Сочинение: Мое отношение к Печорину

Честное слово, мне трудно писать о Печорине. Мне представ­ляется его, Печорина, убийственная ирония в ответ на мои поверх­ностные школьные характеристики. Чем больше я читала роман, тем меньше укладывался Печорин в простую ученическую схему, тем труднее было подвести его под строгое определение индиви­дуалиста и разочарованного героя.

Я не могу Печорина во многом принять. Мне не нравится, что он предал дружбу Максима Максимыча, проявив к нему полное равнодушие после долгой разлуки. Мне не понятна его холодность к Бэле, к княжне Мери, ведь эта холодность первой стоила жизни, второй — душевного спокойствия.

Я понимаю, что Печорин — герой своего времени. Но я знаю других — не покорившихся времени, не примирившихся, но и не противопоставивших себя людям и человечеству. Первый и люби­мый из них Лермонтов. Я не могу простить Печорину того, что стре­мясь защитить себя, свою личность от тупого и самодовольного
вмешательства тех, кто стоял у власти, он не сумел защитить луч­шее в себе от себя самого, от злых и холодных сил, опустошающих душу и вытесняющих все светлое и живое.
[sms]

Не сумел потому, что все время если не оправдывал, то объяс­нял свой характер и жизнь временем и судьбой и в результате при­нимал себя таким, каким он был. Не сумел потому что, подвергая все сомнению, он ничему не мог отдаться до конца.

В «Фаталисте» Печорин произносит чудесные слова сильного человека: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера — напротив; что до меня ка­сается, то я всегда смело иду вперед, когда не знаю, что меня ожи­дает», — и всей своей жизнью он оправдывает эти слова, уходя от того единственного боя, который принимает Лермонтов.

Самые великие, самые благородные умели даже в самые мрач­ные периоды истории «хранить к людям на безлюдье неразделен­ную любовь». Но Печорин не был на это способен. «Зло порожда­ет зло», — вот его истина и закон. И, противопоставляя себя обще­ству низких и жалких людей, Печорин всю жизнь ставит людей на второе место, а на первое — себя. «...Если я причиною несчастья других, то и сам от этого не менее несчастлив», — это правда, но разве это оправдание?

Люди, встретившие на своем пути Печорина, не только стра­дали. Они делались богаче. Бэла погибла, но она узнала любовь и счастье, которых в ее жизни могло не оказаться совсем. Княж­на Мери испытала страдания, но зато навсегда утратила симпа­тию к «разочарованным героям» вроде Грушницкого. Сам же Печорин не нашел счастья ни в чем. Ему не хватило лермонтов­ской «жажды бытия», способности идти навстречу людям. «Под ношей бытия» охладела и устала душа Печорина, ему уже дей­ствительно не осталось ничего, кроме надежды: «Авось где-ни­будь умру на дороге».

Лермонтов же до конца своей короткой жизни шел к людям, чтобы «провозглашать... любви и правды чистые ученья», и пото­му жестокое время оказалось над ним небезвластно.[/sms]