Сочинение: В. Я. БРЮСОВ «Поэт всегда с людьми...»

Мне кажется, что поэзия Валерия Брюсовастоит как-то особня­ком отосновного потока «серебряного века». И сам он, какличность, резко отличается от современных ему поэтов. Он весь городской, кубообразный, жесткий, с хитринкой и очень волевой человек. Этот облик возник у меня после прочтения мемуаров о нем и различных литературоведческих статей, где его имя так или иначе фигурирова­ло. Его не любили, как О. Мандельштама, Вяч. Иванова, И, Северя­нина или Е. Бальмонта. В нем, видимо, не было определенного лич­ного обаяния. Как, впрочем, нет обаяния в городском пейзаже. Я уверена, что на любой, пусть даже самый красивый, город никто не взглянет с таким умилением, как на сельский пейзаж.

Следует отметить, что такое направление его творчества было подготовлено семейными традициями. Воспитывали Брюсова, как он вспоминал, «в принципах материализма и атеизма». Особо по­читавшимися в семье литераторами были Н. А. Некрасов и Д. И. Писарев. С детства Брюсову прививались интерес к есте­ственным наукам, независимость суждений, вера в великое пред­назначение человека-творца. «От сказок, от всякой «чертовщины» меня усердно оберегали, — вспоминал Брюсов, — зато об идеях Дарвина и о принципах материализма я узнал раньше, чем научил­ся умножению.

[sms]

Нечего говорить, что о религии в нашем доме и помину не было... после детских книжек настал черед биографий великих людей... Эти биографии произвели на меня сильнейшее впечатление: я начал мечтать, что сам непременно сделаюсь «вели­ким...» Такие начала воспитания сказались на всем дальнейшем жизненном и творческом пути Брюсова.

Основой поэтической практики и теоретических взглядов мо­лодого Брюсова на искусство стали индивидуализм и субъективизм. В тот период он считал, что в поэзии и искусстве на первом месте сама личность художника, а все остальное — только форма.

Другой темой Брюсова стала тема города, прошедшая через все творчество поэта. Продолжая и объединяя разнородные традиции (Достоевского, Некрасова, Вердена, Бодлера и Верхарна), Брюсов стал, по сути, первым русским поэтом-урбанистом XX в., отразившим обобщенный образ новейшего капиталистического города. Вначале он ищет в городских лабиринтах красоту, называет город «обдуманнымчудом», любуется «буйством» людскихскс пищи «свя­щенным сумраком» улиц. Но при всей своей урбанистической на­туре Брюсов изображал город трагическим пространством, где свер­шаются темные и непристойные дела людей: убийства, разврат, революции и т. д.

Стихи Брюсова перекликались со стихами сверхурбаниста В. Маяковского. Брюсов писал:

Ах, не так ли Египты, Ассирии,
Римы, Франции, всяческий бред, —
Те империей, trie утлее, сирее, —
Все в былом, в запруду, в запрет.
Так в великом крушеньи (давноль оно?)...

Брюсов пытается предрекать падение и разрушение городов как порочного пространства, но у него это получается хуже, чем у Мая­ковского или, например, Блока.

Протест против бездушия городской цивилизации приводил Брюсова к раздумьям о природе, оздоравливающих начал которой поэт не признавал в своем раннем творчестве. Теперь он ищет в природе утраченную современным человеком цельность и гармо­ничность бытия. Но следует отметить, что его «природные» стихи значительно уступают его урбанистической лирике.

С большой художественной силой миру растворенной в городе пошлости противостоит у Брюсова поэзия любви. Стихи о любви сгруппированы, как и стихи на другие темы, в особые смысловые циклы — «Еще сказка», «Баллады», «Элегии», «Эрот, непобедимый в битве», «Мертвые напевы» и др. Но мы не найдем в стихотворени­ях этих циклов напевности, душевного трепета, легкости. У Брюсо-валюбовь — всепоглощающая, возведенная до трагедии, «предель­ная», «героическая страсть». За Брюсовым, как известно, всю жизнь влачился темный хвост различных сплетен и слухов. Он появлялся в самых шумных ресторанах, имел романы с известными дамами.

