ты лелеял еси на себе Святославли насады до пълку Кобякова», т. е. лукомэр-ский хан Кобяк прямо связывается с Днепром.

 

О том, что Лукоморцы занимали приазовские излучи­ны, свидетельствует упоминание под 1190 г. в числе пленных двух Урусобичей. В 1103 г. кочевья Урусобы, по сведениям русского летописца, находились где-то в районе реки Молочной, впадающей в Азовское море. Можно проследить лукоморских половцев и по камен­ным статуям, которые были обнаружены в районе нижне­го Днепра. Как правило, относятся они к развитому пе­риоду половецкой скульптуры, а именно ко второй поло­вине XII — началу XIII в. Видимо, это может, быть кос­венным подтверждением того, что лукоморские половцы оформились в относительно крепкое объединение не­скольких орд примерно в 60—70-х годах XII в.

 

 Вполне возможно, что в лукбморское объединение входили и крымские кочевья. Во всяком случае, синхронность и стилистическое, единство статуи лукоморских и крымских половцев очевидны. Характерно, что Лукоморцы набегали и даже на мир в 1193 г. приходили на Русь (в основном в Поросье) по правому берегу Днепра — по пути, пролегавшему между рекой и мощным лесным массивом, который защищал от степняков Поросье с юга.

 

Традиция такого передвижения сложилась, видимо, не случайно: по левому берегу между Лукоморцами и рус­ской границей кочевали половцы другого объединения, которое летописец неоднократно называл в XII в. «при­днепровским». В одной из предыдущих глав мы уже гово­рили, что на степном левобережье Днепра, по берегам Волчьей и Самары, кочевала орда Бурчевичей.

 

Поскольку известность этой орды, не только расширившей к концу XII в. территорию кочевания, но и объединившей, воз­можно, вокруг себя несколько менее крупных орд, осо­бенно стала выявляться в летописи в последние два де­сятилетия XII в., попытаемся рассмотреть сведения о ней не хронологически, а ретроспективно. Итак, выше уже говорилось, что Бурчевичи, возглавляемые Осолуком и Изаем, приходили по левой стороне Днепра к Каневу на мир в 1193 г.

 

По тому, что оба хана вели себя крайне дерзко, можно с уверенностью говорить, что Бурчевичи переживали в эти годы время наибольшей своей силы и не очень боялись русского удара (его и не последовало). Оба хана упоминались и ранее — под 1184 г., они по­пали в плен к русским после неудачной битвы у Ерели (устья Орели). Поход русских был направлен тогда на Лукоморцев, но на обратном пути русские полки проходи­ли по землям Бурчевичей и к тому же раскинули стан на их земле. Это, видимо, и было причиной участия ха­нов Бурчевичей Осолука и Изая Билюковича в бою у Ерели.

 

В записи 1168 г. летописец кратко рассказывает о том, что в лютую зиму два Ольговича — князья Олег и Яро­слав — ходили на половцев «...взя Олег веже Козины и жену, и дети, и злато, и сребро, а Ярослав Беглюковы веже взя» (ПСРЛ, II, с. 532). По-видимому, Беглюк этой записи — отец Изая, а это значит, что вежи его на­ходились в Приднепровье. Что касается веж Козы, то они размещались, по-видимому, где-то поблизости от беглюковых, так как поход Ольговичей был совместным, хотя князья и разделили между собой объекты грабежа. Надо сказать, что Ольговичи, княжившие в основном на Черниговщине, и в добре, и в зле (в мире, браках, воен-* ных союзах и битвах) были более связаны с восточным крылом половцев. Поэтому, если бы не упоминание имени Беглюка, мы бы скорее поместили вежи обоих хаиов где-нибудь в Заосколье — поближе к черниговским границам. Однако летописью зафиксирован еще один факт набега из Черниговского княжества в Приднепровье в 1167 г.— князя Олега Святославича, видимо убившего тогда хана Боняка.

Еще при жизни Боняка Беглюк (Белук) был довольно влиятельным ханом, поскольку именно с ним князь Ростислав заключил в 1163 г. мир и взял у него дочь замуж за своего сына Рюрика. Характерно, что сын Рюрика и «Белуковны» — князь Ростислав Рюрикович ни разу не ходил в набеги на правый берег Днепра, хотя был лихим воином, охотно возглавлявшим стремительные грабительские броски черных клобуков на лукоморские зимние вежи (1190, 1192, 1193 гг.).

 

Хан Коза, очевидно, также был знатным аристократом и влиятельным лицом в степях. Недаром летописец, сообщая под 1180 г. о ги­бели этого хана, особо выделяет его из остальных убитых и плененных половецких аристократов: «И тогда убиша половецкого князя Козла Сотановича, и Елтука, Кончакова брата, и два Кончаковича яша, и Тотура, и Бякобу, и Кунячюка багатого, и Чюгая...» (ПСРЛ, II, с. 623). Из этого сообщения следует, что, как и Беглюк, Козел Сота-нович после потери веж отнюдь не утратил своего веса в степях — целых 11 лет он оставался одним из самых видных владетелей приднепровских половцев.