Во времена новых революционных преобразований в городе наступила довольно неуютная и тревожная жизнь, нищета была всеобщей. Но Брюсов относился к этому с присущим ему сарказ­мом. Недаром в свое время было написано:

Прекрасен в мощи грозной власти
Восточный царь Ассаргадон,

И океан народной страсти,
В щепы дробящий утлый челн.

В поэзии Брюсова город неотделим от его личности, и в траге­дийности города прежде всего чувствуется трагедия самого автора, для которого нередко трагедии превращаются в фарс:

Вновь я хочу все изведать, что было,
Ужас и скорбь, и любовь!..

Мне кажется, что отобразить трагедийный мир современного города Брюсову удалось более полно в его знаменитом цикле сти­хотворений «В стенах»:

Словно нездешние тени,
Стены меня обступили.
Думы былых поколений!
В городе я как в могиле.
Здания — хищные звери
С сотней несытых утроб!
Страшны закрытые двери:
Каждая комната — гроб!

Или еще:

Мы дышим комнатною пылью,
Живем среди картин и книг...

Поэт с живой страстью откликался на все важней­шие события современности. В начале века русско-японская вой­на и революция 1905 года становятся темами его творчества, во многом определяют его взгляд на жизнь и искусство. В те годы поэт заявлял о своем презрении к буржуазному обществу, но и к социал-демократии проявлял недоверие, считая, что она посягает на творческую свободу художника. Однако в революции Брюсов видел не только стихию разрушения, он воспевал счастливое бу­дущее «нового мира» как торжество демократии, «свободы, брат­ства, равенства» («К счастливым», 1904—1905), славил певцов борьбы:

Поэт — всегда слюдьми, когда шумит гроза,
И песня с бурей — вечно сестры...

Стихи Брюсова о первой русской революции, наряду со стиха­ми Блока, являются вершинными произведениями, написанными на эту тему поэтами начала века.

А вот в годы реакции поэзия Брюсова уже не поднимается до высокого жизнеутверждающего пафоса. Перепеваются старые мо­тивы, усиливается тема усталости и одиночества:

Холод, тело тайно сковывающий,
Холод, душу очаровывающий...
Все во мне — лишь смерть и тишина,
Целый мир—лишь твердь и в ней луна.
Гаснут в сердце невзлелеянные сны,
Гибнут цветики осмеянной весны...

Но и в этот период творчества поэт продолжает славить челове­ка-труженика, искателя и созидателя, верит в будущее торжество революции. Послеоктябрьские стихи Брюсова открывают последний пери­од его литературного пути, представленный сборниками «В такие дни», «Миг», «Дали». Поэт ищет новые художественные формы для выражения нового поворота в своем мировоззрении и воссоз­дания в искусстве революционной действительности («Третья осень», «К русской революции»). В сборниках «Дали» и «Меа» Брю­сов представляет образцы «научной поэзии» («Мир электрона», «Мир N-измерений» и др.)

Оригинальное художественное творчество Брюсова не ограни­чивается стихами. Зная основные классические и европейские язы­ки, Брюсов активно занимался переводами. Он переводил Метер-линка, Верлена, Гюго, Эдгара По, Верхарна, Райниса, финских и армянских поэтов.

В Брюсове помимо дара художника жил неукротимый дух ис­следователя, который искал рационалистические «ключи тайн» к самым сокровенным человеческим чувствам, а также стремился Понять причины рождения новых форм в искусстве, логику их раз­вития. Брюсов внес значительный вклад в русскую культуру; совре­менные читатели благодарны этому человеку и поэту за то, что он своим творчеством создавал эпоху «серебряного века», эпоху блис­тательных достижений русской поэзии.[/sms]